— А у нас есть подходящий материал? — забеспокоилась я.
— Есть немного горного хрусталя и цирконий. В один кристалл весь твой резерв не слить. Так что будем пробовать то, что есть, — вздохнув, сообщил Хран.
А потом начался ужас. Было не то чтобы сложно, но странно. Я ничего не чувствовала, зато выглядело это так, словно я тянула из себя жилы. Подхватив конец ленты у самой ладони, я со смесью интереса и отвращения наблюдала, как привычное плетение, окружающее мои руки, постепенно исчезает. То еще зрелище. Второй конец непрерывного потока уходил прямо под кожу, и было уже жутковато. Один камень мы уже заполнили. На середине второго я начала чувствовать слабость и легкое головокружение. Вскоре мы взялись за третий, и вот тут стало совсем дурно. В ушах нарастал шум собственной крови, перед глазами плыло, я с трудом различала ленту магии в собственных руках. Хран это заметил и остановил меня.
— Все, больше нельзя, — проговорил он. — Твой поток слишком истончился. Еще немного, и ты просто выгоришь.
Я оборвала ленту, позволяя остаткам магии втянуться в мое тело.
— Правда? — слабо удивилась я. — Не думала, что выгореть так просто. Мне, конечно, не очень хорошо, но я думала, процесс должен сопровождаться адской болью, а не слабостью.
— Поэтому выгорание не такая уж редкость. Была бы боль, организм бы воспротивился. Инстинкт самосохранения не дремлет, если тебе плохо, то все ресурсы организма будут направлены на то, чтобы убрать боль. А так как ее нет, то и остановиться вовремя сложнее.
— Того, что мы вытащили, хватит? — встревожилась я.
— Должно хватить, — немного подумав, заключил кот.
— Ну и хорошо. — Я устало поднялась со стула и покачнулась, к счастью, успев схватиться за спинку стула. Тут же подскочил кот, поддержал хвостом за запястье.
— Ты идти-то сможешь? — обеспокоенно спросил он.
— Смогу, — отмахнулась я.
Смогла, с помощью хранителя и твердой стены под второй рукой. Рухнув на кровать, успела пробормотать, что в следующий раз проведем процедуру в постели, и отключилась.
Вокруг было море. Огромное, бескрайнее, глубокое, холодное. Штормовое. То самое море, которое я мечтала увидеть, но в моих мечтах оно являлось голубым, прозрачным, сверкающим на солнце. А здесь была гроза, было серое, затянутое тучами небо, молнии и шквалистый ветер. Я стояла на самом краю скалы, нависающей над волнами, с грохотом бьющимися в подножье моего прибежища. А мне было не важно. Я глубоко вдыхала соленый ветер, даже не пытаясь убрать взметнувшиеся от ветра и закрывающие лицо волосы. Просто наслаждалась звуком стихии, вкусом морского ветра на губах. Свободой. Жестокой, бушующей, способной разорвать на куски, зато полной, безграничной. Хотелось раскинуть руки и шагнуть туда, в безудержную стихию.
И я не сдерживала себя. Расправила плечи, откинула голову, прикрыла глаза. От решительного шага меня остановили горячие руки, осторожно обвившие мою талию и медленно стянувшие с края скалы. Согревая тело и душу.
— Я надеюсь, ты не собиралась туда? — тихо спросил он, и, несмотря на шум разбивающихся волн, я расслышала.
— Я не самоубийца, — так же, не повышая голоса, ответила я. — Слишком многое потеряла, чтобы остаться, поэтому не собираюсь так опрометчиво расставаться с жизнью.
Он прижал меня крепче.
— Я скучаю. Насколько же мне тебя не хватает… Хотя бы знать, что ты рядом, я могу прийти в любой момент, и ты не прогонишь. Может, поворчишь немного, а потом устроишься на диване, закутавшись в любимый плед, и уставишься в камин. Мне хочется ловить в твоих глазах отблески радости или просто пламени, но никак не страха и желания оказаться как можно дальше.
— Мне жаль, что все так получилось, — искренне призналась я, не решившись сказать главного, что тоже скучаю.
— Объясни мне, что не так?
— Не могу, — вздохнула в ответ и, отвернувшись от манящей меня стихии, обняла его, уткнувшись носом в грудь.
— Ты испугалась чего-то, связанного со мной, — продолжал допытываться он. — Или тебя огорчил мой отец? Что он тебе наговорил на проклятом балу?
Я подняла руку и накрыла ладонью его губы, прерывая гневную тираду:
— Помолчи. Давай просто постоим. Не будем вспоминать все, что было, что будет, почему все получилось так, как получилось. У нас нет прошлого и не может быть будущего. Есть только здесь и сейчас. А потом ты исчезнешь и не будешь мучить себя и меня. И я тоже никогда не появлюсь в твоем мире. Но это потом, а сейчас мне тепло, уютно и спокойно в твоих объятиях. И я хочу сохранить в памяти именно этот миг, а не очередное выяснение отношений.
— Но я хочу, чтобы это самое будущее, которое ты отрицаешь, у нас было. И я знаю, что оно возможно, так почему ты считаешь иначе? — ловил он мой взгляд. Только он искал истину, а я искала уголок спокойствия в бушующем океане. Сейчас мы ничем не могли помочь друг другу.
Я опустила ресницы и отступила, вырываясь из горячих объятий, позволяя холоду снова сковать все мое существо, а ветру — вынести из головы бессмысленные надежды. Еще один шаг. Стужа пробирается к самому сердцу.
— Ты готова умереть, лишь бы не говорить мне правды? — с горечью вопросил он.
— Это не смерть, это свобода… — И, откинув голову, я сделала последний шаг навстречу ветру и воде.
…И резко открыла глаза, вскакивая на постели.
— Ты чего? — повернул ко мне сонную морду Хран.
— Приснилось что-то, — пробормотала я, откидываясь на подушки.
— Что? — лениво поинтересовался кот, сворачиваясь в мохнатый клубок.
— Не помню, — призналась я, тоже сворачиваясь под одеялом. — Кажется, было шумно и ветрено. А еще я падала.
— Спи, вставать скоро, — пробурчал он.
И я снова погрузилась в сонную негу.
Утром, пока я судорожно носилась по комнате, пытаясь собраться, кошак допытывался, что же мне снилось. Учитывая, что в памяти не осталось ничего, допрос был странным. Что за переполох? Падала во сне, подумаешь. Меня больше беспокоило, что подушка была влажная. Неужто опять кошмары и я плакала во сне? Так и не разобравшись, побежала на занятия.
Учебный процесс вошел в привычный ритм. Я спокойно сидела на лекциях, отвечала на семинарах, а не дергалась, ожидая записки с очередным вызовом или сообщением об убийстве. Наконец-то полностью сосредоточилась. А сосредоточиться стоило, хотя и не совсем на занятиях. Сегодня у меня первый рабочий день. Страшновато. С трупами я работать умею, с живыми — нет. Понятно, что до операций меня не допустят, но все равно придется столкнуться с живыми пациентами. А еще пугала вся задумка. Внезапно я поняла, что аргументы, которыми я недавно убеждала хранителя, даже для меня звучат не очень правдоподобно. Отступать уже поздно, но тревога, что я повелась на беспочвенные домыслы, не давала покоя. Потом добавились страхи, что я права и наши убийцы заинтересуются чудесами в больнице, но меня найдут быстрее, чем я вычислю преступников. В общем, накручивала себя. После занятий пришлось потратить час на медитацию, чтобы успокоиться. Не стоит увлекаться успокоительным, а медитация и магию укрепляет, и нервы, хоть по времени это дольше, чем выпить стакан зелья. Потом еще пара часов, чтобы хотя бы начать домашнюю работу, и уже пора в больницу. И тут ко мне пристал Хран.
— А почему тебя вообще взяли? — внезапно задался он вопросом. — Без документов, без свидетельства об образовании?
— Хран, это бесплатная клиника! — Я заявила очевидное, но он явно меня не понял. — Рядовая лечебница, расположенная в не самом престижном районе, с отделением для неизлечимо больных. Они любого, кто пожелает устроиться в ночную смену, примут с радостью. А если этот кто-то обладает целительским даром и познаниями в медицине, то просто с руками оторвут. Даже при отсутствии диплома и нежелании раскрывать свою личность.
— А как ты объяснила это самое нежелание? — продолжал допытываться он.
— Правдой! — (Кот бросил на меня недоверчивый взгляд.) — Что в моем учебном заведении запрещено подрабатывать, а стипендии катастрофически не хватает, поэтому приходится подрабатывать неофициально.
— И ведь не поспоришь, — хмыкнул он.
Дальнейшие сборы проходили в обоюдном молчании.
— Я так понимаю, сегодня ты мне сообщишь, какое заклинание разучивать? — наконец прервал паузу кот.
— Нет, — решительно опровергла я его предположение.
— Почему? — нахмурился Хран. — Я думал, ты хочешь побыстрее вычислить недругов. Следовательно, нужно сразу начинать провокацию.
— Именно, — со вздохом согласилась я и, уже готовая к выходу, устроилась на кровати. — Но вмешивается нехилая моральная составляющая.
— Так, — занервничал он, — это какая же?
— Мы все еще не знаем, что это за библиотека и почему она скрыта. Следовательно, понятия не имеем, работают ли заклинания. Ты же сам говорил, вдруг ее спрятали потому, что эти знания опасны, — поделилась я с котом очередными переживаниями. — И они не просто не действуют, а даже ухудшают состояние больного. Я понятия не имею, как проводятся испытания новых лечащих заклинаний. Значит, проверять придется на практике… — Я содрогнулась, понимая, какой страшный смысл скрывает эта фраза. — Да, люди неизлечимо больны, их дни сочтены. Но вдруг мы сделаем отпущенное им время еще короче и мучительнее? Это страшно, они ведь не лабораторные животные. Но и не пробовать нельзя, если кого-то можно спасти. В общем, не знаю, как решиться, — в отчаянии запустила я пальцы в волосы. — Сегодня просто загляну в отделение, посмотрю, кто там лежит. Может, придумаю, как получить их согласие. Или начнем с самых безнадежных, которым осталась пара дней. Боги безмирья, как жутко звучит, — скривилась я от собственных слов.
— Откажись от этой безумной идеи, — предложил внезапно Хран. — С опасными экспериментами, с попыткой спровоцировать убийц, с твоей безрассудной самодеятельностью. Ты можешь прямо сейчас пойти к Бриару, признаться, что ты — Керридуэн, и тяжкая доля по поимке всех преступников и врагов ляжет на плечи профессионала. Он ведь один из немногих, кто может тебя защитить.