– Если бы вы приехали, мне было бы легче. Почему вы не едете?
– Ты откуда говоришь?
– С почты.
– Тогда слушай меня хорошенько. Я пошлю тебе телеграмму на имя Мики в кафе «Ла-Дезирад» в Ла-Сьота. Оно последнее на пляже, перед поворотом налево, если ехать на мыс Кадэ. Предупреди сейчас, что ждешь телеграмму, а завтра утром возвращайся и забери ее. Потом позвони мне. А теперь отбой.
Я зашла в кафе, заказала кока-колу и попросила хозяина оставить для меня почту, которая придет на имя Изоля. Он поинтересовался, деловая переписка или любовная. Раз любовная, он не против.
В тот вечер Мики выглядела очень печальной. Мадам Иветта накормила нас ужином, а позже мы подбросили ее до Ле-Лек, где она жила, привязав ее велосипед сзади к машине. Потом Мики решила ехать дальше, в места более цивилизованные, и отвезла меня в Бандоль, плясала там до двух часов ночи, сделала вывод, что южные парни сплошь зануды, и мы вернулись домой. Она выбрала комнаты себе и мне, поцеловала меня в щеку сонными губами и ушла, сказав на прощание, что «мы не останемся гнить в этой дыре». Я хотела побывать в Италии, и она обещала свозить меня туда, показать Неаполитанский залив, Кастелламаре, Сорренто, Амальфи: «Будет весело. Спокойной ночи, пташечка».
Поздним утром я зашла в кафе «Ла-Дезирад». Телеграмма от Жанны была совершенно непонятной: «Кларисса. Прокладка. Целую». Я снова позвонила во Флоренцию с почты:
– Ей здесь не нравится. Она хочет отвезти меня в Италию.
– У нее скоро закончатся деньги. Она тут никого не знает и первым делом кинется ко мне. Но пока она сама не попросит, я приехать не могу, иначе она взбесится. Ты получила мое послание?
– Да, но ничего не поняла.
– Я и не надеялась, что поймешь. Второй этаж, первая дверь направо. Советую зайти туда и пораскинуть мозгами. Так надежнее, чем болтать языком, особенно по телефону. Раскрутить, смачивать каждый день – больше от тебя ничего не требуется. Повесь трубку и подумай хорошенько. Разумеется, о вашей поездке в Италию даже речи быть не может.
В трубке раздавался какой-то треск, чьи-то приглушенные голоса сменяли друг друга от одной телефонной подстанции к другой – на всем пути от Ла-Сьота до Флоренции. Вполне возможно, что постороннее ухо слышало наш разговор, но разве в нем было что-то подозрительное?
– Мне вам позвонить?
– Через неделю. Будь осторожна.
Ближе к вечеру я зашла в ванную, прилегающую к моей спальне, пока Мики валялась на пляже. «Кларисса» оказалась маркой газовой колонки. Видимо, трубу подвели совсем недавно и даже не успели покрасить. Она тянулась под потолком по всему периметру. Я нашла стык у колена трубы. Чтобы его раскрутить, нужен был гаечный ключ из гаража; я взяла тот, что нашелся в багажнике машины. Мадам Иветта надраивала кафельный пол на первом этаже. Она любила поболтать, и несколько минут я потеряла без толку. Когда я вернулась в ванную, меня вдруг обуял страх: а вдруг вот-вот войдет Мики? Я вздрагивала всякий раз, когда мадам Иветта двигала внизу стулья.
Тем не менее мне удалось открутить соединительную гайку и извлечь прокладку – толстый кружок из материала, похожего на папье-маше. Я вернула ее на место, завинтила гайку, как было, открыла вентиль и зажгла фитиль колонки, которую предварительно выключила.
Когда я прятала гаечный ключ назад в ящик с инструментами, в конце дорожки, ведущей с пляжа, появилась Мики.
План Жанны я понимала только наполовину. Ежедневно пропитывать водой прокладку – это понятно: она потихоньку отсыреет и придет в негодность будто сама по себе. Неполадки спишут на конденсацию воды от наших ежедневных купаний. Я решила принимать ванну почаще, чтобы на стенах и на потолке появились пятна от сырости. Но чего мы этим достигнем? Если Жанна хочет, чтобы я повредила газовую трубу, значит, рассчитывает устроить пожар. Газ будет просачиваться из трубы, и достаточно поднести спичку к фитилю колонки, чтобы произошел взрыв. Но вряд ли утечка газа окажется сильной, ее должна сдержать гайка.
Допустим, у Жанны разработан другой, более хитроумный план поджога, но что он нам даст? Если Мики исчезнет, я мигом лишусь того положения, которое занимала при ней, вернусь туда, откуда начала. Всю неделю я послушно выполняла инструкции Жанны, хотя так и не набралась смелости вникнуть в них до конца. Я смачивала прокладку под краном, слегка отжимала и чувствовала, как вместе с водой утекает моя решимость.
– Не понимаю, чего вы добиваетесь? – спросила я у Жанны по телефону. – Знаете что, либо немедленно приезжайте, либо я все бросаю.
– Ты делала то, что я велела?
– Да. Но мне хочется знать, что будет дальше. Не могу понять, какой вам интерес во всей этой истории? Зато прекрасно понимаю, что для меня он нулевой.
– Не болтай глупостей. Как Мики?
– Хорошо. Плавает в море, мы играем в мяч в пустом бассейне. Не получилось налить в него воду. Не знаем, как это сделать. Ходим гулять.
– Есть мальчики?
– Ни одного! Держу ее за руку, чтобы она заснула. Она говорит, что с любовью для нее так или иначе навсегда покончено. Когда немного выпьет, рассказывает о вас.
– Ты умеешь говорить, как Мики?
Я не поняла вопроса.
– А вот в этом-то, моя милая, и кроется твой личный интерес в продолжении начатого. Поняла? Нет? Не важно. Ну давай, скажи мне что-нибудь голосом Мики, попробуй ее скопировать, а я послушаю.
– Разве это жизнь? Начнем с того, что Жанна совсем сбрендила. Знаешь, кто она по зодиаку? Телец. Остерегайся тельцов, пташечка, они рогатые, забодают… У них нет сердца, один ум. А ты под каким знаком родилась? Рак? Неплохо. У тебя глаза рачьи. Знавала я одного, у него были такие же – большие-пребольшие, вот такие, смотри. Странно, а мне вот Жанну жалко, несчастная она девка. На десять сантиметров всего перебрала, и вся жизнь псу под хвост! Знаешь, что она вообразила?
– Довольно! – оборвала меня Жанна. – Я этого знать не желаю.
– А зря, весьма любопытно, хотя по телефону и правда всего не расскажешь. Ну как, похоже?
– Нет, ты только повторяешь ее слова, сама ничего не придумала. А если придется импровизировать? Поразмысли хорошенько. Я приеду через неделю, как только она даст мне отмашку.
– И прихватите с собой убедительные объяснения. Вы столько раз твердили мне: «Поразмысли хорошенько», что я и впрямь начала размышлять.
Вечером в машине по пути в Бандоль, где Мики собиралась поужинать, она призналась мне, что познакомилась с забавным пареньком. Забавный парень с забавными идеями. Она посмотрела на меня и добавила, что ей и впрямь начинает здесь нравиться.
Она не делилась со мной финансовыми проблемами. Когда мне нужны были деньги, я просила у нее. На следующий день, не сказав мне ни слова, она остановила машину у почты в Аа-Сьота. Мы зашли; я была ни жива ни мертва, оказавшись там вместе с ней. Да еще служащая, как назло, спросила меня:
– Вам Флоренцию?
К счастью, Мики не обратила внимания или решила, что обращаются к ней. Она действительно собиралась посылать телеграмму во Флоренцию. И очень веселилась, пока ее писала. Дала прочитать, и я увидела, что она просит денег, а значит, Жанна скоро будет здесь. Та самая знаменитая телеграмма: «…в лобик, глазки, носик, губки, ручки, ножки. Будь милосердна…»
Жана приехала три дня спустя, 17 июня, на своем белом «фиате»; светлые волосы перехвачены платком. Смеркалось. На вилле было полно народу: парни и девушки, которых Мики подцепила на местном пляже и привела с собой. Я побежала навстречу Жанне – она парковалась. Она ограничилась тем, что протянула мне один из своих чемоданов и повела за собой в дом.
Ее появление сперва встретили молчанием, а затем беспорядочным бегством. Мики, даже не поздоровавшись, вышла в сад и с патетическим видом стала прощаться с гостями, заклиная их прийти снова, когда наступит более удачный момент. Она напилась и была перевозбуждена. Жанна, которую очень молодило легкое платье, уже наводила порядок в доме.
Мики вернулась, плюхнулась в кресло и, не выпуская стакана из рук, попросила меня перестать изображать из себя уборщицу (я помогала Жанне), напомнив свое предостережение: если я хоть раз послушаюсь эту гренадершу, мне конец.
Потом она сказала Жанне:
– Я тебя просила прислать чек, зачем ты сама приперлась? Давай чек, переночуй здесь, если хочешь, но чтобы завтра духу твоего здесь не было.
Жанна подошла к ней, долго на нее смотрела, потом нагнулась, подхватила на руки и отнесла в душ. Позже она нашла меня – я сидела на бортике бассейна – и сказала, что Мики угомонилась и можно прокатиться.
Я села в ее машину, и мы доехали до сосновой рощи между мысом Кадэ и Ле-Лек.
– Четвертого июля у тебя день рождения, – сказала Жанна. – Вы поужинаете в каком-нибудь ресторане и вместе отпразднуете. Впоследствии это не вызовет никаких вопросов. Той ночью все и случится. В каком сейчас виде прокладка?
– Вся пористая, как промокашка. Но план ваш совершенно дурацкий! Гайка перекрывает утечку газа.
– Ну ты и дурочка! Гайка, которая будет на трубе в ту ночь, ничего не перекроет. У меня есть другая гайка, точно такая же, я прихватила ее у того же газовщика. Только эта треснутая и ржавая. Ты меня слушаешь? Пожар, следствие, экспертиза – все будет чисто, комар носа не подточит. Колонку установили в нынешнем году, обнаружат бракованную гайку, которая уже успела заржаветь. Дом застрахован на мизерную сумму: я сама об этом позаботилась и выбрала его не случайно. Страховые компании не станут связываться. Весь вопрос только в тебе.
– Во мне?
– Ты сумеешь занять ее место?
– Я-то полагала, что вы и это продумали. Что у вас есть тайный план, о котором я и не догадываюсь.
– Тайного плана нет.
– Выходит, я должна справиться сама?
– Если я окажусь здесь во время пожара, то при опознании моим словам вряд ли поверят. А ведь я должна буду опознать тебя первой. Ну и вообще, как по-твоему, какие мысли вызовет мое присутствие на вилле?