Мы те, кто мы есть: хрупкие комочки с букетом несовершенств, с которыми мы каждую ночь ложимся спать. Принять эти несовершенства, быть добрым к себе, признавать, что быть человеком – значит быть предрасположенным к ошибкам, – все равно что взять в руки кувалду против перфекционизма. Практикуйте самосострадание всякий раз, как этот мир пытается победить вас. Потому что независимо от того, что говорится в рекламе, вы будете продолжать свое несовершенное существование, совершите вы эту покупку или нет. И такого существования вполне достаточно.
Один из вопросов, который мне довольно часто задают, звучит так: является ли перфекционизм заморочкой прежде всего среднего класса, рожденной как следствие неустанного желания преуспеть? Это часть проблемы, и мы поговорим о подобном желании на страницах этой книге позже. Но как человек, выросший в Веллингборо и кое-что знающий о том, как живет и другая категория людей, я чувствую себя вправе ответить на этот вопрос решительным «нет». Каждый из нас в современном мире является потребителем. И никто из нас, вне зависимости от своей принадлежности к тому или иному классу, не застрахован от перфекционистских фантазий, которые являются реактивным топливом для этой экономики.
У меня нет никаких данных, подтверждающих это, потому что единственные показатели перфекционизма, которыми мы можем с надежностью оперировать, получены от студентов колледжей, которые, согласно собранному нами фактическому материалу, как правило, обладают характеристиками среднего класса. Но у меня есть свидетельства моих глаз и ушей, и они говорят мне о том, что беспричинная неудовлетворенность имеет свою обусловленность в каждом отдельном слое общества. Возможно, в большей степени это касается тех, кто находится ниже по социальной лестнице, если учесть, что они начинают жизнь с гораздо меньшими средствами для достижения идеальной жизни, рисуемой данной культурой.
Вот почему я описал Кевина и Йена. Я считаю, что их взаимоотношения с современным миром достаточно типичны и показательны, как и их эмоциональные реакции на него. Императив роста в экономике предложения есть неотъемлемый факт современной жизни. И это означает, что рекламщики, маркетологи и специалисты по связям с общественностью должны придумывать все новые и все более изобретательные способы постоянно удерживать нас в состоянии неуверенности. Наша неудовлетворенность в этом мире является константой не больше, чем способность аромата Chanel превратить нас в безупречно подтянутую модель, бродящую в угрюмом лесу с кайлом в руках.
«Все ожидают, что я буду идеальным/идеальной!» – вот квинтэссенция того, каково это – жить в гипертрофированной реальности безграничного совершенства.
Таким образом, социально предписанный перфекционизм – это всего лишь эмблема культуры потребления. Он определяет социальный тип граждан, никогда не позволяя им выходить за пределы голограммы и чувствовать свою достаточность.
И если вы думаете, что аналоговая реклама, провоцирующая неудовлетворенность, создает крупные проблемы, подождите, пока не услышите о социальных сетях.
8Она это запостилаИли как компании, владеющие социальными сетями, извлекают выгоду, заставляя нас быть идеальными
«Когда люди проводят больше времени на нашей платформе, мы зарабатываем больше денег, поскольку мы – это рекламный бизнес».[120].
Вначале у нас были друзья. Мы могли «френдить» людей из нашего класса, указывать статус отношений с теми, с кем мы встречаемся, создавать скрытые группы, составлять списки событий и даже отправлять сообщения. В нашем профиле было нечто под названием «стена», представляющее собой свободно редактируемое текстовое поле, которое могли видеть все (но мало кто его обновлял). Была еще опция Poking, т. е. «тыкать», хотя никто не знал, что это на самом деле значит. Главным достоинством, на мой взгляд, были так называемые теги, которые мы использовали в основном для того, чтобы отмечать наших друзей на самых компрометирующих фотографиях, которые смогли найти накануне вечером.
Это было на самой заре соцсетей, которые тогда были драйвовым местом для доверчивых студентов колледжа вроде меня. Мы пользовались им, чтобы подшучивать над нашими друзьями, смеяться над пьяными выходками и выяснять, кто с кем пошел домой. Это была социальная сеть в прямом смысле этого слова – она укрепляла сообщество, смазывая колеса офлайн-дружбы.
Однако где-то около 2006 года все изменилось. Соцсеть открыла свои двери для широкой публики, и наши родители, бабушки и дедушки, дяди и тети потянулись в Сеть. Всего за пару коротких лет шутки, понятные лишь посвященным, начали исчезать вместе с неловкими фотографиями, которые их провоцировали. А вместо них, пост за постом, стали появляться забавные видео с котиками, мотивирующие мемы на фоне падающих звезд и реклама. Много-много рекламы.
И все же, несмотря на это, политика открытых дверей соцсети Facebook[122] оказалась потрясающе успешной для ее владельца, Марка Цукерберга. Это помогло ему создать огромную, поистине всемирную базу пользователей, а затем использовать это влияние, чтобы съесть конкурентов. К тому времени соцсеть с нулевой доходности и десятью миллионами пользователей выросла до доходности в 117 миллиардов долларов[123] и почти четырех миллиардов активных пользователей[124].
Одним из этих пользователей была Сара.
Я встречался с Сарой какое-то время в шестом классе моей местной средней школы. Тогда она была хорошо известна не только в той части города, где мы выросли, но и во многих близлежащих районах. На современном языке, я полагаю, вы бы сказали, что она была кем-то вроде инфлюенсера местного значения – всегда на виду в злачных местах Веллингборо, одетая в наряды, изобиловавшие блеском, волосы идеально завиты, сумочка набита кисточками, тональным кремом и тушью для ресниц. В восемнадцать лет Сара покинула наш маленький городок в поисках новых развлечений где-то еще. Но мы поддерживали связь.
У нее все хорошо. Покинув Веллингборо, она устроилась на работу в офис одной строительной фирмы и дослужилась до руководителя среднего звена. Именно там она познакомилась со своим мужем Джеффом, татуированным мускулистым штукатуром, который был старше ее на несколько лет. Их свадьба состоялась на фоне заката где-то на побережье Таиланда. У них двое детей, Бекка и Альфи, она водит «Ауди», он – «БМВ». Они живут в собственном доме в новом районе, расположенном в зеленом пригороде, примерно в сорока минутах езды от ее родителей.
Я знаю все это, потому что Сара много рассказывает о своей жизни в социальных сетях. Публикуя свежий контент, комментируя, ставя лайки и делая перепосты практически ежедневно, она с головой была погружена в виртуальный мир. Технические специалисты компании увеличили количество тех, с кем приходится сравнивать себя и свою жизнь. И сравнения эти из эпизодических превратились в постоянные. Они к тому же глобализировались. Если раньше Сара сравнивала себя только с подростками из Веллингборо, то теперь это были миллионы фотогеничных инфлюенсеров. Она следит за многими из них, и если сама не публикует фото, видео или сторис, то просматривает их у других.
То, как Сара пользуется социальными сетями, не является чем-то необычным. В наши дни такие пользователи, как Сара, ориентируются не на «тычки» и теги, а на нарастающий итог. Например, на количество подписчиков, количество лайков, которые получает публикация. Или количество репостов, которые генерирует публикация. В истории был драгоценный момент, когда пользователи социальных сетей входили в систему с определенным трепетом и тревогой по поводу того, где они были отмечены. Теперь мы боимся обратного. Без лайков, упоминаний или репостов мы беспокоимся, что нас игнорируют или мы не вызываем интереса. Что мы так же бесполезны, как ненужный предмет одежды, собирающий пыль в магазине.
Приложения работают по этой дефицитарной модели. Вот почему подавляющее большинство делится контентом только после того, как он был тщательно отретуширован. Мы научились, что это повышает показатели, а показатели – это валидационные маркеры, необходимые нам для погашения задолженности по нашим текущим счетам самооценки. Профиль Сары – наглядный тому пример. Ее сторис полны захватывающих, экзотических приключений. На ее стене квадрат за квадратом пульсирует пикселизированное совершенство: отфотошопленные селфи, отфильтрованные праздничные снимки, снимки в спортзале, сделанные под определенным углом, фотографии милых пар. Это телескоп, позволяющий заглянуть в идеальную жизнь, которую Сара и миллионы таких, как она, хотят показать другим людям.
Однако ничья жизнь не является идеальной. У нас бывают моменты хаоса, периоды душевного подъема, неожиданные трагедии, повышения по службе, увольнения, опасения за здоровье, любовь и сердечная боль. Но в пустых промежутках между этими драмами наша жизнь просто течет. Ничего исключительного, ничего из ряда вон выходящего. Просто скучная, каждодневная рутина.
Напряжение между нашей идеальной онлайн-жизнью и более приземленной реальностью ставит важные вопросы перед всеми нами, создающими свою жизнь с помощью программы – редактора социальных сетей. Можно ли когда-нибудь по-настоящему достичь удовлетворенности в погоне за лайками, репостами и упоминаниями? Можно ли когда-нибудь построить прочные отношения через призму пикселей? Можно ли когда-нибудь повысить самооценку на основе эмодзи «огонь» и «аплодисменты»?
Если бы я формулировал нашу дилемму более конкретно, я бы сказал, что она заключается в том, что социальные сети завершили работу, начатую потребительской культурой еще тогда, когда революция предложения впервые охватила нашу экономику.