— Кастанеда этот кучу книжек написал, я дошёл только до Хенаро, который громко срал в кустах, — не к месту вспомнил я.
Колян зашёлся смехом, а потом продолжил. — В общем, у неё в спальне пол был магический. Из плитки. Глиняный, с особым узором, вроде мандал. Но это долго и геморно, даже не знаю, как это устроить. Мы тупо не успеем.
— Пол, говоришь, из плитки? — уточнил я. — С рисунками?
— С рисунками, — подтвердил Колян. — А лучше ещё и стены, и потолок. Коробка, в общем, магическая тебе нужна.
— Я — идиот! — мысли по поводу Катьки сразу отошли на второй план.
— Почему? — поинтересовался Колян.
— Сначала надо всё проверить. Перезвоню, когда буду уверен. Мне пора!
— Хм-м, ну хорошо, тогда на связи, — протянул Колян и отключился, а я тут же перезвонил отцу.
Он обещал быть дома через час. Совсем, видимо, его смерть Лидуни подкосила. Раньше всё время был занят, и не дозвонишься, а сейчас трубку с первого гудка берёт. Я собрал с пола пакеты с чаями и замотал их обратно в бумагу, без аппетита поковырял роллы и попросил упаковать остальное «с собой». Прости, Колян, но в этот раз не для тебя.
Глава 17Вражеская крепость
Отец ел суши вилкой. И как только ведьма его не научила управляться с палочками? Словно подслушав мои мысли, он вздохнул:
— Я так-то не особо гурман, а вот Лидия суши эти очень любила. Вот бы сейчас сидела она с нами за столом. Как в старые добрые времена. А ещё лучше оказаться в том ресторане на Красной Площади. Как его там? И пойти потом гулять. Хорошие были времена. Тогда этот проклятый бизнес ещё не проглотил меня с потрохами. А теперь для чего всё?
Отец задумался и посмотрел на расковырянный до основания ролл. Лист нори развернулся, обнажив огурец, белый мазок сыра и рис. Так вот и оказывается, что внутри ничего особенного, главное, подать. Наверное, вся суть человеческого общения — как подать себя. Предъявить, что снаружи, а не внутри. Ведьма подать себя определённо умела.
Я понял, что сейчас самый удачный момент для моей просьбы.
— Пап, мы с Катькой… — слова предательски застревали в горле. А что, если он вспомнит про браслет? И вообще, по отцовской логике мужик, наверное, не должен сбегать от девушки ночевать к родителям. И я решился изменить план на ходу. — Замучились уже. Вторую ночь не спим. Соседи ремонт затеяли, воняет краской, пластиком. Окна закрывали — через вытяжку доходит. Утром ещё таджики эти топают. Катька взяла отгул на пятницу и поехала навестить родителей. Вот я и подумал, может, у тебя останусь переночевать?
На последней фразе у меня кончился запал и перехватило дыхание. Я надеялся, что сохранил нужное для этой речи выражение лица. В то же время казалось, что от каждой моей фразы за километр несёт враньём. А взгляд отца стал такой острый, будто просвечивал меня как рентгеном, насквозь. Ещё чуть-чуть, и я бы, не выдержав, отвёл глаза. Но отец сделал это первым.
Он взялся за новый ролл, оставив его растерзанного собрата лежать в ванночке с соусом, будто признавая поражение.
— Андрей, это и твой дом тоже. Ты можешь остаться переночевать и сегодня, и, если захочешь, завтра. Я буду только рад. Без Лидии здесь теперь так пусто. Она… — отец осёкся, будто лимит на сантименты сегодня был исчерпан и, взглянув на меня, твердо, будто давал ответ партнёру на сделке, произнёс: — Оставайся, конечно.
Он прожевал ролл. Я тоже взял один, запеченный с сыром чеддар, думая, как перейти к главной просьбе: спать в комнате мачехи.
— Ты не против переночевать в спальне Лидии? В кабинете и гостиной диваны жутко неудобные. Только сидеть на них! Проклятые!
В подтверждение своей речи, он яростно вонзил вилку в следующий ролл, будто мысленно протыкал ею диваны, которые и были виноваты во всех бедах.
— Конечно нет, — я едва сдерживал распиравшее изнутри ликование и зачем-то ляпнул: — Мне и дизайн там нравится.
Отец подозрительно посмотрел на меня и спросил:
— А что у тебя со лбом? Какое-то пятно красное. Ударился где-то?
— А… это аллергия на соседскую краску. И вот ещё, — я расстегнул рубашку и указал на точку под кадыком. Всё равно отец заметит как-нибудь, лучше показать сразу. — Врач сказал, эти места самые чувствительные.
Отец сочувственно покачал головой, а я порадовался, что удачно приплёл свои пятна к басне про ремонт.
— Если что, не переживай, она же не в этой спальне умерла, а в загородном доме.
Я кивнул. Ещё одно подтверждение моей догадки. Отлично!
— Спали на одной кровати, а я, болван, ничего не услышал, не почувствовал. Врачи говорят, сердечный приступ, могли бы успеть спасти, если бы сразу скорую вызвал.
Я чуть не открыл рот и украдкой посмотрел на руки. Он же сам рассказывал про странную смерть Лидуни и матери! Но не спрашивать же теперь в лоб.
— Не вини себя, откуда ты мог знать, — осторожно сказал я, внимательно разглядывая отца.
Может, он забыл про то, что признался мне? Да нет, такие люди не забывают. Или… как это называется? Постравматический синдром? Когда человек забывает шокирующие его события. Или отец так обозначает официальную версию смерти? Что эта тема закрыта для обсуждений? По лицу не понять, губы плотно сжаты, брови чуть сведены на переносице и складка между ними. Грусть, скорбь? Вина?
— Смерть приходит за каждым из нас, не предупреждая, не давая отсрочки. Её не обманешь, — произнёс отец, убирая со стола пустые контейнеры из-под суши. — Пойдём, покажу тебе здесь всё. Я привык ложиться рано, а уже десять.
Получив дубликаты ключей от квартиры и комплект белья, я вполуха слушал указания отца, как обращаться с умным унитазом и душевой кабиной, тоже японской. Странная перемена в объяснении причин смерти Лидуни выбила меня из колеи. Я даже почувствовал себя сумасшедшим и взглянул на отражение в зеркале в ванной. Пятно было на месте. Первый раз за всё время я ему обрадовался.
Только в спальне у Лидуни тяжелые мысли отошли на второй план. Вот она — плиточка! Пол и потолочек, на заказ сделанные! Стала бы ведьма просто так стараться, вот уж не думаю! Главное, чтобы это не оказалось «системой под клиента», если это индивидуально под ведьму заточено — мне конец.
Я сел на кровать и вздохнул, вспомнив про размолвку с Катькой. Достал из рюкзака наушники, которые после всего забыл испытать на улице. Кучу денег стоят, наверное. А я ей чаёк подарил. Да ещё и вывалил всё. Но ведь нормальный вариант ей предлагал: поехали бы вместе, и ребята подтвердили бы мои слова. Я взглянул на телефон: уже десять, и ни одного вызова, ни сообщения. Набил ей в мессенджере, что остаюсь у отца. Подождал. Сообщение отметилось, как прочитанное, но ответа не было. Ну и что теперь? А если она перезвонит, сказать ей, зачем я здесь? И снова по кругу то же самое. Глупее ситуации не придумаешь. Ответа всё ещё не было, и я уставился в пол.
Под ногами блестела мозаика, напоминая, зачем я прорывался сюда всеми правдами и неправдами. Сделал пару фоток и переслал Коляну с пометкой «донья Соледад». Он сразу же перезвонил и стал оживлённо меня расспрашивать. В трубке слышался бубнёж Вадима и тонкий голос Оли. Выслушав порцию восторженных и ободряющих возгласов, я пообещал завтра сфоткать всё во всех возможных ракурсах и выслать Коляну.
Только отключившись, я понял, что забыл озвучить ещё одну беспокоившую меня мысль — смерть Лидуни. Звонить второй раз было неудобно, и, расписав всё в длиннющее сообщение, я скинул его Коляну.
Через долгие десять минут, за которые я успел заправить тонкое белье с едва заметным рисунком (наверное, итальянское), на телефон пришло уведомление. Я открыл ВК и загрузил картинку-демотиватор.
«Знаете, тот момент, когда ты сидишь в вагоне, а на параллельном пути трогается поезд? В первый момент не понятно, поехал твой поезд или соседний. Вот и с кукухой примерно так же».
Ну спасибо, Колян.
Через пару секунд пришло сообщение: «Это Вадим. Ты проверил реальность?»
Я выключил телефон и швырнул его на кровать. Иногда эти эзотерики просто невыносимы! То могилы копать, то по совиному дерьму в белых носках ходить, ещё и этот здоровенный издевается постоянно. Ну ладно, потом разберемся, главное, чтобы этой ночью сработала защита. Я уселся на мягкую постель и достал аметист Коляна. Так. Вдох-выдох. Не думать.
Конечно же, потекли мысли: сначала «прокрутилась» в голове беседа с консультантом, переживания по поводу меча, потом сожаления о рассказанном Катьке. В этот раз я старался не беситься и не ругать себя за эти отвлечения, а переводил внимание на дыхание. Иногда удавалось сохранять концентрацию несколько вдохов-выдохов. Но всё это скорее утомляло, чем расслабляло. И когда пришла мысль-сомнение сработает ли защита спальни и не «заточена» ли она под ведьму, я выключил свет и завалился на мягкие подушки. Всё, хватит! Лучше уснуть, чем медленно выносить себе мозг.
Благодаря плотным шторам в спальне стояла темнота, хоть глаз выколи. Перед мысленным взором мелькнула картинка, как Лидуня выскакивает из этой темноты, конечно же, с крюком. Я протянул руку и представил в ней меч, Тень мастера, и как разрубаю им ведьму. Этот образ был последним, что промелькнуло в голове перед навалившимся забытьём.
— Андрей, ты что, спишь ещё? — Надо мной нависло лицо отца, обрамлённое полумраком комнаты. — На работу опоздаешь!
Так, отец здесь, в моей спальне. Это сон. Сейчас ещё и ведьма появится. Где меч?
Я высвободил руку из плена одеяла и взмахнул ей, представляя, что держу Тень мастера. Хорошо хоть, спросонья это вышло так неловко, что отец не догадался, зачем это движение. А я успел вспомнить события накануне. Выходит, проспал, как убитый, без снов до самого утра? И вроде бы ещё жив.
— А сколько времени? — в горле пересохло, и пришлось прокашляться, перед тем как спросить.
— Так семь уже, — нахмурился отец.
— Ничего страшного, к девяти на работу успею, — под его пристальным взглядом я с сожалением встал. Кажется, мог бы проспать ещё несколько часов.