— Беккера? Нет, конечно. Он же погиб во время налёта на лагерь секты. Об этом по всем каналам показывали.
Сердце подскочило к самому горлу, рухнуло с высоты и волны бессильной безнадёжности захлестнули с головой.
— Погиб? Это точно?
— Ну не знаю, насколько точно. С ним была эта журналистка Эва Райкова. Что потом книгу написала об Громове. Она знает. Может рассказать. Она у нас в отряде.
— Журналистка была вместе с Беккером? Серьёзно? А что она там делала?
Парень помолчал, недоверчиво, скорее даже с подозрением, изучая меня.
— Вы что реально не в курсе? — он покачал головой. — Но об этом каждая собака знает.
— Гриша, я реально не знаю. Потому что вернулся на Землю только что. А до этого я черт знает где был. Рассказать — не поверят.
— Расспросите её. Только она того… Малость не в себе, — он криво ухмыльнулся. — Она поварихой и официанткой в офицерской столовой работает. Классные чизкейки печёт. С клубникой.
Ну, если у них тут на базе даже клубнику выращивают, то не все потеряно. Может быть, прежний порядок вернётся.
— А где находится столовая?
— Отсюда выйдете, пройдёте до конца улицы и налево свернёте. Там вывеска.
— Спасибо, Гриня. Ещё вопросик. Роботкач есть у вас? Одежонки мне бы какой прихватить. Я вот тут весь поистаскался.
— Да, есть, — кажется, он даже обрадовался моей просьбе, которую легко выполнить и в то же время завоевать моё доверие. — Сейчас принесу.
Он развернулся, исчез в проёме двери. А я притворил её, подхватив мохнатое полотенце со спинки кровати, на удивление чистое, даже с вышивкой золотом по краю, ушёл в душ. Стоял там под струйками воды, барабанящими кожу так приятно, что я даже разомлел. Иногда самые простые вещи могут доставить массу удовольствия. Особенно, если долго был их лишён.
Бездумно рассматривая разошедшуюся лучами трещину в зеленовато-бурой керамической плитке, размышлял о том, как мне теперь вести себя с этим лже-Громовом. Наверняка, он захочет со мной расправиться. Не думаю, что по приказу Моргунова, скорее потому, что я — его конкурент. Убить-то не сможет, но Мизэки будет в опасности. Правда, я помнил, как смог спасти её, введя собственную кровь. Но насколько это будет помогать дальше?
Гришка вернулся довольно быстро. Принёс пару свёртков и здоровенный ящик, доходивший ему до пояса. С трудом дотащив до окна, смахнул ладонью пот со лба и широко улыбнулся.
— Вот, полковник. Это подарок. Вам.
Я подошёл к ящику, который оказался баром из тёмного полированного дерева. Двойные дверцы разошлись с солидным скрипом, явив содержимое — выстроившиеся на полочках пузатые бутылки.
— Ну, шикарно, — я вытащил одну, перевернул, проверив, как пузырьки воздуха собираются у толстого донышка. По внешнему виду настоящий коньяк. — Спасибо. Одобряю. Выпьешь со мной?
— Не, — он помотал головой. — Потом. Отдыхайте.
И направился к двери. Но на миг остановился и, развернувшись вполоборота ко мне, серьёзно бросил:
— Если он вас не убил, значит, вы нужны. Но он того… С конкурентами быстро расправляется.
— А что, Гриня, — я шагнул к парню, встал прямо перед ним, чтобы говорить тихо. — Ты веришь, что он — полковник Олег Громов. А?
— Нет. Но раньше мне плевать было. А сейчас…
— Ясно. Слушай, а из него пилот хороший? Как он в небе?
— Хороший, — на удивление с уважительной интонацией, даже как-то мечтательно, протянул парень и в его словах я не ощутил ни малейшего вранья. — Летает он классно.
Кольнула ревность — придётся мериться с этим ублюдком ещё и моими способностями летать. А уж если он тоже может выдерживать аховые перегрузки, то совсем дело швах. Раскисать не стоит. Никто не говорил, что будет легко и просто, и встретят меня тут с распростёртыми объятьями, как героя, вернувшегося с Великой войны.
Столовую я отыскал быстро. Свернув за угол, увидел живописную картину — почти высохшее озеро, заросшее по берегам осокой, и грязно-коричневый остов самолёта. Похоже на бомбардировщик или транспортник последней Великой мировой войны. Нос и длинные широкие крылья с остатками пропеллеров торчали из сарая. Видно эта штука использовалась, как пункт наблюдения или для защиты, черт их разберёшь. И вот на это великолепие и смотрели окна одноэтажного домика со скошенной над входом крышей, над которым была прибиты доска, где синей краской было намалёвано: «Столовая».
Но внутри помещение выглядело вполне сносно. Стены и потолок из неокрашенных досок. Пара длинных столов, тоже деревянных. В стенах по три широких окна.
Присел в углу, не зная, к кому обратится. Но почти мгновенно подскочила худенькая девчушка, стройная в синем платье и кружевном переднике. Каштановые волосы забраны на затылке в узел. С интересом оглядела, на лице мелькнуло что-то похожее на удивление, но быстро скрыла его, нацепив на лицо официальную улыбку.
— Барышня, я бы хотел поговорить с мисс Райковой. Эвой Райковой.
— Ну, конечно, — в голосе официантки я услышал нечто, похожее на презрение, что удивило меня. Вроде бы я не давал никакого повода. — Сейчас позову. Если она, конечно, захочет.
Ага, она ещё и с норовом, эта Эва. Я хорошо помнил её, с тех пор, как увидел на авиашоу. Она брала у меня интервью после того, как в очередной раз я показал свои кульбиты и чувствовал себя таким счастливым от того, что всё получилось, как нужно. И небо покорилось мне.
И потом, уже вернувшись на землю, я благосклонно воспринимал знаки восхищения, которые оказывала мне эта красивая стройная девушка с густой гривой вьющихся волос. И ощущал волны пленительного очарования, исходившие от неё. Она умела подчинять себе мужчин, заставлять их терять голову. Но меня бесило это состояние. Ненавижу, когда кто-то пытается подчинить себе. Сразу пытаюсь вырваться, как дикий зверь, на которого умелый охотник накинул лассо. Эва несколько раз пыталась встретиться со мной. И в конце концов я преодолел это ощущение, дурман рассеялся. Быть её очередным «трофеем» мне претило. А вот Артур, кажется, запал на неё основательно, голову потерял, бедняга.
— Вы что-то хотели?
Такой мелодичный, пробирающийся до печёнок голос, от которого холодело в горле. И в то же время звучавший безразлично и даже грубо.
— Эва, ты не узнаешь меня?
— Много вас таких сейчас и все хотят одного, — равнодушно скользнула взглядом. — Поздно пришли. Обед закончился, а ужин будет часа через два.
— Ну что-то осталось? Хоть чего-нибудь?
— Что-то осталось. Сейчас принесу. Только это будет все холодное.
— Хорошо. Мне все равно. Лишь бы было съедобным. И Эва, я хотел кое-что спросить.
— Что?
Я сглотнул комок в горле. Эта девушка выглядела, если не безумной, то реально была не в себе. Бесформенное платье непонятного тёмного цвета, висевшее на ней мешком, криво надетый передник. Растрёпанные, торчащие во все стороны слипшиеся пряди волос. Она словно боялась, что кому-то может понравиться. И вызывала скорее жалость, чем желание.
— Присядь. И мне ничего от тебя не нужно, только узнать о Беккере.
Её глаза вспыхнули и тут же погасли, дёрнула головой, будто пыталась отогнать неприятные мысли. Но всё-таки присела напротив, скрестив пальцы, положила руки на стол, и я заметил вспухшие синие жилки и обломанные ногти.
— Что узнавать? Об этом показывали всё массмедиа каналы.
— Я ничего этого не мог видеть. Я вернулся на Землю только что.
— Я это уже слышала много раз. Всё вы возвращаетесь на Землю…
Она говорила механически, как робот, как кукла.Это начало меня раздражать. Хотелось вскочить, схватить за плечи, встряхнуть и крикнуть в лицо: «Я — Олег Громов. А не тот ублюдок, который выдаёт себя за меня!» Но промолчал, сумел взять себя в руки. Откинулся на жёсткую спинку стула, и перекладина больно впилась в спину. Просчитал до пяти, чтобы унять закипавший в душе гнев.
— Эва, я знаю, что ты была с ним. Ты видела, как он погиб? Я хочу узнать только это.
Она вдруг обмякла, закрыла лицо руками. Потом медленно опустила их, предстала передо мной слабой, отчаявшейся женщиной, выглядевшей намного старше, чем была на самом деле.
— Ян применил эту ловушку Никитина. Она поглотила странный летающий объект, который атаковал нас. А потом наш космолет стало затягивать в какой-то портал. И Ян закричал, чтобы я катапультировалась. Я нажала рычаг. И все. Меня выбросило куда-то. А космолет исчез. А потом я попала…
Задышала тяжело, прерывисто, подбородок её некрасиво сморщился, задрожали губы. Опустила голову. От дикой жалости мне свело горло, я не выдержал, сжал девушке мягко руку. Эва подняла взгляд на меня, посмотрела прямо в глаза с такой отчаянной нежностью, что у меня заныло сердце. Слабо улыбнувшись, вскочила:
— Простите, я совсем забыла. Принесу вам поесть.
Убежала и вернулась, запыхавшись, с подносом, стала расставлять тарелки с едой, от которых исходил такой аромат, что желудок мгновенно свело от голода. Рукава её платья задрались, мелькнули беззащитно круглившиеся косточки на запястьях. Поставила блюдо с чизкейками, обильно политые клубничным джемом с крупными глянцевитыми темно-красными ягодами. Когда села напротив, я взял вилку, нож, и чтобы не обидеть Эву, начал резать мясо, положил кусочек в рот.
— Вкусно.
Яркий свет из окна падал почти осязаемым золотистым столбом, задевая краем её лицо, так что я видел едва заметный тёмный пушок над её верхней, резко очерченной, губой. И представлял, как было бы здорово вставать по утрам, садиться за стол на уютной кухне, уставленным блюдами, которые приготовили заботливые руки. Видеть взгляд обожающей тебя женщины.
— Эва, а что по поводу Никитина. Ты что-нибудь слышала о нем?
— Нет, — она печально покачала головой, в глазах словно поплыл туман. — После похорон… — она едва заметно передёрнулась, как от озноба. — Он прислал мне сообщение, что Моргунов хочет приставить охрану к нему и перевезти в какое-то место, где Артуру будет спокойней. Он летел куда-то на космолёте и послал сообщение, что не знает, где находится, потому что иллюминаторы закрыты. И все. Больше я ничего о нем не слышала.