В выражениях он не стесняется. Лили уже много лет как не обидно.
— Мистер Стоун, держите себя в руках, — успокаивает Кроуфорда доктор Харт. — Все мы сейчас на нервах, но делу этим не поможешь.
— Да ничем ему не поможешь! — он наконец-то вырывается и приосанивается, отряхивая пиджак. — Особенно бездействием.
Широкими, тяжелыми шагами пересекает гостиную и хватает стоящую у камина кочергу. Осматривает её придирчиво, будто примеряется, и в одно мгновение Лили думает, будто сейчас Кроуфорд развернётся и ударит кочергой брата. Ничего подобного не происходит. Точно так же тяжело он шагает к дверям.
— Хватит с меня. Хотите здесь отсиживаться — пожалуйста, но я сидеть сложа руки не собираюсь.
Дверью он хлопает с такой силой, что крупная хрустальная люстра начинает угрожающе раскачиваться из стороны в сторону.
— Отец, подожди! — кричит Джаред, прежде чем выйти в коридор вслед за ним.
Несколько секунд они просто молчат.
— Глупо это, — наконец произносит Лили. — Нельзя болтаться по улице, когда Спаситель злится.
— Заткнись, пожалуйста, Лили, — машет рукой Стефан. — Предлагаю проследить за ними. Будем держаться вместе — никто нас не достанет, даже если на острове действительно засел кто-то из охотников за отцовскими деньгами.
Не стоит. Но этих слов Лили вслух уже не произносит. Знает, что никто не станет к ней прислушиваться.
***
Они с Джаредом всё-таки выходят из дома. Кроуфорд идёт вперёд, прикрывая лицо от ветра, и изредка оглядывается на сына. Тот помалкивает, словно воды в рот набирал, и покорно следует за ним по пятам. Интересно, на чьей он стороне? Кроуфорд видит, что Джареда подкосила смерть Элис, точно так же, как и его самого, но всё-таки сын не вступился за него в семейных перепалках.
Оба раза тот просто сидел и наблюдал. Кроуфорд качает головой. Ещё немного — и начнёт искать врагов в собственном отражении.
— Куда мы идём? — спрашивает Джаред спустя несколько минут. — Шторм усиливается.
Ветвистая молния бьёт в море, ярким белым светом освещая водную гладь, темнеющий поодаль пирс и помятый сад. Они шагают среди трепещущих на ветру кустов, топчут ногами болиголов и розы, но с каждым шагом идти становится всё сложнее — ветер бьёт в лицо, от дождя мокнет и тяжелеет одежда.
Не спасают даже зонты — рвутся из рук, выворачиваются наизнанку и не защищают от льющего стеной ливня.
— Я хотел добраться до тела Элис, — честно отвечает Кроуфорд. Поворачивает в сторону беседки. — Неважно, место это преступления или нет, я не могу так её бросить. Ночь не спал, не мог перестать об этом думать.
Когда они добираются до небольшой беседки неподалеку от часовни, дождь будто бы становится гуще. Сквозь серую пелену едва можно разглядеть растущие неподалеку деревья, а вот ни поместья, ни даже часовни уже не видно. Он крепче сжимает в руках кочергу.
— Кто мог это сделать? — тихо хрипит Джаред. — За что?
— Да кто угодно, — он качает головой. — Может, местный доктор надумал разжиться состоянием на старости лет. А может, Стефан пытается подставить остальных и выйти сухим из воды. Сухим и с полными карманами денег и целым островом в придачу. Или у кого-то на почве религии поехала крыша.
Глядя, как падают вниз тяжелые капли дождя, Кроуфорд впервые серьёзно об этом задумывается. Пытается представить себе престарелого доктора Харта, безжалостно, с хирургической точностью удаляющего глаза его жене. Начинает тошнить. Если он на такое и способен, то представить как тот убивает сразу трёх слуг уже не выходит. Но вдруг? Кто знает, что скрывает старик.
Он поднимает глаза к темнеющим небесам, прислушивается к раскатам грома и пробует посмотреть на произошедшее с другой стороны. Этот выродок отца — Лили — только и делает, что бормочет о «спасителе». С неё, ненормальной, станется прикончить кого-нибудь, если так велит её бог, но она — всего лишь девчонка. Младше Джареда, худая и щуплая, она едва ли в состоянии управиться сразу с тремя людьми за одну ночь. О том, что она позвала на помощь этого своего Александра ему и думать смешно.
Остаётся Стефан. Родной брат — мужчина в самом расцвете сил, чьи жена и дочь всегда смогут прийти ему на помощь. Невредимые, такие спокойные на первый взгляд. Кроуфорд стискивает зубы. До чего же отвратительная у них семья.
— Ты сам-то в это веришь? — он будто бы слышит в голосе сына слёзы, но тот насквозь мокрый — так и не разобрать. С длинных волос стекает вода, жилетка промокает до нитки. — Я вот не верю, что это кто-то из наших. На них не похоже.
— С тем же доктором ты даже не знаком, Джаред, — усмехается Кроуфорд. — Ты его в этом году и увидел-то впервые.
— Ну и что? Он тут живёт два года, мог бы уже что угодно придумать, если бы захотел, — едва заметно пожимает плечами тот. — Как и все остальные. Не верю.
И ему верить не хочется тоже.
На этот раз молния бьёт совсем рядом. Кроуфорд тяжело вздыхает и откидывается спиной на мокрую, жесткую спинку скамьи. Прошло меньше суток с момента их приезда на Хемлок Айленд, а он устал так, словно провёл здесь уже год. А то и дольше.
Он прикрывает глаза, и шум дождя, звонкие раскаты грома и собственное дыхание становятся для него своего рода успокоительным. Мягкой симфонией, обволакивающей сознание. Может, в чём-то Стефан прав — успокоиться ему точно стоит.
Да только не выходит. Короткий, сдавленный хрип сына на другом конце беседки заставляет Кроуфорда встрепенуться и широко открыть глаза. Джаред падает на пол прямо на глазах — под ухом у него торчит блестящая рукоять охотничьего ножа.
Пораженный, несколько мгновений он может лишь смотреть в распахнутые глаза сына. В тех застыли выражения удивления, непонимания и первобытного, животного страха. Как это произошло? Почему? Он бросается к Джареду и судорожно пытается зажать кровоточащую рану, пробует даже вытащить нож, но всё без толку.
Его сын мертв. Кроуфорд кричит, словно обезумевший от боли пёс.
Сбросив с себя оцепенение, он поудобнее перехватывает кочергу и поднимается на ноги. Он уничтожит того, кто поднял руку на его семью. И мокрого места от него не оставит.
Терять ему уже нечего.
— Выходи, тварь! — кричит он. — Не смей прятаться!
Ярость клокочет в нём, подобно бушующему вокруг шторму, и он лупит кочергой по деревянным колоннам беседки. Оглядывается, глазами ищет преступника, но видит лишь неясные, размытые тени. Что это? Дождь? Или тот, кто лишил его сразу двух самых ценных в жизни вещей? Сначала жены, потом любимого — и единственного — сына.
Кроуфорд готов отдать все деньги, — и свои, и чужие — лишь бы их вернуть. Он рычит от отчаяния. Бросается вперёд и выбегает из беседки, обходит ту вокруг. Никого.
Кто-то с силой толкает его в спину, заставляя повалиться лицом в заросли болиголова. Вонючие, покрытые отсыревшей пыльцой цветы лезут в рот, удушающий запах забивается в ноздри. Кроуфорд кашляет, но всё-таки успевает подняться и замахнуться кочергой.
Задевает самым краем — всего лишь царапает. Черт побери.
— Нет!.. — едва не стонет он, когда в его грудь вонзается им же притащенная кочерга. Не особо острая, но тяжелая и мощная, та с легкостью пробивает грудную клетку.
Едва соображая от боли, Кроуфорд гадает, как мог так ошибиться. Ему до последнего хочется верить в лучшее, но реальность оказывается куда более жестокой.
Он начинает понимать, почему девчонка-бастард с таким отчаянием цепляется за религию. Сейчас ему тоже хочется вцепиться в какую-то веру, словно в спасательный круг, но он может лишь задыхаться и из последних сил хвататься пальцами за кочергу. Пытаться вытащить ту из своей груди.
У него нет ни шанса. В последний момент он тянет руку в сторону лежащего в беседке сына. Не успел он подарить ему достойную жизнь. Обидно.
***
Тела находят спустя несколько часов. Подбираются к беседке сквозь плотную пелену дождя — на этот раз все вместе — и так и замирают в нескольких шагах от него. Эшли громко кричит, когда замечает бездыханное тело Джареда. Лили тоже хочется кричать, но вместо этого она прикрывает рот рукой и подавляет подступающие к горлу рвотные позывы.
Шея у того пробита насквозь, а лицо залито кровью и изуродовано — на месте носа остался лишь кривой обрубок. Кость раскрошена, а кожа порвана и висит лоскутами, словно нос отсекли в спешке тупым ножом. Лили отворачивается, потому что её в самом деле тошнит.
— Форд тоже здесь, — мрачно заключает Стефан, когда обходит беседку вокруг. — И в том же… неприглядном виде.
На тело старшего брата Лили уже не смотрит, но догадывается, что тот изувечен точно так же. Спаситель забирает по одному чувству с каждой новой жертвой — сначала требует зрение, потом слух, а теперь лишает обоняния. Разгневанный, он собирает кровавую дань за все годы унижений.
Им достаточно просто успокоиться. Молча дождаться, когда стихнет разбушевавшийся шторм, но никто в семье не хочет ждать. Все куда-то торопятся, всем хочется покичиться живущей глубоко в душе ненавистью. Лили не замечает, как до боли кусает нижнюю губу.
Они не понимают.
— Как же так… — плача, шепчет стоящая рядом Эшли. — Всего несколько часов… Мы же все были…
— Смерть наступила около часа назад, — констатирует доктор Харт, осмотрев тело Кроуфорда. — Как раз тогда, когда все разошлись.
Никто не произносит ни слова. Между ними вновь нарастает ненормальное, почти звериное напряжение, и Лили кажется, что совсем скоро кто-нибудь всерьёз на кого-нибудь набросится.
Она прячется за спину Александра.
— Не переживай так сильно, Лили, — она слышит его мягкий, ровный голос. А когда поднимает глаза, то его взгляд оказывается привычно спокойным — его будто бы и не задевает жестокость, с которой Спаситель расправляется с её родственниками. — Владыка не тронет тебя, пока я рядом.