Рождение ребенка стало групповым событием не без основания. Человеческие младенцы совершают поворот при прохождении через родовые пути. В результате дети обычно имеют переднее затылочное предлежание, то есть при изгнании они вылезают вперед головой и смотрят на спину матери[233]. «Изгнание» – забавное выражение, но это слово часто используется в литературе для описания такого момента. Для меня слово «изгнание» звучит так, будто после родов младенца выставят за дверь.
Этот неловкий способ войти в мир имеет множество немедленных последствий. Из-за подобного положения ребенка матери трудно поддерживать новорожденного во время родов. Ей придется согнуться под небезопасным углом как для нее, так и для малыша, чтобы справиться, например, с запутыванием пуповины или чтобы помочь ребенку очистить дыхательные пути. Поэтому полезно иметь рядом близких людей или нескольких хорошо обученных специалистов, способных оказать помощь.
До недавнего времени ученые считали, что переднее затылочное предлежание является уникальной человеческой чертой. Но, как это часто оказывается с чертами, которые считаются особенными для людей, мы просто не были свидетелями процесса рождения у достаточного количества других животных. В ходе тщательных наблюдений за рождением шимпанзе в неволе мы узнали, что они появляются на свет тем же повернутым образом, что и люди[234].
Совсем свежие данные, опубликованные в журнале Evolution and Human Behavior, показывают, что наличие помощников при рождении может не быть уникальной особенностью для человека. При наблюдениях за содержащимися в неволе бонобо (похожими на очень дружелюбных шимпанзе) было замечено, что самки присутствовали при родах и даже помогали во время «фазы изгнания»[235]. Хотя присутствие помощников у бонобо не является обязательным (другие наблюдения показали, что эти приматы вполне способны рожать самостоятельно), они общительны и, по-видимому, ценят компанию во время волнительного события, как и люди.
Сходства между рождением бонобо и человека расходятся, когда дело касается отношения к плаценте. Мы попросили больницу сохранить плаценту после родов, принесли ее домой и закопали под кизилом, посаженным по случаю рождения Элли.
Я понимаю, что такое празднование появления новой жизни может показаться кому-то слишком сентиментальным или, возможно, слишком кровавым, зато мы не поедали вместе плаценту. О да, большинство млекопитающих празднуют рождение, поедая послед[236]. Самка бонобо из вышеупомянутого исследования поделилась им со своими помощницами, что, по моему мнению, было приятным жестом. Плацентофагия набирает обороты и в некоторых человеческих сообществах. Дебаты о плюсах и минусах поедания плаценты оживленно обсуждаются в Интернете. Пожалуй, останусь от этого в стороне, мне правда не нужен рецепт плацентарных гамбургеров или лазаньи. Уверен, оба блюда лучше всего подавать со стаканом очень свежего теплого молока.
Если бы вы могли заставить других приматов прокомментировать рождение человека, думаю, они бы сделали несколько замечаний о том, насколько этот процесс явно отличается от их собственного. Во-первых, любому лемуру, обезьяне или другому примату показалось бы смешным, что человеку требуется бо́льшая часть дня, чтобы вытолкнуть детеныша наружу. Уверен, они также были бы удивлены тем, что процесс сопровождается криками и травмами. Объяснение, лежащее в основе первых двух проблем, не требует умственного напряжения. Беременная женщина пытается пропустить большой предмет через очень маленький туннель, это отнюдь не просто и безболезненно. Рождение человека создает худшую из возможных ситуаций, в которых две самые уникальные особенности человека – прямохождение и огромный мозг – работают совместно, делая этот опыт болезненным и затруднительным.
Другие приматы, вероятно, обратят внимание, насколько беспомощны наши детеныши. Объяснение несамостоятельности человека в новорожденном состоянии связано с размером младенческого мозга по сравнению с его размером во взрослом состоянии. Мозг новорожденного ребенка составляет лишь 30 % от его размера у взрослого человека. Однако это не значит, что у новорожденных он маленький: фактически он самый крупный из мозгов всех человекообразных обезьян. Мозг относительно мал в сравнении с тем, каким большим станет со временем. Самки других приматов вынашивают детенышей в утробе до тех пор, пока их мозг не достигнет по крайней мере 40 % от окончательного размера. У некоторых приматов размер мозга новорожденного детеныша достигает 50 % от размера во взрослом состоянии. Дополнительные 10–20 % имеют существенное значение. В этом различие между приматом, рвущимся на свет, и другим приматом, выходящим вялым и беспомощным.
Альтрициальные (что означает «требующие ухода») детеныши животных – это те детеныши, у которых практически нет навыков. Более подвижных и зрелых детенышей называют прекоциальными, или зрелорождающимися. Эти два термина представляют собой не отдельные варианты, а, скорее, два конца спектра. Далеко на альтрициальном конце спектра находятся такие животные, как крысы и волки. Они рождаются глухими, слепыми и совершенно беспомощными при рождении. На другом, прекоциальном, конце собрались такие животные, как лошади и жирафы, начинающие бегать рысью вскоре после рождения.
Человеческих младенцев трудно разместить на этом графике. С одной стороны, у нас большой мозг, что позволяет предположить прекоциальную природу. С другой стороны, этот мозг относительно мал по сравнению с его возможным размером у взрослого человека, что делает нас довольно вялыми из-за ограниченного развития ко времени рождения[237]. Вместо того, чтобы зацикливаться на том, где мы находимся на альтрициально-прекоциальном графике, более уместным будет вопрос: почему человеческие младенцы рождаются с мозгом, которому еще предстоит так много расти?
Ответ заключается не только в том, что мы рожаем раньше, в сравнении с другими животными. На самом деле беременность у людей довольно длительна для животного нашего размера, но женщина рожает в тот момент, когда мозг у плода развит меньше по сравнению с мозгом других животных. Из-за чего? Почему бы не оставить булочку в духовке на подольше и не позволить мозгу достичь размеров, при которых новорожденный сможет быть более независимым при рождении? Такое ощущение, что булочке нужно подрумяниться еще немного. Словно мы вытаскиваем ее, пока она еще липкая снаружи и сырая внутри.
Очевидный и короткий ответ заключается в следующем: когда вы выращиваете мозг большого размера, ему придется выйти наружу раньше, чем в идеальных условиях. Но опять же, почему? Что является ограничивающим фактором?
Акушерская дилемма – это объяснительная гипотеза, которая до недавнего времени доминировала в дискуссиях. Она предполагает, что существует компромиссное соотношение между энцефализацией (размером мозга) и передвижением на двух ногах. Широкие бедра облегчают роды, но ширина бедер может стать настолько значительной, что передвижение на двух ногах будет затруднено. По крайней мере, такова логика. Согласно акушерской дилемме, ребенок рождается недоразвитым, так как если бы он еще подрос внутри матери, то не смог бы выйти наружу.
Эту идею легко визуализировать и понять, по каким причинам она стала общепринятым объяснением как трудностей родов у человека, так и беспомощности новорожденных младенцев. Чего не хватало, так это убедительных доказательств в поддержку этой гипотезы. Иногда идея настолько ясна и незамысловата, что какое-то время ей позволяют существовать без достаточных доказательств. Кажется, что Земля должна быть центром Вселенной, и все так думают, пока кто-то не соберет доказательства, противоречащие исходной идее. Роды у человека исключительно болезненны, люди уникально двуноги, и это, должно быть, связано между собой – примерно таков был ход рассуждений.
Биологический антрополог из Университета Род-Айленда по имени Холли Дансуорт в последние годы активно занимается изучением акушерской дилеммы. Она сотрудничала с исследователями из Гарвардского университета и пришла к другой мысли. Данные из Гарварда показывают, что с биомеханической точки зрения более широкие бедра не снижают эффективности движений[239]. Иными словами, более широкий таз не делает женский шаг менее эффективным, чем мужской. На самом деле, как утверждает Дансуорт, природная изменчивость размеров таза достаточно велика. Поэтому, если бы ограничивающим фактором, определяющим размер плода, была форма таза, люди могли бы вынашивать свое потомство до тех пор, пока мозг плода не достигнет 40 % от его конечного размера во взрослом возрасте, подобно тому, как происходит у шимпанзе. Это потребовало бы увеличения входа в таз всего на три сантиметра, что вполне соответствует естественному разбросу значений, наблюдаемых у женщин.
Вместо того, чтобы рассматривать размеры таза как ограничивающий фактор, Дансуорт предлагает другое объяснение срокам рождения человека. Она утверждает, что ограничивающим фактором является материнский метаболизм. Максимальная скорость метаболизма, считающаяся устойчивой у людей, превышает базовую скорость метаболизма (BMR) примерно в 2–2,5 раза. Беременность повышает уровень метаболизма, как никакая другая продолжительная человеческая деятельность. Прошло шесть месяцев беременности, BMR женщины повышен уже почти в два раза, а остается еще три месяца.
Суть гипотезы Дансуорт заключается в том, что ребенок должен появиться на свет, как только мать больше не может поддерживать его метаболически. Как только он достигает точки, когда его потребности превосходят возможности беременной матери обеспечивать его, начинаются роды. У млекопитающих с относительно меньшим мозгом (то есть у всех других млекопитающих) этого не происходит, пока плод не вырастет до такой степени, что размер его мозга составит 40 % от размера мозга взрослой особи. И даже в этом случае у других млекопитающих есть достаточно места, чтобы родиться, поскольку их мозг меньше. Так как растущий человеческий мозг требует очень много энергии, матери достигают энергетического предела, когда размер мозга плода составляет всего 30 % от его взрослого размера. К этому моменту, поскольку мозг плода уже большой (даже если мал по сравнению с конечным размером), у женщин также расширяется и тазовый предел.