Олег молчал, пытаясь сообразить, как лучше построить разговор. То ли представить дело так, что он тут один, то ли…
Резкий удар – и левый висок взорвался болью. Похоже, на долгий разговор «еловые веточки» не настроены. И вновь вопрос на английском:
– Кто ты такой?
– «Восточный Периметр», – также на английском ответил Гончар.
– Сколько вас?
Солгать или сказать правду? Если Дошик их заметила, то ведь и они могли видеть группу Олега.
– Четверо.
– Какова цель?
И опять дилемма – стоит ли говорить правду или выдать дезу?
– Искали пропавших детей. Малолетние обормоты купили карту с артефактами и ушли на Кукушкино болото за «карачун-камнем», а там «шипучка» разлилась. Нашли только одну девчонку, и то потому, что ей ума хватило залезть на валун и не двигаться. Остальные погибли. Теперь пытаемся выбраться.
– Почему идете к центру от границы, если пытаетесь выбраться?
Связанные руки начали затекать, и Гончар заскреб берцами по хвое, пытаясь сесть поудобнее.
– А куда нам отсюда идти? По-русски понимаешь? Нет? – огрызнулся он, вновь переходя на английский. – Сначала угодили в телепорт и оказались на другом краю Зоны. Начали обходить разливы «киселя», но промахнулись – вместо того чтобы выйти ближе к границе, зашли вглубь. Потом угодили в «свищ», хорошо хоть в голову мысль пришла проверить поляну, иначе было бы четыре трупа. Идем, куда пройти можем.
– Почему в группе спецназ?
– Какой еще, на хрен, спецназ?! Отец девчонки это. Ну, служил когда-то, поэтому и вызвался с нами идти. Или ты бабу нашу спецназом назвал? Так она врач и психолог, загипнотизировала нас, когда через барьер проходили. Иначе-то как? Вот ты сам как в Зоне оказался?
«Еловые веточки» вопрос Олега проигнорировал и задал свой:
– Если вы искали детей, почему группа маленькая?
– Потому что психологу много людей через барьер не провести. Еще вопросы будут?
Удаляющиеся шаги дали понять, что на какое-то время его оставили в покое. Так что же все-таки с остальными? Поняли, что случилось с Олегом, затаились и ждут? Или не поняли и скоро объявятся – здрасьте, а вот и мы? Хуже всего, если решат сыграть в героев-освободителей.
Олег считал секунды.
Снова шаги. Знакомый камуфляж в еловую веточку. Присел на корточки, глядя Олегу прямо в глаза.
– За нами не идти. В центр Зоны не соваться. Убью.
Раз предупреждают – решили не убивать. Можно выдохнуть.
Олег пошевелился, меняя позу и стараясь рассмотреть, что за группа пожаловала в Зону. Заметил пару удаляющихся спин, обтянутых странным камуфляжем, еще был кто-то третий, в цивильном.
Женский крик вспорол тишину леса. Олег с трудом узнал голос Глории. А следом раздался глухой треск – очередь из «Вала», только протяжная, будто размазанная. С деревьев с сердитым карканьем сорвалась стая ворон. Шилов с ума сошел – стрелять через пространственно-временную аномалию! Пуля летит по непредсказуемой траектории, еще и раньше, чем произведен выстрел. Прямо как сейчас…
И вдруг все смешалось в жуткую какофонию – хлестко трещали автоматы иностранцев, почти неслышно на их фоне стрекотал «Вал». Снова раздался крик, на этот раз мужской. Между стволами промелькнул серый камуфляж Шилова – короткая перебежка, залег за деревом, выстрелил один раз, второй. В ответ прозвучали короткие очереди.
Особая этика Зоны, говорите? Запрет на убийство? Запрет на убийство был в прежней Зоне, теперь все иначе. Не было у Зоны никакой этики, это Аните чисто по-женски претило убивать людей, а Лешка, когда активировал Ключ, вряд ли был настроен миролюбиво. Новый хозяин – новые веяния.
Опять мелькнул камуфляж Шилова, уже значительно дальше. Он что, преследовать их собрался? Что с Глорией? Где Даша?..
Гончар засучил ногами, пытаясь подняться, но подошвы скользили по старой хвое. Он упал на бок, пытаясь встать на колени. Звуки стрельбы удалялись. А потом за плечом раздался голос Дошик:
– Не дергайтесь.
Лезвие коснулось ладоней, подлезло под стяжку, натянув и без того тугие наручники, а затем он почувствовал, что руки свободны.
– Дальше я сам, – буркнул Олег.
Он перерезал стяжку на щиколотках, вернул нож Дошик, попутно заметив ее испуганный вид, и бросился за кусты багульника, откуда слышался крик Глории. Она совсем немного не дошла до святилища.
Глория была в сознании. Окровавленные пальцы дергали язычок молнии, пытаясь расстегнуть куртку.
Олег подхватил женщину на руки – с раной будем разбираться потом, сейчас важнее не поймать шальную пулю – и бросился назад под защиту каменных стен обоо. Уложил Глорию на землю, рванул застежку на куртке, задрал вверх свитер и майку, на которых расползлось багровое пятно, обнажил живот. Глория застонала сквозь зубы.
– Что там? – с трудом вытолкнула она вопрос.
Что, что… Дыра от пули, вот что.
Гончар чуть повернул женщину на бок и задрал свитер сзади. Выходного отверстия нет. Значит, все совсем плохо. Но сначала нужно остановить кровь; как вытащить пулю – будем думать потом.
– Что там? – с нажимом повторила Глория.
– А я доктор? – буркнул Олег. – Пулевое ранение. Хирург нужен, пулю вынуть.
Пачкая свою куртку окровавленными пальцами, он потянулся во внутренний карман за гемостатиком. Надо же – всего одна пластина, в кармане же должно быть две, куда вторую деть успел? Содрал защитную пленку и приложил повязку к ране.
– Лежи, я сейчас вернусь. – Олег повернулся к Дошик: – Посмотри за ней, я за рюкзаками.
– У вас лицо в крови.
– Потом, – буркнул он, уходя.
– Подождите! Один вы их не дотащите.
Во второй раз преодолеть пространственно-временную аномалию оказалось гораздо проще, но момент, когда синее небо превратилось в белое ничто над головой, отозвался болью в висках и щемящей пустотой внутри.
Да, девчонка оказалась права: четыре рюкзака для одного человека – перебор. И Шилов свой не взял. Оставить тут, пусть сам забирает, когда вернется? Ладно уж, пусть будет вместе со всеми. Неизвестно, сколько времени придется просидеть у святилища. И вообще ничего не известно.
Вернувшись, Гончар вколол Глории сразу две ампулы – регенерирующее и обезбол. Дошик достала «каштан» и протянула Олегу.
– Для себя берегла, но раз такое дело…
– Спасибо.
Внезапно вспомнилось странное существо из сна-видения.
– Пошуруй в контейнере, который у мертвых сталкеров забрали, нет ли там «никчемушки».
Просьбу Дошик выполнила, но не удержалась от вопроса:
– Зачем вам?
– Нашла? Давай сюда.
Бурый, с шелковистым блеском камешек «каштана» коснулся сетки «никчемушки» и будто растекся по ней, сделав сетку мягкой – настоящая повязка с лечебной мазью. Забавно, что за восемнадцать лет существования Зоны никто не додумался использовать артефакты в связке. А ведь оно само напрашивалось – только сейчас Олег понял, что сетка «никчемушки» напоминала бинт. Странный, необычный, но именно бинт.
Олег вновь отогнул край свитера Глории. Старая повязка успела пропитаться кровью насквозь, все равно пора ее менять. Попробовать?
Сетка «никчемушки» плотно легла на кожу, будто имела клейкий слой. Дошик внимательно наблюдала за манипуляциями Олега, затем пробормотала удивленно:
– Ничего себе! Откуда вы узнали? А что еще умеют в «Периметре», но нам не говорят?
Олег вновь потянулся к аптечке. Достал ампулу.
– Что это? – слабым голосом спросила Глория.
– Снотворное.
– Не нужно.
– Мы все равно какое-то время пробудем здесь, тебе нужно поспать.
– Мне нужно оставаться в сознании.
– Как знаешь. – Гончар едва сдерживался, чтобы не рявкнуть.
Не получится из меня сиделки, подумал он, никогда не умел сюсюкать и увещевать больных.
Глория пошевелилась, приподнимаясь на локтях.
– Дай мне два часа, я смогу идти дальше.
– Тебе два дня потребуется, и то если бы под руками был хирург с операционной, – проворчал Гончар. – «Каштан» с пулей вряд ли справится.
– Два часа. Я выведу пулю.
– Молитвами и приказами «Пуля, выходи!»?
– Почти, – едва слышно пробормотала Глория.
Зато Дошик опять взялась за свое:
– У вас кровь, нужно промыть рану.
В руках аптечка. Придется смириться, не отстанет же.
– Ладно, давай. Только сначала достань из моего рюкзака спальник, нужно ее, – кивок в сторону Глории, – разместить поудобнее.
– Нет, сначала вы.
Вот упрямая ослица!
Гончар присел на камень и прикрыл глаза. Рука у Дошик оказалась легкой, да и справилась она быстро, Олег даже задремать не успел. Подниматься не хотелось, вдруг навалилась тяжесть, словно плитой придавило – адреналин ушел, и усталость дала о себе знать. Вот вроде бы доводилось бывать в передрягах куда страшнее, почему же сейчас так плохо? И на душе совсем смурно, словно должно произойти что-то нехорошее. Хотя куда уж хуже…
Кстати, нужно проверить, что там с Шиловым и последствиями его стрельбы.
Гончар тяжело поднялся. Оказывается, Дошик уже успела наломать еловых веток для подстилки и теперь держала распущенный спальник в руках. Сколько же он просидел на камне?
Вдвоем они устроили Глорию на новом месте. Психолог даже не открыла глаза, дыхание было ровным, как у спящей, только излишняя бледность выдавала ее состояние.
– Там, кажется, еще кого-то ранили, надо посмотреть… – начал Олег и наткнулся на огромные от страха глаза Дошик. – Не бойся, ничего со мной не случится. Слышишь же, уже не стреляют.
Выстрелов действительно слышно не было, в Зоне установилась напряженная тишина. Даже птицы притихли, испуганные разборкой людей. Вообще все это очень плохо. Раньше запрет на убийство хоть как-то сдерживал жестокость в Зоне, а теперь начнется – иные сталкеры из-за паршивого «каштана» готовы перестрелять друг друга. Ожесточился народ. И правильно, что Зона закуклилась, очень вовремя.
На тело Гончар наткнулся, обогнув заросли орешника. Мужчина в темной куртке лежал ничком, и это явно был не Шилов. Но и не «еловые веточки» – наверное, третий из группы иностранцев. Хоть майор не сильно нравился Олегу, но видеть его мертвым не хотелось.