[107]. И это очень много меда. У моей дочери были бы проблемы, будь она членом группы тва, потому что ощущение липкости – ее худший кошмар. Представляю, как трудно избежать этого ощущения, съедая ведра меда.
Пчелиные гнезда, содержащие мед, находятся не так уж близко от земли. По большей части их можно найти на высоте уровня «не пытайтесь повторить это дома». В одном исследовании сборщиков меда в Демократической Республике Конго было установлено, что средняя высота расположения пчелиного гнезда составляет 19,1 метра от земли, а некоторые находятся на уровне до 51,8 метра[108]. Некоторые верхолазы тва в настоящее время используют современное альпинистское снаряжение, но другие по-прежнему свободно лазают с одной лианой, обвивающей их талию и ствол дерева. Падение с высоты более 19,2 метра в 100 % случаев смертельно, да и на более низких уровнях шансы не очень благоприятны. Мы знаем об этом из исследовательской статьи в журнале Forensic Science International с нешуточным названием «Риск смерти после свободного падения с высоты»[109]. Итак, сначала собиратели меда рискуют жизнью и здоровьем, поднимаясь к гнезду, а затем, достигнув места назначения, «договариваются» с роем пчел о своем «вознаграждении». И не забывайте, им еще предстоит благополучно вернуться на землю с медом в руках. Такое испытание, должно быть, ужасно тягостно.
Функционально человеческая стопа в настоящее время – это попытка сочетать несочетаемое. Она состоит из целого набора костей, которые были полезны, когда гибкость пользовалась большим спросом, но теперь эти кости создают массу проблем при работе в качестве амортизаторов. То, что создано, чтобы выдерживать удары, работает лучше всего, если содержит минимальное количество деталей. Лучший пример – молоток, состоящий ровно из двух компонентов. В человеческой ступне 26 костей. Молоток, состоящий из 26 частей, несомненно, развалится при ударе и станет бесполезным.
Джереми Десилва, профессор палеоантропологии Дартмутского университета, является одним из ведущих исследователей в области эволюции человека, специализирующимся на ранней эволюции человеческой стопы и голеностопного сустава. Он заметил, что созданные инженерами протезы стоп состоят из гораздо меньшего количества частей, чем настоящая стопа.
Наблюдения Десилвы о протезах стоп резко контрастируют с конструкцией протезов рук. Вместо того, чтобы пытаться создать прочное устройство, состоящее из небольшого числа компонентов, перед инженерами, разрабатывающими протезы для людей с ампутированными конечностями, стоит задача воссоздать конечность с высокой ловкостью. Руки – хороший пример того, что наша анатомия может не только подводить, но и приятно поражать. Благодаря замечательному оттопыренному большому пальцу мы по-прежнему пользуемся руками, как приматы. Даже взрослые, никогда не лазающие по деревьям и обходящие стороной турники, ежедневно пользуются руками в делах, требующих ловкости и проворства. От заката до рассвета мы поднимаем детей, чистим бананы, вращаем руль, печатаем на клавиатуре, нарезаем овощи на ужин, крутим краны, чтобы наполнить ванну, нажимаем кнопки на пульте от телевизора и перелистываем страницы книг, прежде чем выключить свет. Наши руки с невероятным манипуляторным разнообразием – еще одна особенность, отличающая людей от диких зверей.
Однако наша несчастная стопа с похожим набором соединенных костей, связок, сухожилий и мышц взяла на себя совсем другую работу, когда пришло время справляться со значительным объемом ходьбы на двух ногах. В результате ступни подворачиваются, скользят, подвергаются растяжениям и оставляют нас с целым рядом проблем со стопами и лодыжками. Требуется много лет, чтобы научиться правильно с ними обращаться.
Всем известно, что врачи долго учатся, прежде чем приступить к своей профессии. В некоторых странах, например, в США и Канаде, будущие врачи, пройдя ряд обязательных курсов, получают степень бакалавра, сдают вступительный экзамен, а затем подают заявление о поступлении в медицинский университет. В этих странах учеба в медицинском университете длится четыре года. В Европе и Австралии учащиеся могут подать заявление в медицинский университет сразу после окончания средней школы, но тогда большинство программ рассчитаны на шесть-семь лет. В рамках обеих моделей образования новые врачи заканчивают ординатуру, длящуюся еще от трех до семи лет, и могут получить дополнительное образование в форме стипендиатской программы или дальнейшей узкой специализации. Все, от врачей общей практики до педиатров, врачей скорой помощи, хирургов-ортопедов, акушеров-гинекологов, терапевтов, психиатров, эндокринологов и некоторых других докторов, проходят путь, который занимает десятилетие или больше. Накопив многомиллионные долги и достигнув 30-летнего возраста, свежеиспеченные врачи готовы идти спасать мир.
Есть несколько интересных исключений. Описанный путь не проходят те, кто выбирает изучение зубов. Поскольку зубы являются болезненной проблемой для многих, существует отдельное направление в медицине, посвященное их лечению. Для подавляющего большинства анатомических структур не создаются отдельные специальности – начинающие врачи не могут сразу получить профессиональную медицинскую степень, посвященную исключительно локтю или запястью. Специалисты по локтям и запястьям есть, но они становятся таковыми после того, как сначала поступят в те же медицинские университеты, где люди учатся лечить заболевания сердца, печени и матки. После окончания медицинского университета будущие специалисты по локтям и запястьям идут в ординатуру по ортопедии.
Система сформировалась таким образом, потому что гораздо реже приходится обращаться к специалисту-ортопеду, чем к стоматологу. У меня был ровно один случай, потребовавший обращения к ортопеду, – когда я сломал колено. И, напротив, если сложить дополнительные визиты для установки пломб или удаления зубов с обычными визитами для чистки, я насчитаю в общей сложности примерно 100 посещений дантиста. Следует ввести стоматологические карты лояльности, как в кофейнях. Заполняете такую и получаете гигантскую плюшевую игрушку зуба, или одну бесплатную пломбу, или одно посещение, где вам не советуют почаще пользоваться зубной нитью. Зубы – это одна из тех частей тела, которые не особенно хорошо работают без постоянного ухода, присмотра и профессиональной помощи.
Есть еще несколько исключений. Одно из очевидных – изучение и лечение зрения. Без специальных школ оптометрии мир не смог бы выпускать достаточное число специалистов-офтальмологов, способных справляться со всеми нашими близорукостями и астигматизмами. Дело в том, что предложение соответствует спросу. Любая анатомическая область, нуждающаяся в отдельной ветви медицинского древа, явно беспокоит большое количество людей, как мы видели на примере проблем, рассмотренных в первом разделе книги.
Стопы – это еще одна специализация, на которую идут учиться после бакалавриата. Обычный медицинский университет не может подготовить достаточное число специалистов для лечения всех людей с проблемами ног. Конечно, есть хирурги-ортопеды стопы и голеностопного сустава, учившиеся в медицинском университете, но число ортопедов, занимающихся именно стопами, не может удовлетворить потребности всего хромающего населения. Поэтому существует целый ряд специализированных кафедр, на которых студенты могут стать ортопедами или, иначе, подологами.
Будущие врачи-ортопеды сразу после получения степени бакалавра приступают к изучению стопы. В начале своей карьеры они не осваивают такого широкого спектра дисциплин, как другие будущие врачи. После четырех лет занятий и практики в аккредитованном колледже ортопедической медицины они проходят двухгодичную ординатуру по ортопедии, и для многих из них срок ординатуры продлевается до трех или даже четырех лет. Некоторые врачи-ортопеды тратят до восьми лет на изучение стопы и голени, прежде чем приступить к практике. Для сравнения, восемь лет – это больше времени, чем нейрохирурги проводят в ординатуре, а ординатура по нейрохирургии – самая продолжительная из существующих. Согласно такому расчету, работа над стопой сложнее, чем работа над мозгом… но, пожалуй, не стоит говорить об этом знакомому неврологу или нейрохирургу.
В сравнении с относительно небольшими изменениями, произошедшими, например, с коленом, стопа нуждалась в полной переработке, чтобы справиться с трудностями прямохождения. Переход от конструкции, предназначенной для захвата и удержания, к конструкции, используемой для ходьбы на большие расстояния, – это больше, чем простая модификация.
Наиболее очевидное изменение произошло с положением большого пальца ноги. Большие пальцы ног человека находятся на одной линии с остальными пальцами. В отличие от нас, у человекообразных обезьян большие пальцы ног противостоят другим и во всех отношениях действуют так же, как большие пальцы на руках, что делает их больше похожими на человеческие руки, чем на человеческие ноги.
Понять, когда именно и как произошли такие изменения, – задача непростая. В палеоантропологии ничто не дается легко. Специалистам по стопам всегда приходилось особенно тяжело из-за исторической нехватки достойных окаменелых стоп гомининов. Кажется, что черепов и позвонков всегда много, но большинство извлеченных из земли окаменелых останков гомининов выглядит так, будто беднягам отрубили части ног ниже голени. Словно что-то пришло и съело их стопы, прежде чем осадочные породы покрыли остальную часть тела.
Большинство обнаруженных в ХХ веке костей ниже голени были единичными экземплярами. Эти фрагменты не позволяли понять полную картину эволюции человеческой стопы. Даже у скелета Люси, святого грааля окаменелостей гомининов, было только 3 из 52 возможных костей стопы.