Гончар достал из рюкзака баллончик с краской и веревку. Длины не хватит, пятьдесят метров всего, но лучше так, чем ничего. До середины он дойдет, а дальше, хочется верить, уже будет ясно, что не так с поляной.
Конец веревки он привязал к прочному на вид пню у подножия скалы, надел страховочный пояс.
– Я пошел. Если пройду – идете по одному строго по моим меткам.
Первый шаг, как и всегда, оказался самым трудным, но почва держала, камни под ногами не прыгали.
Раз, два, три, четыре. Стоп. Оглядеться. Прислушаться к себе. Нагнуться и провести черту.
Раз, два, три, четыре – на земле появилась еще одна черта.
Раз, два… Земля под ногами расползлась, как изъеденная молью старая тряпка. Выронив баллончик и нелепо взмахнув руками, Гончар полетел вниз, в черноту провала.
С момента падения до мгновения, как он повис над каверной, прошла секунда, но она показалась Олегу вечностью. Время растянулось, и он падал, падал и падал. «Это от страха или “свищ” умеет еще и во временное искажение?» – совсем некстати промелькнула мысль.
Веревка натянулась, Олега качнуло и с силой приложило о стену каверны. Он только успел выставить плечо и закрыть лицо локтем.
Вытягивали его долго. Наконец, он уцепился ладонями за крошащуюся землю и рывком выбросил тело наверх. Распластался и пополз на животе подальше от края провала. Долго сидел на земле, приходя в себя, а когда поднялся на ноги, пытаясь унять дрожь в коленях, увидел, что вместо поляны зияет каверна в форме правильного шестиугольника.
– Ты как? Идти можешь? – Шилов тут как тут.
Гончар вытер рукавом холодный пот.
– Сейчас… – начал он и закашлялся.
Дошик моментально оказалась рядом, протягивая флягу с водой. Одной Глории пофиг – что-то увлеченно высматривает вдалеке за деревьями.
– Те, кого я видела, вон там шли. – Дошик показала рукой на лесистый край поляны. – Интересно, знали про «свищ» или просто повезло?
– Значит, все-таки видела? – Шилов угрожающе надвинулся на девушку, схватив ее за руку.
– Майор, оставьте девочку в покое!
Ледяной тон психолога заставил Шилова сдать назад. Но уже через минуту он вновь примерил на себя роль командира.
– Двигаем, двигаем, – порыкивал Шилов, вопросительно глядя на Олега.
– Сейчас, только арбалет проверю.
– Потом проверишь. Стоим тут как памятник на площади! – ворчал майор, опасливо озираясь. – Давай, давай, в темпе.
Олег молча закинул за плечи рюкзак.
Шли молча. Дошик, понимая, что Олегу нужно прийти в себя, взяла на себя роль проводника. Справлялась девчонка вполне сносно, а он сам, опять же к своему удивлению, вполне отошел от падения.
Местность начала подниматься – впереди разлеглась гряда приземистых сопок, поросших соснами. Насколько Олег помнил карту, никаких особо страшных ловушек здесь быть не должно. Впрочем, «свищ» тоже не был отмечен на карте, так что не расслабляться, глядеть в оба, смотреть в три.
Но самой глазастой среди них оказалась Глория. Именно она заметила за деревьями небольшую прогалину с ветхим сооружением в форме поставленных друг на друга кубов – снизу побольше, сверху поменьше.
Олег вооружился биноклем. Когда-то строение побелили известью, но сейчас краска облезла, стали видны валуны, из которых был сложен нижний ярус. Некоторые камни выпали и теперь валялись рядом. Все говорило о том, что постройка очень древняя, но не заброшенная, еще недавно о ней заботились.
На некотором расстоянии от сооружения возвышались четыре столба, напоминающие бурятские сэргэ – ритуальные коновязные столбы. На них даже сохранились ленты. Ленты давно выгорели, но, приглядевшись, становилось заметно, что когда-то они были синего цвета – цвета земного неба. На вершинах выточенных то ли из потемневшего от времени дерева, то ли из неизвестного материала сэргэ расправляли крылья стилизованные птицы. По темной глянцевой поверхности столбов извивались декоративные изображения или неизвестные письмена. Были ли эти сэргэ такими изначально или Аномалия изменила их – сейчас уже не узнаешь.
– Что это? – Дошик во все глаза разглядывала строение.
– Это обоо – святилище, место пребывания духа местности, – шепотом ответила Глория.
– Что-то буддистское?
– Скорее нет, чем да. В Забайкалье все перемешано – шаманизм, язычество, буддизм… – Олег наморщил лоб, пытаясь припомнить, что рассказывал Бахаев. – Это обоо очень старое, думаю, считалось обителью эжина – духа-хозяина этой местности. Но святилище явно перестраивали, подновляли, так что на старые верования нынешние шаманы и ламы вполне могли навернуть что-то свое, более современное.
Дошик порылась в карманах и протянула Олегу конфету:
– Держите. Духа надо задобрить.
Шилов сжал губы и начал багроветь, но Олег скинул рюкзак и торопливо буркнул:
– Я быстро. Только положу подношение и вернусь.
– У нас нет времени на глупости! – донеслось в спину.
«Если бы знать еще, что в Зоне глупость, а что нет», – подумал Гончар и зашагал к маячившему за стволами деревьев белому кубу.
Воздух вдруг уплотнился, стал вязким, а сооружение по-прежнему находилось далеко, сколько бы Олег ни прибавлял шаг. Более того, стало отступать назад, еще и мерцать начало – то появлялось, то пропадало.
Олег остановился. Остановилось и строение. Пространственно-временная аномалия, догадался он, не подпускает к святилищу. Хотя почему не пускает? Ведь совсем недавно, продвигаясь к Шулуун Мани, он считал, что барьер, наоборот, охраняет молельный камень от набегов аномалий.
Гончар отступил назад. Сопротивление среды пропало, а белый куб даже немного приблизился. Кажется, это тот самый случай, о котором рассказывал Стефан. Старые капища, храмы, алтари не только обладают особой энергетикой, они создают вокруг себя свою реальность. Зона – это тоже особая реальность, только другая, чуждая. Там, где две реальности соприкасаются, время и пространство не просто искажаются, они закручиваются вокруг сакрального, намоленного места спиралью. Поэтому подойти в Зоне к намоленному камню или старому святилищу нелегко. Конечно, можно прорываться напрямую, поперек ветвей спирали, но куда проще «поймать» виток, который сам приведет к центру.
Олег шагнул вправо. Нет, здесь сопротивление чувствовалось сильнее. А если в другую сторону? Да, напряжение исчезло. Еще чуть-чуть. Внезапно возникло чувство, будто он попал в стремительный поток, который тащит его вперед. Всего за несколько шагов он преодолел расстояние в пару десятков метров.
Поток иссяк, оставив ощущение, будто тебя волной выбрасывает на берег. Сразу пропало напряжение, которое никогда не оставляло Олега в Зоне, а над головой ветер гнал по синему небу облака. Но стоило сделать пару шагов в сторону, как небо будто стерли или просто удалили с экрана одной клавишей.
Не удержавшись, Олег подошел к ближайшему сэргэ. Вблизи поверхность столба выглядела покрытой лаком, под которым проступали непонятные символы. Он прикоснулся к глянцевой поверхности, и символы устремились к его руке. Провел ладонью – значки потянулись следом, повторяя движение. Символы сплетались, выстраивались в длинные цепочки, только прочесть этот текст не представлялось никакой возможности. Олег убрал руку, и текст рассыпался на отдельные значки-закорючки. Он снова поднял голову к небу. Здесь, в Зоне, синее небо с облаками выглядело почти чудом. Уходить не хотелось, но скоро попутчики забеспокоятся.
Бахаев говорил, что святилище нужно обходить по часовой стрелке. Олегу удалось сделать всего несколько шагов, а потом что-то больно ударило по затылку, земля поднялась и вместе с хвоей, прелыми листьями и подтаявшим снегом впилась в лицо.
Глава 11Невозможное прошлое
…Изгиб железнодорожного полотна терялся вдали, прячась за разлапистыми ветками елей. Олег потянул носом – с детства нравился запах креозота, которым пропитывали шпалы из дерева, только деревянных шпал уже давно не осталось, теперь везде бетонные. Но здесь были именно такие, однако никаким креозотом не пахло. И вообще не чувствовалось никаких запахов.
Они, все четверо, стояли на обочине железной дороги, у самых рельсов. Под ногами ломкой наледью покрывался рыхлый весенний снег, за спиной густо рос ельник, а над головой… Правильно, над головой могло быть только небо. Но не белое, а самое обычное, земное – затянутое густыми серыми тучами, в прорехах между которыми проглядывала яркая синева.
Удивиться Олег не успел. Послышался шум приближающегося поезда, над кронами деревьев вытянулся дымный хвост, а затем вынырнул и сам локомотив – черный, с чадящей трубой и красной звездой на «морде». За собой он тянул два коротких вагона, выкрашенных темно-зеленой краской – Олег такие видел только в кино про Великую Отечественную. В памяти всплыло забытое слово «теплушка». Протяжно, с тяжким вздохом, заскрипели тормоза, колеса перестали вращаться.
Из окна локомотива выглянул мрачный машинист.
– Ну? Особого приглашения ждете? – грубо рявкнул он. – Садитесь во второй вагон, там буржуйка и фонарь на стене.
Первым пришел в себя Шилов. Схватился за дверную закидку вагона, с силой сдвинул в сторону дверь и запрыгнул в темноту. За руку втянул Глорию, потом помог забраться Дошик. Олег подхватился последним. Вагон качнуло, и состав начал натужно набирать скорость.
Внутри было холодно и темно, даже холоднее, чем снаружи. Луч фонарика заиграл по стенам, грязноватому полу, лавкам, сколоченным из грубо обструганных досок. За дощатой перегородкой, делящей вагон на две части, на кое-как составленные ящики свалили мешки с чем-то сыпучим и припечатали сверху стопкой газет. В центре вагона помятая буржуйка упиралась трубой в крышу. Рядом с ней на полу лежала охапка дров.
Вагон изрядно потряхивало. Майор и Глория сразу сели на лавку, Дошик сначала уселась с ними, но любопытство взяло верх, и она направилась в другой конец вагона. «Мука, сахар, тушенка, – слышалось ее бормотание. – А это что? Хм… Письма. А здесь что-то медицинское…»