— Что же еще? — ответила она, рассовывая туфли в пластиковых мешках по углам чемодана. — Майкл, я прошу тебя. Мы все сказали друг другу. И еще до того, как Диана предложила свои комментарии. Ну почему ты не желаешь понять, что я просто не хочу замуж — какая разница, в чем причина. Майкл шумно вздохнул.
— Значит, уезжаешь?
— Да.
— Но ведь утром ты сказала, что…
— Это было раньше.
— Пока не приехала Диана?
— Нет. — Она вздохнула. — Пока ты не начал говорить о женитьбе. Майкл, ты скоро обо мне забудешь. Ты ведь сам говорил, что у тебя были женщины…
— Да, были, — резко, со злостью сказал он. — Но я не любил ни одну из них — пока не встретил тебя! — Он коротко, невесело рассмеялся. — Ну что же, это мне урок — не быть впредь таким безрассудным.
Сара вздрогнула, но он больше не тронул ее, а повернулся и вышел, и вскоре она услышала, как за ним захлопнулась входная дверь. Он ушел. Она не знала куда, но сознание, что она, может, никогда его больше не увидит, жгло ее намного больнее, чем пальцы Майкла ее горло. Не слишком ли высока плата за гордость, горько думала она. Может, было бы честнее сказать ему правду? Теперь она уже никогда не узнает об этом! Ясно одно — ей не придется испытать угрызения совести: если бы она все-таки вышла за него замуж, их брак неизбежно начал бы разрушаться. А именно так и случилось бы, когда жалость сменила бы разочарование, а сочувствие — неприязнь.
Она не спеша собрала вещи. Она знала, что он не вернется, пока она не уедет, и сама с болью в сердце отнесла вниз вещи. Ну надо же было приехать сюда, чтобы избежать неприятной ситуации и попасть в ситуацию, еще более неприятную!
Когда она вернулась, в Лондоне шел дождь — не ливень, а унылый, нескончаемый дождь сыпал из низких свинцовых туч. Квартира, в которую Сара переехала после смерти матери, показалась ей такой же мрачной и унылой, и первые дни она скучала по просторам, открывавшимся из окон Равенс-Милла. Она скучала по гомону морских птиц, по непрерывному шуму прибоя, приглушенному зубчатыми скалами; но больше всего она скучала по тому возбуждению, которое создавали своим присутствием Майкл и сама непредсказуемость их отношений.
Как и говорила Диана, ей позвонил Тони, и Саре показалось, что за время ее отсутствия его отношение к ней изменилось. Может, он еще больше оценил ее за то, что она умеет слушать — ведь Тони, откровенно говоря, ужасный зануда, особенно если речь заходит о фотографии; а может, он и на самом деле скучал по ней. Как бы то ни было, она вежливо, но твердо прервала поток его велеречивых излияний и положила трубку, чувствуя за собой некоторую вину, но с несомненным облегчением.
В издательстве было, как и всегда в это время года, очень много работы. Пришлось опять отложить свою рукопись, и Сара постаралась с головой погрузиться в чужие произведения. В этом было ее спасение: читая часами подряд, она гнала от себя тяжелые мысли. Однако напряжение от работы давало о себе знать, и ее начальник Артур Стрингер скоро это заметил.
— А где это место, куда вы ездили в отпуск? — как-то спросил он, входя утром в ее кабинет и застав ее склоненной над рукописью книги об убийстве президента. — В Корнуолле? — Он покачал головой. — Что-то незаметно, что вы хорошо там отдохнули. У вас очень усталый вид.
— Нет, со мной все в порядке. — Сара выпрямилась и, откинув со лба волосы, постаралась улыбнуться. — Просто этот дождь… — Она повернулась к окну. — Такую тоску нагоняет.
— Нда-а. — Стрингер нахмурился и встал прямо перед ней, сложив руки на груди, как инквизитор. — Вы уверены, что дело только в этом? Может, вы переутомились? Я хочу сказать, — и он выдержал многозначительную паузу, — я слышал о вас и Филдинге. Кажется, вы были довольно близки.
— А, вот вы о чем.
Заложив руки за голову, Сара откинулась на стуле, невольно привлекая его внимание к округлой линии ее располневшей груди, которая резко обозначилась под тонким шелком темно-синей блузки. Стрингер всегда выделял Сару за ум и ненавязчивый характер, но он никогда не замечал ее как женщину. Он был женат, имел троих сыновей, но сейчас в нем шевельнулось чувство, весьма далекое от отцовского отношения, которое он всегда к ней испытывал. Неужели это заслуга Филдинга? Вряд ли. Но она определенно изменилась после этого отпуска, и даже тени под глазами придавали ей новую, томную красоту.
— Вы, конечно, вправе сказать мне, чтобы я занимался своим делом… — продолжал он, и Сара опустила руки.
— Я уже давно не встречаюсь с Тони Филдингом, Артур. Впрочем, в свое время я действительно переживала по этому поводу, но с тех пор… — Она помолчала. — Дело в том, что он звонил мне дня два назад. Я ему сказала, что не хочу его больше видеть.
— Значит, он узнал? О вашей… — Стрингер вздохнул, — ну о вашей болезни.
Сара спокойно кивнула.
— Ему сказала Диана. По-моему, мне просто повезло.
— Хм! — фыркнул Стрингер. — Сомневаюсь, что это заслуга Дианы. Ну ладно. Значит… с вами все в порядке?
— В порядке, — повторила за ним Сара, опять склоняясь над рукописью.
— Очень мило с вашей стороны, что вы так внимательны. Спасибо вам. Стрингер колебался. Это был коренастый, плотный мужчина, с густыми кудрявыми каштановыми волосами и продолговатым умным лицом. Ему было уже за сорок; он начал работать в фирме еще подростком и теперь был директором издательства. Но он по-прежнему говорил с дербиширским акцентом и был предельно внимателен к своим работникам. Его любили и уважали, и, хотя ему по роду деятельности приходилось общаться со многими известными писательницами, его имя никогда не фигурировало в скандальных историях. Но сейчас ему вдруг очень захотелось изменить линию своего поведения и пригласить эту молодую женщину пообедать с ним в ресторане.
— Сара… — Он наклонился, положил на край стола свои большие сильные руки и напряженно посмотрел на нее. — Сара, может, я могу чем-то быть вам полезен…
— Спасибо, нет. — Ее холодный ответ отрезвил его, и он вышел, чувствуя свое бессилие.
Однако после его ухода Сара должна была себе признаться в том, что ей это доставило удовольствие. Артуру не все равно, с приятным удивлением думала она. Ему на самом деле небезразлично, что с ней. Ну что же, мир все-таки не так уж и плох.
Через два дня ей позвонила Диана.
Сара допускала мысль, что она может позвонить, и ее первым порывом было сразу положить трубку, но Диана предусмотрела это.
— Я видела Майкла, — с ходу сообщила она, и, хотя Сара и знала, что поступает, как последняя дура, все-таки ей ответила.
— Видела? — спросила она, пытаясь придать голосу небрежный тон, а в ее голове возникла картина: Майкл и Диана вместе. — Ну и что? Зачем ты мне об этом говоришь?
— Ну ладно, хватит… — Диану было не так-то просто провести. — Не делай вид, что тебя это не интересует, все равно не поверю. Тебе очень даже интересно. А хочешь узнать, зачем он ко мне пришел?
— Не очень, — натянутым тоном ответила Сара, не в силах справиться с собой. — По поводу завещания Адама? Ведь это он был хозяином Равенс-Ми…
— Ну при чем здесь Адам! — сухо заметила Диана. — Неужели ты на самом деле считаешь, что Майклу не все равно, чей Равенс-Милл — мой или его? — Она помолчала. — Нет, он пришел из-за тебя.
— Из-за меня? — еле слышно выдавила Сара, и Диана с насмешкой ответила:
— Представь себе, из-за тебя!
У Сары повлажнела рука, которой она держала трубку. Майкл приходил к Диане из-за нее? Она догадывалась зачем, но что ему сказала Диана?
— Хочешь знать, что ему было нужно? — спросила Диана, и, решив, что лучше сразу обо всем услышать, Сара тихо согласилась. — Он хотел узнать у меня о тебе… о твоей болезни, — продолжала Диана. — Ты ведь ему наплела, что у тебя астма. Ну надо же, астма! Нет, правда, Сара, ты что, не могла ничего лучше придумать?
У Сары подкосились ноги, и она в изнеможении опустилась на кушетку.
— Ну и ты… конечно, сказала ему правду? — слабо прошептала она и услышала в ответ презрительный смешок Дианы.
— Дорогуша, а что мне оставалось? Глядя ему в глаза! Я хочу сказать, я же не знала, какую слезную историю ты сочинила. Господи, я-то думала, он знает! Я думала, он пришел ко мне выяснить подробности. Ну, то есть насколько все это серьезно и можно ли при этом вести нормальный образ жизни.
— И… и что он сказал? — Саре необходимо было знать это. Ей нужно было услышать, как он отреагировал. Во всяком случае, от Дианы она наверняка услышит все самое страшное.
— Ну… — Диана подбирала слова, — ну, он, конечно, очень удивился.
И, пожалуй, немного… обрадовался.
— Обрадовался?
— Ну да. Дорогая, ты представь, что он мог чувствовать. Ведь он просил тебя выйти за него замуж. Я думаю, он понял, как ему повезло, что ты ему отказала.
Сара задохнулась от этих слов, и, словно пожалев о своей бестактности, Диана постаралась загладить вину.
— Ну что поделаешь, милая моя! Ни один мужчина, тем более такой… такой сильный и энергичный мужчина, как Майкл Трегоуэр, не захочет быть всю жизнь прикованным к больной жене. — Она что-то хмыкнула и продолжила: — Знаешь, он совсем не похож на брата. Жаль, что он был в Южной Америке, когда я познакомилась с Адамом. У нас с Майклом намного больше общего, чем было с Адамом. Мы оба знаем, чего хотим, и добиваемся этого. Не могу себе представить, чтобы он дал мне такую свободу, как Адам, и, кто знает, может, тогда и я была бы лучше. — Она помолчала. — Впрочем, как говорится, еще ничего не потеряно.
Сара почувствовала, что задыхается.
— Ты хочешь сказать, что… что…
— Ну не глупи, дорогая моя. — Диана опять рассмеялась. — Сейчас мой красавчик деверь хочет поскорее уехать из Англии. Он ведь, в сущности, меня даже не видел — пока. Но мы родственники, и, нравится ему или нет, у Адама были акции в горнорудной корпорации «Лос Сантос». Так что… Сара дальше не слушала, а сидела, держа трубку, в оцепенении. Раньше, тогда, ей казалось, что больнее быть просто не может, но она ошибалась, ужасно ошибалась. Она чувствовала себя растоптанной, совершенно растоптанной, ей никогда не было так плохо.