Мики обнаружила его на шоссе у выезда из Ле-Лек: стоя на пригорке, он терпеливо ждал попутную машину. Мики все же считала, что он слишком темнит. Она остановилась чуть поодаль и подождала, пока он сядет в ее кабриолет. Он выглядел прежним: широко расправленные плечи, плавные движения, хулиганский взгляд исподлобья, но на сей раз парень не мог скрыть довольной улыбки. Она спросила:
– У вас есть чем писать?
Он протянул карандаш, раскрыл черную тетрадь.
– Где подписаться?
– Вот тут.
Он внимательно рассмотрел подпись в свете от приборной панели, так подавшись вперед, что она почувствовала резкий запах его волос и поинтересовалась, чем он надушился.
– Мужской одеколон. Его можно купить только в Алжире, я там служил в армии.
– На редкость мерзкий. Отодвиньтесь подальше и скажите мне еще раз текст телеграммы.
Он повторил: «Кларисса. Прокладка. Целую». Потом три раза пересказал то, что запомнил из первого разговора. Второй разговор он подслушал в тот самый день, когда решился прийти на пляж поговорить с ней. Целую неделю он караулил ее рядом с виллой с пяти часов и до ужина.
Мики молчала. Наконец он тоже замолчал, задумавшись и нахмурив брови; она включила первую скорость и тронулась с места. Довезла его до порта Ла-Сьота, где еще светились окна кафе, а в окружении лодок дремал большой корабль. Прежде чем выйти из машины, он спросил:
– Вас напугал мой рассказ?
– Ещ е не знаю.
– Хотите, чтобы я разнюхал, к чему дело клонится?
– Уходите и выкиньте все из головы.
Он сказал «окей», наклонился и, прежде чем закрыть дверцу машины, протянул руку:
– Хорошо, выкину, но не все.
Она дала ему двадцать пять тысяч франков.
В два часа ночи, когда она поднялась в спальню, Доменика уже спала. Мики зашла в первую ванную через дверь в коридоре. Имя «Кларисса» казалось знакомым, и хотя она не могла вспомнить, где его видела, оно как-то было связано с ванной. Она включила свет, прочитала название марки газовой колонки. Проследила взглядом за газовой трубой, тянувшейся по стенам под потолком.
– Что-то случилось? – спросила Доменика, заворочавшись в кровати в соседней комнате.
– Зашла взять зубную пасту.
Мики выключила свет, вышла в коридор и легла спать.
На следующее утро, незадолго до полудня, она предупредила мадам Иветту, что они с До поедут обедать в Кассис, извинилась, что не сказала раньше, и попросила сделать днем кое-какие покупки.
Она остановила машину перед почтой в Ла-Сьота, сказала До:
– Зайдем, мне надо послать одну штуку. Вечно забываю.
Они вошли. Мики внимательно следила за выражением лица подруги, бросая на нее быстрые взгляды: До совершенно точно была не в своей тарелке. Как на грех, телефонистка любезно спросила ее:
– Вам Флоренцию?
Мики сделала вид, что не слышит, взяла на стойке бланк телеграммы и написала текст для Жанны Мюрно. Перед сном она долго размышляла и продумала каждое слово: «Прости, несчастна, деньги, целую тысячу раз в лобик, глазки, носик, ручки, ножки, будь милосердна, рыдаю, твоя Ми».
Если Жанна сочтет текст странным и встревожится, она откажется от своего замысла. Воспользуется посланным ей шансом.
Мики показала написанное До, и та прочитала, не найдя текст ни забавным, ни странным.
– А мне эта телеграмма кажется ужасно смешной, – заявила Мики. – Как раз то, что нужно. Отправишь ее, а я подожду в машине, хорошо?
В окошке вчерашний парень в той же белой рубашке ставил штампы на какие-то бумажки. Он увидел обеих, едва они появились на почте, потом поднялся и вышел на улицу вслед за Мики:
– Что будете делать?
– Ничего, – ответила Мики, – Если вас интересует оставшаяся часть суммы, «делать» будете вы. Когда выйдете отсюда около пяти, идите прямиком на виллу, прислуги не будет. Поднимитесь на второй этаж, первая дверь справа. Это ванная. А там сами разберетесь, что к чему. Захватите гаечный ключ.
– Что им от вас нужно? – спросил он.
– Точно не знаю. Если я поняла правильно, то и вы тоже должны понять. Отчитаетесь вечером в баре в Ле-Лек. Часов в десять, если не возражаете.
– Сколько вы принесете с собой?
– Смогу еще двадцать пять. А остального придется несколько дней подождать.
– Послушайте, пока все это выглядит как девичьи разборки, ничего серьезного. Но если тут дела покруче, я выхожу из игры.
– Поскольку вы меня предупредили, ничего покруче не будет, – успокоила его Мики. – А впрочем, вы правы, это всего-навсего девичьи разборки.
Вечером он поджидал ее на той же улочке, где она оставляла машину накануне.
– Не выходите, – предупредил он, – уезжаем по-быстрому. Не хочу второй раз светиться с вами в том же месте.
Они проехали вдоль пляжа Ле-Лек, потом Мики направилась в сторону Бандоля.
– В такие игры я не играю, – сказал он в машине. – Даже если предложите в десять раз больше.
– Вы мне нужны.
– Со всех ног бегите к полицейским. Даже чертежи не понадобятся. Пусть развинтят трубу и прочтут телеграмму: кому-то явно нужна ваша шкура.
– Тут все гораздо сложнее, – возразила Мики. – Я не могу идти в полицию. Чтобы все остановить, мне нужны вы, но Доменика мне будет нужна гораздо дольше, еще много-много лет. Даже не пытайтесь понять, у меня нет желания это обсуждать.
– А кто эта тетка из Флоренции?
– Ее зовут Жанна.
– И она вам завидует из-за денег?
– Если по-честному, мне не верится. Возможно, причина кроется совсем в другом, но это никого не касается. Ни полиции, ни вас, ни Доменики.
Она молчала до самого Бандоля. Они поехали в сторону казино, расположенного на краю пляжа, но остались в машине, после того как Мики заглушила мотор.
– Вы понимаете, каким образом они собираются действовать? – спросила Мики, повернувшись к парню.
В этот вечер на ней были брюки бирюзового цвета, сандалии и вчерашний кардиган. Она вытащила ключ из замка зажигания и во время разговора несколько раз прижимала его к щеке.
– Я проторчал десять минут в той ванной, – сказал парень. – «Кларисса» – марка газовой колонки. Отвинтил гайку на стыке труб над окном. Прокладка вся отсырела и разбухла. В коридоре есть другие стыки, но там я не стал смотреть. Им и одного вполне хватит. Нужно закрытое помещение и фитиль горелки. А кто ее устанавливал? Похоже, совсем недавно.
– Мастер из Ла-Сьота.
– Там кто-то был, когда велись работы?
– Жанна приезжала в феврале и в марте. Она следила за ремонтом.
– Значит, могла раздобыть точно такую же гайку. Они так специально устроены: даже если прокладка с дефектом, газ утекает очень медленно, чтобы избежать взрыва. Если они испортят гайку, это будет заметно. Значит, у них есть запасная.
– Вы правда готовы мне помочь?
– А что я за это получу?
– То, что просили, только в десять раз больше.
– Сначала я хочу знать, что у вас на уме, – сказал он, немного помедлив. – Конечно, она вас потрясно копировала по телефону, но это еще ни о чем не говорит. Правда, я наблюдал за этой девицей достаточно долго, наверное, больше любого другого. Часами. Такая точно пойдет до конца.
– Сомневаюсь, – заметила Мики.
– Что вы собираетесь делать?
– Ничего. Я же вам сказала. Вы нужны мне, чтобы продолжать наблюдать за ней. Скоро приедет Жанна. Мне хотелось бы узнать, когда именно они собираются поджечь дом.
– Может, они еще не решили.
– Но я хочу быть в курсе, когда решат. Если я буду точно знать, то ничего вообще не случится, даю слово.
– Хорошо. Попытаюсь. Это все?
– По вечерам, как правило, на вилле подолгу никого не бывает. Когда мы уедем, не могли бы вы зайти взглянуть, в каком состоянии прокладка? По крайней мере, хоть какая-то подсказка. Я не могу ее остановить. Ей достаточно закрыть дверь, когда она принимает ванну.
– А почему бы вам не разобраться прямо сейчас? – спросил парень. – Неужели вы не понимаете, с чем играете?
– С огнем, – ответила Мики.
Невесело усмехнувшись, она снова завела мотор.
На обратном пути она говорила в основном о нем, о его манере двигаться, которая ей так нравилась. Он считал ее очень красивой, гораздо привлекательнее всех его знакомых девушек, но не собирался терять голову. Даже если она сейчас согласилась бы пойти с ним в укромный уголок и заняться любовью, сто тысяч, помноженные на десять, стоили куда больше, чем мгновения в ее объятиях.
Как будто прочитав его мысли, она сняла одну руку с руля, а другой протянула ему обещанные деньги.
В любом случае, он жил с родителями, и каждый раз ему приходилось изворачиваться, чтобы найти местечко, где можно уединиться с девушкой.
Он выполнил все ее указания. Четыре раза за ту неделю он наблюдал, как обе девушки садятся в «эм-джи» и отправляются веселиться бог знает куда. Он проникал на виллу через гараж, который всегда оставался открытым, и проверял состояние прокладки.
Юную наследницу с длинными темными волосами он встречал еще дважды: как-то днем на пляже у подножья мыса и вечером в пивной в порту Аа-Сьота. Она выглядела совершенно спокойной, словно ситуация была у нее под контролем. Она утверждала, что ничего не случится.
Но после приезда на мыс Кадэ высокой женщины с золотистыми волосами она резко переменилась.
Он наблюдал за всей троицей целую неделю, прежде чем Мики подала ему знак, что хочет встретиться. Чаще он прятался на обочине дороги за домом, но иногда подходил ближе и прислушивался к голосам, которые раздавались в комнатах. Как-то вечером Мики возвращалась с пляжа одна – в купальнике и босиком. Они условились увидеться в тот же вечер в порту Ла-Сьота.
Она не вышла из машины, протянула ему пять банкнот по десять тысяч и объявила, что больше не нуждается в его услугах. По ее словам, высоченная девица несколько раз видела, как он бродит возле дома. В любом случае, вся история оказалась чистым розыгрышем, теперь она знает точно. Она по-дружески посоветовала ему довольствоваться полученной суммой и забыть обо всем. А если он не отвяжется, она знает, как его отшить.