с к глазам. Васька нарисовала автопортрет — себя верхом на лошади. Причем шла лошадь, похоже, иноходью — обе левые ноги вынесены вперед, правые — опорные. Хвост и грива, как и положено, стелятся по ветру, девочка сидит в седле прямо, локти прижаты к бокам. Все верно, посадка почти идеальная — Васька запомнила все, о чем ей говорил отец. Максим сложил рисунок, вернулся обратно, снова уселся на диван. И как тогда, на берегу «моря», и потом, после телефонного разговора с вдовой Михаила и у сгоревшего дома, Максим снова ничего не чувствовал. Это хорошо, это правильно, в таких случаях эмоции должны отключаться автоматически, и горе тому, кто уступит их напору. Все потом, все будет потом — и злость, и ярость до онемения губ, до темноты в глазах. Сейчас всю свою способность соображать, анализировать и принимать решения надо бросить только на планирование своих дальнейших действий. Впрочем, все уже понятно и так. Кровь за кровь — формула стара как мир, она даже старше человека. Или: «В ответ на нанесенный ущерб следует поступать по отношению к чужим ровно так, как они поступают по отношению к тебе и твоим сородичам» — звучит более цивилизованно, но суть та же. Возмездие должно быть равно преступлению: глаз за глаз, зуб за зуб, руку за руку, рану за рану, душу за душу. Во всех нормальных странах правосудие вершит государство, но не здесь, не в России. Он, капитан Логинов, уже успел убедиться в этом на собственной шкуре. Двадцать три года колонии за то, что выполнял приказ командования, — этого достаточно, чтобы сделать для себя выводы на всю оставшуюся жизнь. Она, собственно говоря, уже закончилась — полчаса назад или чуть больше. Вокруг пустыня, выжженная земля — здесь нельзя жить, здесь никого нет, кроме Максима. Он остался один на пепелище и чувствует, что ему не хватает воздуха, он не может глубоко вздохнуть, и перед глазами уже пляшут желтые искры. Ничего, это нормально — организм приспосабливается к новым условиям существования, как ушедшая на глубину подводная лодка в «автономке».
Максим лег на диван, вытянулся во весь рост, закрыл глаза. Странное состояние — как будто заново рождаешься или, наоборот, — умираешь. Осознание того, что в этом мире ему никто не поможет, никто не поддержит и возвращаться тоже некуда, способно превратить человека в жалкую полураздавленную тварь или в чудовище. Максим физически чувствовал, как проходит точку невозврата, умирая и воскресая одновременно. Капитан Логинов отныне не в бегах, он выполняет очередное задание. И рассчитывать ему придется только на себя — на собственную голову, руки и отработанные, доведенные до автоматизма навыки ведения разведки и боевых действий. «Готовьтесь, дети гор, продажные судьи и сбежавшие от ответственности командиры. Я дотянусь до вас хоть с того света, хоть с Луны, мне хватит для этого броска сил, возможностей и ненависти. Утром отсюда выйдет уже не человек, а лишь его оболочка». Максим чувствовал, как внутри его догорает все, что заставляло его сдерживаться, не переходить границ, не уподобляться спустившемуся с гор зверью. Сейчас исчез последний барьер, не выдержал давления и разлетелся в прах. «Цена крови, какова она? Я сам решу, когда хватит, когда пора остановиться. Если кому-нибудь не удастся прикончить меня раньше», — после этой мысли Максим открыл глаза, посмотрел в переплетение теней на потолке. Надо отдохнуть, набраться сил — на это осталось часа три, не больше. Потом возвращаться на вокзал и ехать в Москву. Чтобы попытаться найти тех, кто приказал убить сослуживцев Максима, его жену и дочь. О том, что будет после того, как свершится правосудие, Максим даже не задумывался. Та охота, на которую он собирался выйти, скорее всего, станет для него последней. Это неважно, пусть так и будет, главное — забрать с собой побольше выродков, которые никогда не станут людьми.
Из квартиры Максим вышел рано утром. Прислушался к шумам и шорохам в подъезде, постоял перед закрытой дверью и вышел на улицу. Снова сыпал снег, и грязь пряталась под белым «маскхалатом». Максим быстро шел к вокзалу и все ускорял шаг. «Быстрее, быстрее», — твердил он себе на ходу. Но не для того, чтобы поскорее добраться до цели — действия не давали задумываться, отгоняли мысли прочь, заставляли думать о насущном. О том, например, что уже несколько минут следом за ним едет грязная, с заляпанными номерами «девятка». А по противоположной стороне дороги, чтобы не отстать от Максима, почти бегут три человека. Даже издалека видно, что это не низкорослые ленивые существа с дебильно-агрессивным взглядом, а спокойные, резкие, тренированные ребятки. «Выследили все же. Молодцы!» — мысленно похвалил «хвост» Максим, остановился рядом с палаткой. Движение на улице немедленно замерло, «девятка» проехала немного вперед и остановилась, но двигатель ее продолжал работать. Трое на другой стороне дороге разбрелись в разные стороны, один скрылся из виду, вроде как за угол ему приспичило. Максим купил поллитровую бутылку воды, забросил ее в рюкзак, осмотрелся. Место выбрано удобное, сразу за палаткой стена дома, в ней арка, дальше — проходной двор. Если пройти через него, то до вокзала можно добраться быстрым шагом минут за пять. Ну, приступим, как говорится, откроем счет. Максим неторопливо пошел по самой кромке тротуара, поравнялся с «девяткой». Рывком вытащил из-за пояса пистолет, выстрелил несколько раз через тонированные стекла. И потом еще два раза — по целям на противоположной стороне дороги. Хорошо, что вышел рано, — машин мало, людей еще меньше. Но эхо выстрелов разнеслось далеко, кто-то заорал за спиной, резко затормозила белая пассажирская «Газель», вылетела на встречку. И сбила третьего, выбежавшего из-за угла на звуки стрельбы. Максим осмотрелся быстро — пассажиры и водитель «девятки» признаков жизни не подавали, а рассматривать, что там делается внутри салона, за сеткой трещин, Максим не стал. Двое на противоположном тротуаре тоже не шевелились, третьего под колесами маршрутки вообще не видно. Все заняло не больше минуты, никто еще толком не понял, что сейчас произошло. Максим быстро убрал пистолет, свернул в проходной двор и знакомой тропой двинул к вокзалу. Но не бежал, шел быстро, не оглядываясь, хоть из-за спины и неслись крики и пронзительный рев автомобильных гудков. На привокзальной площади народу уже полно, несмотря на ранний час, — половина трудоспособного населения Александрова едет на работу в мегаполис. Максим вклинился в толпу, перепрыгнул через турникет у входа на перрон и подумал мельком, что зря он так. Не надо выделяться из толпы, безопаснее сохранять личину законопослушного человека. Но, оглянувшись, увидел, как по его следам идет еще десятка полтора человек — платить двести рублей за дорогу в один конец собирались не все. Контролеры — два пожилых неповоротливых мужика в темно-серой форме охранников — беспомощно метались по перрону и матерились бессильно. Максим втиснулся в переполненную электричку, пробрался в середину набитого людьми вагона. И увидел, как по платформе несутся три милиционера, один орет что-то в рацию, двое пытаются влезть в вагон.
— Осторожно, двери закрываются! — злобно прохрипел динамик над головой, и милиционер едва успел отпрыгнуть назад. Электричка дернулась и поползла по рельсам, постепенно набирая ход.
— Бывайте, ребята, — под нос себе пробормотал Максим, наблюдая через окно, как отстает погоня. Все, здесь больше делать нечего, ненавистный Александров остался за спиной. Впереди у Максима была встреча с «куратором» крупнейших ресторанов, гостиниц и офисных комплексов Москвы.
Глава 5
«Три вокзала» встретили метелью, толчеей на перроне и давкой у входа в метро. Максим вырвался из толпы в последний момент, взял чуть правее и протиснулся через дверь с надписью «Выход в город». И оказался перед зданием Ярославского вокзала, отошел к стене, чтобы осмотреться. Прямо перед ним кассы пригородных экспрессов, слева — павильон станции метро «Комсомольская», хаотическое скопление палаток перед ним и стены здания Ленинградского вокзала. Чтобы попасть на третий — Казанский, — надо пройти немного назад и по подземному переходу перейти Краснопрудную улицу. Максим планировал обосноваться рядом с крупнейшим транспортным узлом Москвы, затеряться среди десятков тысяч человек, ежедневно прибывающих в столицу. И двинулся к павильону станции метро, постоял немного под табло с расписанием электричек, присматриваясь к толпе. Разглядел закутанное в пуховик и платки существо неопределенного пола с табличкой в руках «Сдаю комнату», направился в ту сторону.
— Документы, — раздался позади приказ, и слова, сказанные вальяжным и хамоватым тоном, ничего хорошего не предвещали. Максим остановился, сбросил с плеч рюкзак, обернулся. Два милиционера остановились рядом — один обошел жертву, отрезал ей путь к отступлению, второй стоял справа, в шаге от Максима. Оба жирные, заспанные, форма мятая, грязная, на оплывших лицах — туповато-безразличное выражение.
— Пожалуйста, — Максим медленно расстегнул молнию на кармане рюкзака, достал уже изрядно потрепанную справку об утере паспорта, подал ее милиционеру. Тот покрутил бумагу в пальцах, подал второму, подошел к Максиму вплотную. И предложил негромко:
— Пройдемте с нами, по базе справочку проверим. Это недолго, — и бережно взял Максима под руку.
— Как скажешь, командир, — Максим излучал спокойствие и уверенность в себе. И полную покорность, даже желание выполнить все требования стража порядка. Послушно двинулся рядом с милиционером, второй, со справкой Максима в руках, шел впереди. Они вошли в здание Ярославского вокзала, оказались в толпе у пригородных касс. Очереди к каждой образовывали затейливые хвосты, переплетались между собой, в них то и дело вспыхивали ссоры. Разобраться, кто за кем стоял и кто вообще тут крайний, было непросто. Максим быстро осмотрелся по сторонам — так, слева есть выход, это хорошо. Широкие двери нараспашку, народ, нагруженный багажом, ломится в обе створки сразу. И как только «конвой» поравнялся с дверьми, Максим резким сильным движением ударил идущего рядом милиционера правым локтем в бок. От неожиданности страж порядка охнул коротко, вытаращил глаза, но от резкой боли не смог произнести ни слова. Максим рывком развернул его лицом к себе и два раза врезал кулаком под дых. В удар пришлось вложить всю силу — бить пришлось через толстую зимнюю куртку. Но этого хватило, страж порядка, почти потеряв сознание, повис на руках у Максима, а держать такую тушу в одиночку тот не собирался.