– Не знаю, не думал об этом.
– Я тоже раньше не думала, а сегодня сон приснился, там так получилось, что от моего решения ничего не зависит. Вы вот не спрашиваете, как я в сталкеры попала, а другие не стесняются.
– Так как ты попала?
– Из-за отца и собственной глупости. Пошла с одноклассниками в Зону, сначала на вертолет взглянули, потом один недоумок предложил отправиться на Кукушкино болото за «карачун-камнем». Гриф и Викинг сразу отказались, а я согласилась. Да, знаю, что глупость сделала, но решила, что добыть самой такой артефакт – это будет круто. Если продать, на эти деньги два месяца жить можно. Представила, как домой принесу, отцу покажу… Отец у меня сталкер, только невезучий очень. До болота дошли без приключений. Ну а как сунулись к артефакту, так «шипучка» сразу и выползла. Все вокруг залила. Мы тогда на валун залезли и четыре часа на нем просидели, спуститься боялись. А когда спустились, рванули домой, про «карачун-камень» уже и не вспоминали. Пока нас не было, Грифа с Викингом поймала Грифова маман и допрос учинила, почему не в школе и где шлялись. Они и сознались, что ходили вчетвером в Зону. Грифова маман тогда сразу панику подняла, начала названивать родителям Зубра, моему отцу, в «Восточный Периметр». Отец тогда в Зону отправился меня с Зубром спасать. Только мы с ним разминулись: «шипучка» уползла обратно, мы с валуна и слезли. Когда отец к Кукушкину болоту подошел, меня с Зубром там уже не было. Он искать принялся. А дальше… – Она судорожно вздохнула. – «Шипучка» же, сами знаете, не любит, когда люди ходят, шумят…
Да, Гончар знал. «Шипучка» – полупрозрачная студенистая масса, переползающая с места на место. Заметить ее на земле почти невозможно: зимой она прячется под снегом, летом – в траве, в остальное время года сливается с землей. Ее можно услышать по шипящему звуку, но обычно звуки леса – шелест листвы, шум ветра, потрескивание веток – заглушают шипение. Людей «шипучка» не выносит, пузырится и выбрасывает вверх «протуберанцы». Если человек находится рядом, может наброситься всей массой, разъедая кожу до кости.
– Отец, пока искал, наверняка звал меня, кричал в голос, вот и разозлил «шипучку». Она ему всю ногу до колена разъела. Отца Паша вытащил, жгут наложил, «каштан» – короче, сделал все, что можно было сделать, а потом на себе до КПП тащил. Со сталкерством отцу пришлось завязать, куда ему в Зону без ноги, да парализованному наполовину. Я тогда смотреть ему в глаза не могла, винила себя, ведь из-за меня все произошло, а потом пошла к Паше и попросилась в Зону – кто-то ведь должен семью кормить…
Дошик замолчала, глотнула кофе. Гончар уже решил, что пора сказать что-то приличествующее случаю, но она заговорила вновь:
– Как же мне хотелось вернуться назад в тот день, чтобы все изменить! А сегодня сон приснился. Сначала все как было, прямо слово в слово, а потом, когда Зубр предложил на болото отправиться, меня вдруг что-то толкнуло внутри: нельзя соглашаться. Никак нельзя. Я и сказала, что это плохая идея. Только отцу это не помогло. Мне показали, что будет… Могло быть дальше. Отец тогда даже не узнал, что я с парнями в Зону ходила, а через месяц сам на Кукушкино болото отправился, влип в том самом месте в «шипучку» – то ли за «карачун-камнем» полез, то ли еще что – и опять остался без ноги.
Девушка грустно вздохнула и поворошила костер.
– Зачем Зона мне этот сон показала? Чтобы я не мучилась больше? Не думала о прошлом и себя не винила? Хотела сказать, что в жизни все предопределено, как ни барахтайся? Что по-крупному ничего изменить нельзя? – Дошик поддела веткой головешку, и в серое ничто над головой устремился сноп искр. – А у вас в жизни был такой момент, который вы бы хотели изменить?
Был. Конечно был. Если не изменить, то посмотреть, как сложилась бы его жизнь, поступи он тогда в кабинете декана иначе, – очень бы хотелось. Но откровенничать с девчушкой Олег не собирался.
– Наверное, у всех есть такие моменты, – уклончиво промямлил он. Чтобы скрыть неловкий момент, взглянул на часы и поднялся. – Пора будить майора, а тебе советую поспать пару часов. Вряд ли Зона будет тебя беспокоить: все, что хотела, она уже тебе показала.
Шилов растолкал их с рассветом. Наскоро позавтракав, Гончар стал готовиться к спуску со скалы. Был бы он один – действовал бы по-простому: закрепил бы веревку вокруг дерева и спустился на руках, без допснаряги. Майор наверняка справился бы не хуже, но насчет женщин Олег сомневался. Он подошел к самому краю обрыва и взглянул вниз, на подножие скалы. Если утренний туман наверху всего лишь стелился по земле, окутывая дымкой стволы деревьев, то внизу, под скалой, лежал плотным рыхлым слоем.
– Выждем немного, пусть прояснится.
Дошик одобрительно кивнула, а майор, наоборот, скривился. Что думала психолог – одной Аномалии известно. Глория, похоже, даже не слышала, что он сказал: лисьи глаза смотрят в никуда, лицо закаменело, губы превратились в две тонкие ниточки. Хотелось подойти и громко щелкнуть пальцами у нее перед носом.
Туман рассеялся минут через двадцать – как и не было.
Первой внизу очутилась Дошик. За ней последовали рюкзаки. Больше всего Гончар волновался за Глорию, но женщина справилась с задачей.
Гончар спускался последним. Проверил крепления и оттолкнулся ногами от края. Успел сделать несколько шагов, повернул голову вправо и… Дыхание перехватило, сердце пропустило удар и упало в пятки: где-то в метре от его лица в воздухе висел ослепительный светло-голубой шарик.
Шаровые молнии в Зоне встречаются чаще, чем хотелось. Возникают внезапно и так же неожиданно пропадают. Кто-то считает их одним из органов чувств Зоны, но таких немного. Большинство видит в них очередную дьявольскую ловушку, только в воздухе. Защиты от молнии не существует, тут главное не паниковать и не дергаться, а застыть на месте и молиться, чтобы она поскорее убралась туда, откуда пришла.
Олег прикрыл глаза – смотреть на змеящиеся разряды оказалось выше его сил – и до боли в ладонях вцепился в веревку. Снизу испуганно вскрикнула Дошик. Волнуется девчонка, только лучше бы молчала. Зона тишину любит.
Один, два, три, четыре…
Секунды тянулись томительно долго. Олег приоткрыл один глаз – висит, зараза.
«Уйди! – взмолился он. – Будь человеком».
Семь, восемь, девять…
– Она исчезла, – послышалось снизу.
Открывал глаза он с опаской. Но, к счастью, молния действительно пропала.
Едва Гончар оказался внизу, Дошик схватила его за рукав и оттащила в сторону.
– Я же говорила, что с ней что-то не так! – приблизив голову к уху Олега, заговорщически зашептала девушка. – Она умеет управлять молнией! Она ей рукой махнула, улетай, мол, та сразу и пропала.
Аномалия тебя раздери! Что за глупости!
– Отставить наговоры! – рявкнул Гончар и продолжил уже спокойнее. – Даша, успокойся, молнией управлять никто не может, это физическое явление. Не дрон и не игрушка на батарейках. Тебе просто показалось.
– Вот вы мне не верите, а зря.
Дошик обиженно отошла к своему рюкзаку. Шилов с усмешкой проводил ее глазами и повернулся к Олегу.
– Закончил барышне мозги пачкать? Можем отправляться?
Без лишних слов Гончар закинул рюкзак за плечи.
– Местность открытая, спрятаться негде, поэтому двигаемся быстро, – давал вводные майор. – Первым идет Гончар, я прикрываю отряд с тыла.
Отряд, ха! Опять он в войнушку играется! От кого он собирается прикрывать «отряд с тыла»? Нет же здесь никого…
– Вы тех людей опасаетесь? – вдруг спросила Дошик. – Так они давно ушли.
– Ты кого-то видела? Сколько их было? – Майор коршуном подлетел к девушке.
– Двое, может, трое…
– Точно?
– Кажется…
– Кто такие? Как одеты? Оружие у них было? Вспоминай!
– Да не знаю я! – окрысилась Дошик. – Я их мельком заметила, они уже за деревья зашли. Может, это вообще глюк, да и далеко было. Бывают же в Зоне миражи и фантомы…
Впервые за все время знакомства Шилов выглядел обеспокоенным.
– Нужно уходить. Быстрее.
– Не гони, не запряг, – буркнул Олег, не двигаясь с места.
Хоть вчерашняя иллюзия пчелиных сот исчезла, местность впереди ему категорически не нравилась. Поляна метров сто в диаметре, сзади ее подпирала скала, вернее, не подпирала, а обхватывала полукругом, а впереди виднелся лес. Скала как скала, лес тоже обычный, а поляна странная – сплошь мелкая щебенка без снега. И ни травины. С чего бы, спрашивается, тут траве не расти? Хотя скала тоже странная – как откусанное яблоко, будто кто выгрыз кусок.
У обычного человека пять органов чувств, а у сталкера их шесть, говаривал Толик Косорылый, сталкер от бога. Шестое – задница. Вот она для сталкера важнее всего, потому что первой чует опасность и не ошибается.
Гончар достал из кармана гайку с привязанной красной ленточкой. Размахнулся и зашвырнул подальше. Гайка спокойно легла на земле.
– Что скажешь, мисс Интуиция? – Олег повернулся к Даше.
Дошик наморщила лоб, прислушиваясь к себе.
– Затылок колет.
– Значит, точно есть тут что-то нехорошее, – подвел черту Гончар. – Какие соображения?
– Кто его знает… Может, «свищ», может, «чертова молотилка», а может, обычная поляна, только на ней прячется какая-нибудь невидимая сволочь типа «расколотки».
Олег кивнул, соглашаясь, хотя карта Стефана насчет «сволочи» молчала как рыба об лед. Называется, выбери из трех зол наименее страшное и попробуй остаться в живых. «Свищ» – это каверна под поверхностью земли с тонким слоем грунта над ней. Выдержит ли он вес сталкера в полном снаряжении – большой вопрос. Падение в такую полость в лучшем случае обернется поломанными ногами, в худшем, если сталкера некому вытащить на поверхность, его ждет медленная смерть на дне. Аномалия считалась крайне редкой, за все время существования Зоны она встретилась всего дважды, но сейчас, после двух катаклизмов в Зоне, всякое могло случиться. «Молотилка» в активном состоянии тоже далеко не подарок – перемелет в труху и не подавится, но ее хоть можно заметить – грунт сначала поднимается на несколько сантиметров и висит в воздухе, вибрируя. Тут главное не мешкать и сваливать с опасного участка быстрее. Ну а «расколотка» – «расколотка» и есть, даже вспоминать о ней тошно.