— Привет, — сказала она. — Как же я соскучилась!
— И я. — Он смотрел на нее все еще с едва заметной тревогой, и Саше казалось, что он боится того же, что и она, поэтому она остановилась в шаге от него, не сделала и попытки поднять руку. — Похоже, вы перевезли меня в другое место? — Он озадаченно огляделся вокруг. — В прошлый раз я видел больничную палату. Черт, не могу вспомнить, когда это было.
— Вчера, — подсказала Саша. — Это было вчера.
— Вчера? Надо же, а мне показалось, что прошло уже как минимум несколько дней. Время там течет иначе.
— Где? — Саша все-таки сделала еще полшага к нему, просто чтобы лучше видеть в темноте его лицо. — Где ты, Войта?
— В Кувандыке. Я все еще там, только… я понимаю, что это сон. Знаю, что сплю. И во сне я все еще в том городе. Он пуст, в нем нет жителей, есть только монстры. И… Шумский. Он охотится за мной, натравливает своих монстров, поэтому мне приходится прятаться. — Видя ее исказившееся лицо, полные слез глаза, он улыбнулся: — Хорошая новость: сколько бы времени там ни прошло, есть и пить мне не хочется, так что вопрос о голодной смерти не стоит.
Саша покачала головой, не в силах выдавить из себя улыбку.
— А если он тебя поймает?
— Очевидно, мне не поздоровится. Где он в реальности?
— Не знаю. Когда мы в последний раз его видели, он тоже спал, как и ты, но теперь даже Ляшин не может его найти. Как… как тебе удалось показаться мне?
— Хм, — Войтех задумался, — хороший вопрос. — Он огляделся по сторонам, будто только сейчас замечая, что они все еще стоят в темной комнате друг напротив друга, но сесть здесь совершенно негде: на единственной кровати лежало его тело, на единственном стуле валялась Сашина одежда. — Давай присядем, — он указал на пол, — вижу, что ты устала, зачем стоять?
Они опустились на пол, по-прежнему рядом, но не касаясь друг друга.
— Чаще всего в городе шумно, — продолжил Войтех. — Эти твари издают разные звуки: рычат, топочут, шипят. Но иногда все замолкает. Устанавливается такая тишина, какую не услышишь в реальном мире. И тогда я слышу голоса. Сначала я не понимал, что это, сообразил лишь много позже. Я слышу ваши голоса. Врачей, медсестер, твой… Кажется, однажды я слышал даже голос Сидорова. Скажи, он не может оставить меня в покое, даже когда я в коме? — Войтех состроил такую смешную рожицу, что Саша наконец рассмеялась.
— Ты не в коме, — поправила она. — Ты просто спишь. Но да, Сидоров к тебе порой заглядывает. Кажется, ты дорог ему гораздо больше, чем кто-либо из нас мог предполагать.
— Надо же, — озадаченно пробормотал Войтех. — А сколько времени вообще прошло? Сколько я уже… сплю?
— Почти два месяца.
Саше очень хотелось спросить, сколько времени прошло для него, но она боялась услышать ответ. Боялась, что он заперт в этом чертовом городе уже несколько лет. Когда весь Кувандык по-настоящему находился во сне, время в нем текло медленнее, чем в реальности, но кто знает, как теперь все изменилось? Параметры сна наверняка задает Шумский, где бы он ни был, и Саша не сомневалась, что ему подвластно изменить и ход времени в собственном сне.
— В какой-то момент мне будто удалось ухватиться за твой голос, — продолжал Войтех. — Наверное, очень не хотелось снова оставаться одному. Это сложно объяснить, но я… как бы пошел за твоим голосом, открыл незнакомую дверь, но оказался в темноте. Так повторялось еще несколько раз, пока наконец за дверью не оказалась больничная палата. Но и там мне не удалось остаться надолго. Только сегодня я, идя за голосом, оказался сначала в твоем сне, а потом здесь.
— Может быть, потому что сегодня я впервые уснула рядом с тобой? — предположила Саша.
— Может быть, — согласился Войтех.
— Черт, надо было раньше так сделать!
— Не думаю, что это помогло бы, — покачал головой Войтех. — Полагаю, сначала мне было необходимо научиться следовать за твоим голосом, научиться видеть все эти двери. В любом случае, теперь я здесь. Только… — Он снова огляделся по сторонам, задержавшись на секунду дольше на собственном теле. — Хотелось бы еще знать, где мы. Что случилось, почему ты забрала меня из больницы?
Саша тяжело вздохнула.
— Случилось много всего.
Она рассказывала долго, а Войтех слушал внимательно, не перебивал, только хмурился все сильнее. Саша не утаила ничего, даже всех подробностей своей сделки с Верховым. Рассказывать было страшно, но и врать ему она не хотела.
— Что ж, думаю, выбора у тебя действительно не было, — проговорил он, когда она закончила, — я не имею права тебя осуждать. Вот только я сомневаюсь, что все дело в Неве. Точнее, в Ангеле.
— Почему? — не поняла Саша. Так сказала и Лиля, но подробностей Саша еще не знала, а потому не могла оценить, насколько можно верить ее мнению, не хочет ли она как минимум подсознательно выгородить мужа.
— Потому что не стал бы он убивать исподтишка и едва ли начал бы с Нины. Чего ему бояться? Он наверняка чувствует себя всесильным, да, в общем-то, таковым и является.
— Тогда кто это мог сделать?
Войтех задумчиво посмотрел в темное окно, за которым не было еще даже проблесков рассвета, но Саше казалось, что у него уже есть ответ. И когда он снова повернулся к ней, она поняла, что не ошиблась.
— Шумский, — сказал он. — Подумай, он ведь все это с Кувандыком затеял для того, чтобы уничтожить нас. И если уж у меня получилось прийти и в твой сон, и в реальность, то что стоит это сделать ему?
Саша пораженно молчала. Почему она до этого не додумалась? А ведь должна была! Должна была еще в тот момент, когда не знала, что Нина умерла во сне, когда думала, что та просто сидела и ждала, пока ее задушат. Разве это не похоже на гипноз? Разве Шумский уже не показал себя великолепным гипнологом? Пусть для этого он пользовался музыкой, а теперь его скрипка уничтожена, но почему она решила, что он не нашел другой способ?
— Знаешь что? — внезапно сказал Войтех, подавшись к ней чуть ближе, но так и не коснувшись. — Не думай ни о чем. Поспи. Я буду сторожить твой сон, тебе нужно отдохнуть. Утром обо всем расскажешь остальным, и вы подумаете, что делать с этой версией.
— Нет, — Саша отчаянно замотала головой. — Пока ты здесь, я не усну. Что если открою глаза, а тебя больше не будет?
— Тогда просто ложись, — не стал спорить Войтех. — А я посижу рядом. Я никуда не уйду, обещаю. Но тебе нужно отдохнуть.
Вот и какой был смысл во всех этих маникюрах и парикмахерах, если, придя к ней, он увидел ее усталой, бледной и осунувшейся? С этой мыслью Саша легла на кровать, держа за руку одного и глядя на другого. И даже если это ее галлюцинация, даже если ее больное воображение все придумало, таким вот причудливым образом подкинуло новую версию, то сейчас ей было все равно. Утром она поделится идеей с друзьями, а пока будет здесь. Просто невозможно куда-то бежать, когда впервые за два месяца страх отступил.
Глава 9
10 августа 2017 года, 9.21
ул. Озерная, Санкт-Петербург
Бело-оранжевое такси притормозило возле закрытых ворот, за которыми виднелся двухэтажный дом, выкрашенный в светло-серый цвет и покрытый коричневой черепицей. Окна на втором этаже оказались зашторены, а первый этаж скрывался за забором, поэтому есть ли кто-то внутри, сказать было сложно.
Ваня сунул таксисту чаевые и вывалился из салона автомобиля. Последние пару дней он мало двигался: сначала сидел в камере, потом — в машине, а потому непривычные к бездействию мышцы затекли и отказывались слушаться. Он протянул руку Анне, но та проигнорировала его, вышла из машины самостоятельно. Все еще дуется. Что ж, это понятно, но и вины за собой Ваня не чувствовал.
— Неплохо устроились, — присвистнул он, разглядывая особняк. — Не похожи на презираемых преступников против человечества.
Анна бросила на него уничижительный взгляд и все так же молча направилась к калитке, толкнула ее, и та послушно распахнулась.
— А вот мозгов так и не заимели, — покачал головой Ваня. — Надеюсь, хоть в дом двери заперли.
Во дворе стояли две машины: Саши и Дементьева. Значит, в доме все-таки кто-то есть, просто сидят тихо, как и полагается людям, против которых организовали настоящую травлю. И дверь все-таки заперли. Ваня подергал за ручку, а затем изо всех сил забарабанил кулаком.
— Звонок же есть, — подсказала Анна, впервые с тех пор, как Ваня все ей рассказал, нарушив молчание.
— А так веселее, — отмахнулся Ваня. — Пусть понервничают.
Дверь им открыл Дементьев и сразу выразительно посмотрел на Ивана, безошибочно определяя, кто именно пытался проломить кулаком дверное полотно.
— По голове бы себе лучше постучал, — в своей обычной сварливой манере заявил он, но в следующее мгновение широко улыбнулся и приветственно протянул Ване руку, одновременно кивая Анне. — С возвращением, ребят.
Ваня его руку проигнорировал, предпочел заключить в медвежьи объятия.
— Вовка, сколько лет, сколько зим! Ну, принимайте заключенных. Чаю нальете? А то нас с утра пораньше из тюряги выперли, даже пожрать не дали.
— Кто о чем, а Сидорову бы желудок набить, — послышался из глубины дома Сашин голос. Она как раз спускалась по лестнице и тоже заулыбалась, увидев приехавших. Если бы сейчас рядом была Айя, ее бы снова насторожила Сашина реакция: та опять не была удивлена, хоть и очень обрадовалась. Но Айя находилась в ванной на втором этаже и ничего не слышала.
Следом в прихожей появилась Лиля, вынырнув откуда-то со стороны кухни, и первым делом без всяких слов обняла брата. Говорить она не смогла бы, даже если бы очень захотела: в горле встал ком, который и дышать-то мешал. Дементьев даже смущенно отвернулся, настолько не привык видеть ее не владеющей собой.
— И чаю дадим, и кофе, и бутерброды у нас есть, — сообщил он, делая приглашающий жест в сторону кухни-столовой. — И обсудить все, я думаю, надо, а переговорная у нас теперь тоже там. Очень удобно, Вань, ты точно оценишь.