Тот пожал плечами.
— Вам, ваше величество, это лучше не у меня спрашивать, а у статс-дамы вашей, Марфы Саверьевны. Письмо у нее было. Я как увидел — незамедлительно вам и доставил!
— У Марфы? — государыня нахмурилась. — Это что она мои письма вскрывать вздумала?
Елисавета Петровна позвонила в колокольчик. Даша вошла в кабинет почти сразу. Она была уже спокойна, хотя глаза подозрительно покраснели.
— Марфу найди! — распорядилась императрица и задумчиво посмотрела на Белова. — Ну что, Гриша, говорила я не доведут тебя девки до добра! Вот уже регламент нарушаешь, в мои покои без спросу врываешься!
— Никак нет, ваше величество! — Белов дерзко посмотрел на императрицу. — Согласно приказу вашему, Анастасия Платоновна — невеста моя, и защищать её я обязан!
— Даже от меня?
— Не от вас, от гнева вашего.
Государыня улыбнулась.
— А ежели я приказ свой отменю?
Настя затаила дыхание. Сердце забилось сильно-сильно. Девушка с каким-то непонятным выражением смотрела на преображенца, одновременно желая и опасаясь его ответа.
Григорий нахмурился, взгляд его стал холодным.
— На все воля ваша, ваше величество. Вы — государыня наша, богом помазанная, да нашими руками на престол вознесенная! — спокойно ответил он. — Но Белов коли слово дал, то назад уж не берет!
В ответ Елисавета Петровна расхохоталась.
— Все же, Гришка, дамский ты угодник, — беззлобно сказала она. — В политику тебе надо, к Бестужеву! Хочешь, сейчас приказ подпишу?
Гвардеец устало взглянул на Елисавету Петровну:
— В политике не волком, а лисом быть надобно. Дозвольте все же в полку остаться, вам верой и правдой служить!
Императрица еще раз усмехнулась и обернулась к фрейлине.
— Настасья, подойди.
Девушка приблизилась.
— Видишь, какого жениха я тебе нашла! Честный, верный… — Елисавета Петровна отколола с корсажа брошь — бант, усыпанный бриллиантами и рубинами, и приколола рядам с фрейлинским шифром. — Носи! И не серчай, коли что… А в следующий раз — не глазищами своими сверкай, говори по-человечески!
— Благодарю вас, ваше величество — Настя присела в положенном реверансе.
В дверь постучали и на пороге возникла белая, словно мел, статс-дама. При виде её Елисавета Петровна вновь нахмурилась.
— Ну все, Белов, ступай и невесту свою уведи, нам с Марфой потолковать надобно. Серьёзно потолковать… — последнюю фразу она произнесла с нажимом, заставив провинившуюся нервно вздрогнуть.
Белов не стал испытывать терпение Елисаветы Петровны. Поклонившись, он спокойно взял невесту за руку и вывел из кабинета.
Глава 10
Настя послушно шла за Григорием сквозь анфиладу дворца. Как всегда, шаги гвардейца были широкими, и девушке приходилось бежать. Впрочем, сейчас она была этому даже рада. Злобные взгляды жгли спину.
Насте казалось, что все вокруг осведомлены о той сцене, которая произошла сейчас в кабинете. Девушка опустила взгляд и невольно все убыстряла шаг, стараясь скрыться от ехидного шепота за спиной.
— Они брошь государыни заметили, — пояснил Белов, совершенно правильно поняв смущение девушки. — Вот и завидуют.
Все еще не выпуская руки девушки, Григорий скользнул за потайную дверь, предназначенную для хождения слуг.
При виде полутемной лестничной площадки и безликих серых ступеней, уходивших вверх и вниз, Настя невольно напряглась.
— Зачем мы здесь? — спросила она у жениха.
— Поговорить нам надобно, — преображенец недовольно хмурился. — Здесь любопытных меньше.
— Думаешь, слуги подслушивать не будут? — девушка покосилась вниз, где между пролетами виднелся черно-белый, словно шахматная доска пол.
— Здесь комната есть, — Белов открыл еще одну дверь, окрашенную в цвет стен, и мотнул головой. — Проходи.
Настя слегка помялась. Остаться наедине с мужчиной в тайной комнате было за гранью приличий. Девушка хотела возразить, но вовремя заметила, что жених хмуриться и решила не перечить. Она шагнула за порог. Григорий прошел следом и закрыл дверь. В полутьме чулана, а иначе эту комнату и назвать было нельзя, его звериные глаза сверкали особенно ярко.
Насте невольно вспомнились слухи, в последнее время ходящие при дворе и предостережения умирающей матери: «оборотни… они…»
Нервы были напряжены до предела.
«Интересно, волк сразу в горло вцепиться, или сначала снасильничать решит?» — мелькнула в голове трусливая мысль, но девушка сразу же взяла себя в руки. Белов так и стоял молча, и Настя решила спросить первой:
— Зачем ты меня привел сюда?
— Ты мне рассказать ничего не хочешь? — следя за невестой, Белов слегка наклонил голову, точно зверь.
Под его пристальным взглядом Настя невольно смутилась. Наверняка, весть о ее утренней стычке с офицерами семеновского полка уже достигла ушей жениха, и он ждет объяснений.
— Я опаздывала, потому решила пройти через караульную, — пояснила девушка.
— И что? — в голосе жениха послышались нотки растерянности.
Услышав это, Настя приободрилась.
— Я думала, там ты ну или друзья твои…
— Нас сегодня в парке расставили, — пояснил Гриша, — Погоди, при чем тут караульная?
— А ты не о… — Настя прикусила губу, понимая, что невольно выдала себя.
— Что в караульной случилось? — уже зная ответ, Белов нахмурился еще больше.
Офицеры всегда заигрывали с фрейлинами. Впрочем, и сами девицы поощряли подобные фривольности, пытаясь заполучить знатного жениха любой ценой. И конечно, если Настя шла одна, то…
— Да ничего, — девушка попыталась отмахнуться. — Так… недоразумение…
— Кто? — голос звучал очень жестко.
— Что «кто»?
— Приставал к тебе кто? — голос преображенца не предвещал ничего хорошего.
— Не знаю я их! — с отчаянием воскликнула Настя. — Я оттолкнула, да выбежала.
Про Долгорукого девушка решила промолчать, его в караульной не было, а портить и без того плохие отношения между офицерами не хотелось.
— Ладно, узнать нетрудно! С ними я разберусь, чтоб неповадно было! — отмахнулся Белов. — Почему ты государыне правду не сказала?
— Она не спрашивала. Я вошла, а она… — при воспоминаниях о пощечине на глаза вновь навернулись слезы.
Чтобы их скрыть, девушка опустила голову. Слегка поколебавшись, Григорий осторожно, словно боясь спугнуть, протянул руку и едва касаясь провел кончиками пальцев по пятну, все еще розовевшему на скуле.
— Больно?
— Терпимо, — Настя предательски шмыгнула носом.
Преображенец улыбнулся и вдруг обхватил лицо девушки руками. Игнорируя удивленный взгляд, наклонился и осторожно подул на скулу.
— У белки боли, у зайца боли, а у Настюшки не боли, — прошептал он старую деревенскую присказку. — Мне Софья так всегда говорила…
Девушка невольно улыбнулась. Пальцы Белова нежно заскользили по коже, спускаясь по шее к ключицам. Настя, словно зачарованная смотрела в его глаза с расширившимися зрачками.
Лицо гвардейца было все ближе, и девушка сама чуть подалась вперед, потянувшись к мужчине. Губы коснулись губ. Мир пропал, растворился в ощущениях, охвативших Настю. Ей казалось, что все кружится, пол уплывает из-под ног, и сама она начинает куда-то парить.
У Белова в голове шумело от возбуждения. Невинность девушки, а в том, что невеста была невинна, волк не сомневался, безыскусные попытки приноровиться к движениям его губ пьянили хуже любого вина. Настя все теснее жалась к жениху, он чувствовала мягкую податливость ее груди, слышал, как колотиться её сердце, вступая в унисон с его собственным.
Зверь внутри набирал силу, и усмиряя его, гвардейцу показалось, что он совершает подвиг. Григорий с трудом оторвался от таких сладких губ, прижал Настю к себе, буквально вынуждая уткнуться лицом в плечо.
Голова все еще шла кругом, и девушка даже с благодарностью воспользовалась такой надежной опорой, прижалась, сквозь шерсть мундира ощущая тепло мужского тела, которое будто обволакивало и ее, обещая защиту.
— Настя, — Белов нежно провел по волосам, стараясь не растрепать их еще больше. — Настенька…
Преображенец вслушался в то, как звучит имя невесты, улыбнулся и зашептал:
— Околдовала ты меня, ведьма сероглазая…
К его удивлению, девушка вдруг вздрогнула и отстранилась.
— Откуда ты узнал? — с испугом спросила она.
— Узнал что?
— Про меня… — серые глаза со страхом смотрели на преображенца.
— Про тебя? — ошеломленно повторил он, все еще не понимая, о чем речь.
Настя медленно опустила голову, нервно сминая пенные кружева платья, и Белова вдруг осенило
— Так ты — ведьма? — выпалил он, уже не зная, злиться ли ему или смеяться.
— Ведунья, — еле слышно прошептала девушка, не решаясь поднять глаза на вновь нахмурившегося жениха.
— Мне следовало догадаться.
Григорий прошелся по комнате. Шаги гулким эхом отражались от стен. Настя насторожено следила за ним, но Белов, пытаясь привести мысли в порядок, просто игнорировал невесту.
Для преображенца теперь все становилось понятным: и тот, почему он так просто провел девушку во дворец к государыне, и то, почему его так влекло к Насте все это время.
Ведьма. Вернее, ведунья, которая обретет полную силу лишь после близости с мужчиной. Для оборотня ведунья всегда становилась истинной парой. Её сила подпитывалась силой волка, а сам преображенец…
Белову невольно вспомнился командир и то, как Анна Михайловна всегда хлопотала вокруг мужа. О таком браке можно было лишь мечтать. Вздохнув, Григорий вновь повернулся к невесте.
— Раньше почему молчала? — он все еще злился, и вопрос прозвучал резко.
Настя нервно повела плечом.
— Ты не спрашивал.
Белов усмехнулся незамысловатому ответу невесты. Злость уже улеглась, сменившись непонятной пока гаммой чувств. Зверь внутри блаженно жмурился, словно утверждая «Я же говорил…»
— А то ты бы ответила? — слегка поддразнил девушку преображенец.
— Ответила бы, — двушка опять покусала губы. — Наверное.