— Не знаю. Какое-то странное чувство. Боль, такая ужасная. Но прошла. И теперь мне так хорошо, легко. Как ты это смог сделать? Как?
— Потом объясню. Пошли.
Отстранил её и мы бросились назад. И на бегу, я мучительно пытался сообразить, сколько прошло времени.
Заскочили на площадку, когда табло отсчитывало уже последние десять секунд. Мизэки удивлённо вскинула брови, когда её взгляд скользнул по Эве, но спрашивать ничего не стала.
— Стреляй туда! — махнула рукой за край площадки.
Машинально я послушался. Выстрел. Полыхнуло пламя, яркий луч пронзил отдыхающего внизу крокодила, сделав в нем немаленькую дыру. Второе указание Мизэки я даже не услышал, сообразив сам. В верхней нише засветился голубым вторая часть портала. И я прыгнул вниз, прямо в располосованную спину рептилии.
Непередаваемое ощущение полёта в никуда, в чёрный колодец без конца и края. Удар, искры из глаз от боли, шок на миг. Оказавшись в нише, с силой ударил ладонью по выпуклой красной шляпке, которая так призывноторчала передо мной.
Скрежет, скрип. Платформа сдвинулась с места и я увидел, как от радости пляшут все. Перескочили.
Но табло отсчитывало уже последние секунды и мне до жути хотелось протянуть руки, задержать их бег. Время развалилось на две половины. Невыносимо медленно, со скрежетом и скрипом несмазанного колеса тащилась платформа. А секунды на табло бежали с невероятной, немыслимой скоростью. От напряжения защипало в глазах.
Прыжок вниз, к своей команде. И уже услышав шипение выпускаемого ядовитого газа, бесцеремонно толкнул своих товарищей в открывшийся проход и сам нырнул туда. Хлоп. Створки за мной упали, едва не оторвав мне ступни.
— Уф, успели, — я без сил опустился около стены.
— Эва, ты ранена? — Гришка бросился к ней, протянул руки, чтобы распахнуть блузку, но девушка перехватила его руку так холодно и властно, что он не сделал второй попытки.
— Всё в порядке, Гриша. В порядке. Успокойся. Небольшое ранение.
— Но надо хотя бы перевязку сделать, — предложила холодно Мизэки, словно для проформы, поглядывая на Эву с какой-то досадой.
— Со мной всё хорошо, — упрямо повторила Эва. — Олег меня спас, — улыбнулась счастливо, что выглядело так странно на её перемазанном кровью лице.
— Ну ладно, — Мизэки пожала плечами и отошла.
Тут мне в голову пришла интересная мысль.
— Гришаня, у меня лекарство для тебя, — вытащил из кармана мед.пистолет с остатками собственной крови. — Давай, вколи себе.
Без лишних слов, парень взял дивайс, поднёс к шее и нажал спуск. По лицу прошла судорога, прикрыл глаза. А я пристально наблюдал за ним.
— Ну как? Ощущение? Болит?
Григорий открыл глаза, бросил взгляд на раненую руку, пошевелил пальцами. Снял ее с повязки и внимательно осмотрел.
— Ну, круто, раны как не бывало, — на вытянутом лице появилась блаженная улыбка. — Классная штука. А чего это, полковник?
— Так, лекарство, — я уклонился от ответа.
Не стал объяснять, что сам удивляюсь. Только Мизэки могла объяснить, каким образом моя кровь стала обладать живительными свойствами. Может наноботы переходят в организм другого человека и начинают там свою работу. Но с биологией и генетикой у меня всегда были проблемы. Но про себя я усмехнулся — все трое из моей команды стали моими кровными братьями и сёстрами.
Я повертел в руках наше новое приобретение. На белой эмали с одной стороны было пропечатано: «Собственность Модеста Моргунова», а с другой символы: АН-2. Я раньше видел эту маркировку. Ах, да, вспомнил.
— Артур Никитин — два, — сказала Эва. — АН-1 стоял на космолете Яна Беккера. С его помощью мы уничтожили один из вражеских объектов. А потом…
Она тяжело вздохнула, задержала дыхание. И выдохнула, глаза затуманились. И волны ее сожаления и тоски достигли моей души, заставив вспомнить, что Яна Беккера я так и не смог найти нигде. Даже следов.
— Крутая штука! — ликующий голос Григория заставил меня вздрогнуть, вырвав из переживаний. — Как ею управлять-то?
— Вот так, — Мизэки вытащила дивайс из моих рук. — Вначале зарядить, потом нажать на вот эту кнопку — образуется вход. Теперь другую — выход.
— Мизэки, это… — я бросил на девушку пристальный взгляд.
— Да, это вторая часть «ловушки для Сверхновой» Никитина, — подтвердила она. — Но очень слабая. Если бы её можно было усилить чем-то. Что-то типы лупы.
— То чего? — заинтересовался Гришка.
— Можно было сделать червоточины, — вдруг вмешалась Эва. — «Мост Эйнштейна-Розена». Туннели пространства-времени.
— Ага! — Григорий вскочил на ноги и радостно ухмыльнулся во весь рот. — Я не все понял. Но похоже, это та штука, о которой Золин рассказывал? Да, полковник? Ну, чтобы можно было во Вселенной летать, как прямо от остановки сабвея к остановки. Правда?
Я кивнул и только открыл рот, чтобы рассказать о том, что хотел сделать Никитин, как раздалось шипение, словно нам под ноги бросили клубок змей, повис голографический экран. Нарисовался немолодой мужчина в элегантном костюме-тройке и ярком галстуке с мерцающим объёмным рисунком в виде уходящей со старта ракеты. Седой, морщины прорезали щеки и лоб, обвисла кожа, но светлые глаза горели в азарте.
— Доброго дня, испытуемый номер 1356, — произнёс он гулким, таким же механическим голосом, как у грудастой блондинки в белом халате. — Вы благополучно закончили первый этап испытаний. И получили вполне достойный результат. Больше ста баллов по шкале Грушевского. Но это ещё не конец. Чтобы стать полноценным членом нашего общества, так сказать, элиты. Тех людей, которые обладают высочайшей ценностью на Земле — высокоразвитым интеллектом, вам необходимо пройти ещё один этап испытаний. Он ещё более сложен и не менее опасен. Но, если вы смогли преодолеть предыдущий этап, вы сможете сделать это и в дальнейшем. Удачи, испытуемый номер 1356!
Пфф. Голограмма распалась в фейерверк золотистых искр. А я скрипнул зубами. Сукин ты сын! Значит, Грушевский придумал это гребанное тестирование! Нашёл бы этого мудака, вырвал бы ему кишки. Живьём бы вырвал. Ублюдок, говнюк хренов. С трудом сдержав поток матерщины, я откашлялся и проронил:
— Ну что же, у нас тут две новости.
— Начни с плохой, — мило улыбнулась Эва.
После того, как я решил спасти её, между нами возникла какая-то непреодолимая сила влечения, затягивающая нас обоих в омут, из которого я пытался вырваться, а Эва не отпускала, старалась затянуть меня всё сильнее.
— Плохой нет, — сухо обронил я. — Первая новость — они нас не видят. И не знают, что нас четверо, а не один человек. Один бы и не прошёл тот уровень. Вторая новость — имея эту штуку, — я ткнул пальцем в устройство для создания порталов, — Мы не будет проходить следующий этап. А просто проникнем куда надо. Наделаем «кротовых дыр» и всё.
— А кто это такой был? — хмуро поинтересовался Гришка.
— Валентин Грушевский, главный конструктор ракетных двигателей первой ступени на химическом топливе. Этими ракетами мы выводили с Земли узлы для нашего звездолёта.
— А, помню-помню, — подхватила Эва, на лице возникла брезгливость. — Друг Артура. Помешан на идее сверхчеловека. Хотел, чтобы на Земле воцарилась «аристократия разума».
— Подонок, заставить бы его самого проходить это тестирование, — пробурчал я. — Ладно, болтать некогда. Надо двигаться дальше.
Этот коридор мало отличался от тех, которые мы прошли. Невидимые лампы заливали равнодушным светом стены, потолок и пол, выложенные в шахматном порядке бело-серыми, аккуратно пригнанными друг к другу, бетонными панелями. У самого верха — широкое окно, закрытое ребристым стеклом — для наблюдения за испытуемыми, наверно. Но я не заметил никакого движения — не оставляло ощущение, что людей там нет, как нет их во всем этом громадном комплексе. От этого порой накатывало чувство вселенского одиночества. Единственное отличие — коридор вывел нас не к очередной шахте лифта, он оборвался на круглой дыре с невысоким бетонным бортиком по краям.
— Та-а-ак, — разочарованно протянул Гришка, бросив взгляд вниз. — Ну и как нам отсюда выбраться?
— А это нам на что? — я ухмыльнулся и снял с плеча устройство порталов. — Сейчас телепортируемся туда, куда нужно. Мизэки, как считаешь, куда стоит пробраться?
— Думаю сюда.
В воздухе прорисовался зелёными мерцающими линиями лабиринт, но неполный, а словно обгрызенный по краям.
— Не понял. Почему отражается не всё?
— Сканер не позволяет. Не хватает мощности, — объяснила Мизэки.
Уверенности в её голосе я не ощутил, моего взгляда она почему-то выдержать не смогла, отвела глаза. Что с ней? Устала? Потеряла надежду выбраться отсюда? Нет, тут что-то было иное, но что, я понять не мог.
— Я понял. Давайте двигаться дальше.
Наклонился над дырой и шмальнул вниз из устройства порталов. А затем создал вход в одной из высоких прямоугольных грязно-серых бетонных панелей, которыми были отделаны стены.
Здесь оказалось совсем не так, как в остальном комплексе — небрежно положенная кирпичная кладка, квадратные, выкрашенные облупившейся краской, трубы воздухопроводов. Из шести овальных ламп, встроенных в стены, горело только две. Ещё одна, действуя на нервы, то вспыхивала безжизненный белым светом, то тускнела желтизной, то гасла. В углу — груда наваленных деревянных ящиков, турелей, перекорёженных труб, балок. Тошнотворно-сладковатый запах разложения, гниющего дерева, ржавчины.
Коридор привёл нас к дверям, за которыми оказался зал размером с футбольный стадион, с потолком высотой в трёхэтажный дом, подпираемый колонами квадратного сечения. В стенах из грязновато-серого необработанного камня по периметру зиял ряд прямоугольных ниш. Скорее бойницы для пулемётов или пушек — хрен их разберёшь. По периметру зала, ниже основного уровня пола, проходила траншея, глубиной почти в человеческий рост — здесь мы и спрятались.
В центре зала в люк в потолке уходила металлическая лестница.