Визуальное представление теории убывающей отдачи Патрика Годро. Адаптировано (2019)[58]
Он вновь перевел взгляд на меня и улыбнулся. Конечно, эталоном является совершенство.
– Но даже повар в погоне за идеально взбитыми сливками может превратить их в сливочное масло.
Канадский психолог Фушия Сироис согласна с Патриком. Она считает, что перфекционизм мешает работе не только из-за чрезмерного усердия, но и из-за того, что она называет истощающей саморегуляцией. Саморегуляция в чем-то сродни психической энергии. И она истощается, когда восполняющие ее активности, такие как физические упражнения, качественное времяпрепровождение с друзьями или достаточный сон, приносятся в жертву еще большему усердию. Неизменным результатом этого являются эмоциональное выгорание, чувство истощения, цинизм и хронически низкий уровень восприятия собственных достижений. Исследования показывают, что перфекционизм – и, в частности, социально предписанный перфекционизм – удивительно сильно связан с эмоциональным выгоранием[59].
Выгорание – это то, почему перфекционисты, несмотря на все их невероятные старания, оказываются ничуть не более успешными, чем люди, не особенно склонные к перфекционизму. Они не дают себе выспаться, чтобы компенсировать работу допоздна, они вкалывают, когда им следует отдохнуть, и с чем-то колупаются, когда им следует встретиться со своими друзьями. Неэффективные старания, несоразмерный успех, барахтание в ловушке зон снижения и падения отдачи, которые обозначил Патрик. Зрелище удручающее. И все это к тому же заставляет перфекционистов еще больше сомневаться в себе. Выгоревшие и все равно подстегивающие себя за пределы комфорта, они, наверное, с недоумением наблюдают, как другие люди добиваются тех же самых результатов при гораздо меньших усилиях и позволяя себе гораздо больше отдыха.
Вечер близился к своему завершению, но мы с Патриком успели обсудить другие, более здоровые варианты стараний. Он считает, что, вместо того чтобы стремиться к совершенству как идеальности, мы могли бы стремиться к первоклассности. По словам Патрика, это «предполагает лишь стремление к наилучшему, качественному исполнению».
– Достигнув первоклассного исполнения, стремящиеся к нему могут считать свою цель успешно достигнутой[60].
В отличие от перфекционистов, люди, нацеленные на высококачественное исполнение, знают, при каких условиях высокие стандарты могут быть действительно соблюдены, и тогда они способны выполнять свое задание без страха за то, что оно выйдет неидеальным.
Мне нравится подход Патрика. Это очень похоже на здоровое, добросовестное старание, которое у таких людей, как мой дедушка, казалось, присутствует в избытке. На самом деле ориентация на первоклассность звучит очень похоже на то, что Дон Хамачек много лет назад неудачно назвал «здоровым перфекционизмом».
И все же, когда я слушал, как Патрик говорит о первоклассности, что-то казалось мне не совсем правильным. Я не знал что. И я все еще не знал на следующий день, перебирая в уме наш разговор. Только когда я вернулся в Лондон и пил кофе со своей подругой Эми, клиническим психологом, все встало на свои места.
– Исследование Патрика Годро, похоже, демонстрирует некоторые действительно замечательные результаты, свидетельствующие о преимуществах стремления к первоклассности, а не к совершенству, – сказал я ей. – Что ты об этом думаешь?
– Это кажется правильным, – ответила она, неспешно выбирая сэндвич. – Но мне интересно, существует ли опасность, что стремление к первоклассности превратится в перфекционизм?
Ее резкая интонация подсказала мне, что у нее на этот счет существует свое твердое мнение.
– Я слушаю, – сказал я.
– Способность отпускать, когда все выполнено первоклассно, – это отлично и гораздо полезнее, чем неумолимая жесткость перфекционизма. Но я не уверена, что это сработает в долгосрочной перспективе. Первоклассность также является высокой планкой. Все эти внутренние установки и давление выполнить все первоклассно по-прежнему существуют, и они подстегивают нашу тревогу в ту минуту, когда мы делаем что-то не совсем первоклассное или даже откровенно среднее.
– Скажем так, – сказала она, – если бы я советовала перфекционисту стремиться к первоклассности, а не к совершенству, я не уверена, что заработала бы свой гонорар. Да, это хорошее различие, с которым можно поиграть. Но я не уверена, что можно назвать это антидотом.
Размышления Эми упорядочили мои собственные путаные мысли. Исследование Патрика ясно показывает, что, если вы немного скорректируете свои цели, будете стремиться к первоклассности, а не к безукоризненности, вы получите все преимущества высокой эффективности без проблем с психическим здоровьем[61]. И это прекрасно. Теория здравая. Данные надежны.
Но что произойдет с течением времени, все еще вопрос открытый. И в наш век «достаточно-не-бывает-никогда», в котором всегда есть что-то еще, что нужно купить, еще больше успеха и денег, которые нужно заработать, новые цели, которых необходимо достичь, стремление к совершенству по-прежнему будет заставлять вас постоянно двигаться вперед. И любой ценой избегать унижения от того, что кто-то увидит вас регрессирующим или стоящим на месте, что в наши дни может вполне восприниматься как одно и то же.
Безусловно, способность людей, стремящихся к первоклассности, расслабленно относиться к своей работе, когда они уверены в своей квалификации, – определенно здоровая черта характера. Однако первоклассность все же остается некоей туманной и возвышенной целью, и, как все туманные и возвышенные цели, достигать ее будет все труднее и труднее, поскольку каждый успех устанавливает новый уровень. Другими словами, стремление к первоклассности не решает дилемму неудачи. И это подводит меня к, возможно, наиболее важной причине, по которой перфекционисты считают длительный успех столь иллюзорным: в какой-то момент движение станет трудным, и когда это произойдет, перфекционист сделает все, что в его силах, чтобы избежать горечи поражения.
Итак, давайте взглянем на этот страх неудачи, который, как мы увидим, является непреодолимым препятствием на пути к высокой эффективности для людей, склонных к перфекционизму.
Неудача – это жизненная необходимость. Без этого наше существование представляло бы собой один бесконечный победный круг, который никто из нас не счел бы особенно стимулирующим. Любители спорта знают это как никто. Исключите возможность того, что их команда или спортсмен могут потерпеть неудачу, и мало кто придет посмотреть на это зрелище.
Велогонка – это, пожалуй, самое приятное зрелище неудач. Вспомните «Тур де Франс». В конце горных этапов всегда разворачивается восхитительная монодрама. Телепродюсер фокусирует внимание зрителя исключительно на том несгибаемом, что выбился из пелотона и дальше всех поднялся по склону. У всех усталость и напряжение в ногах. Вместо плавного вращения педалей они, кажется, движутся словно заезженные клячи, плечи раскачиваются из стороны в сторону, ноги совершают обороты словно сквозь патоку.
Но среди коллективных страданий всегда найдется один велосипедист, укрытый в гуще толпы, который оценил свои усилия чуть лучше, чем все остальные. Его дыхание выглядит контролируемым, плечи тверды, как скала, ноги плавно и синхронно вращают педали. Примерно за километр до вершины он внезапно, как бы невзначай, переключает передачи на своем велосипеде, встает с седла и жмет на педали изо всех сил.
Наблюдать за этим мучительно для измученных конкурентов. Лица их перекошены от неприкрытой боли. Они галантно стараются держаться в хвосте беглого лидера, зная в глубине души, если не в мышцах ног, что гонка уже окончена. До финиша остается сто метров, руки покрыты волдырями, икры сводит судорогой от избытка молочной кислоты, они должны сесть в седло и смиренно наблюдать, как победитель пересекает финишную черту под бурные аплодисменты. Отважные проигравшие один за другим вваливаются на финиш вслед за ликующим победителем, склонив головы. Их усталость усугубляется горьким разочарованием.
Успех сладок, но неудача так восхитительно раскрывает нам, что значит быть человеком. Вот почему, когда мы изучаем перфекционизм, нам, ученым, нравится наблюдать, что происходит, когда перфекционисты терпят неудачу. Мы ставим перед ними невыполнимые цели, устраиваем соревнования, в которых они вряд ли смогут победить, а когда они терпят неудачу, мы внимательно следим за их реакцией[62].
Британский психолог Эндрю Хилл возглавляет большую часть подобных исследований. И для достижения максимального эффекта он обычно использует тяготы спорта. В одном исследовании Энди организовал соревнование по велоспринту и пригласил велосипедистов-добровольцев участвовать в гонке четверок друг против друга[63]. По завершении гонки, независимо от того, какими они финишировали, он сказал каждой четверке, что они финишировали последними; другими словами, что они потерпели неудачу.
После этого Энди спросил велосипедистов, как они себя чувствуют. Все они сообщили о всплеске чувства вины и стыда – в конце концов, они только что вкусили горечь поражения. Но именно велосипедисты с высокими уровнями самоориентированного и социально предписанного перфекционизма оказались теми, чей всплеск чувства вины и стыда был наиболее острым.
В предыдущей главе мы рассмотрели, почему перфекционисты так чувствительны к подобным неудачам. Их самооценка зависит от результатов их усилий, поэтому, естественно, они испытывают острую неловкость, когда терпят неудачу. Но есть еще кое-что, что делают перфекционисты, когда терпят неудачу, что важно не только для их психического здоровья, но и для их производительности: они воздерживаются от последующих усилий.