Алекс и Хельга очень сильно меня поддерживали, и морально, и с помощью магии. Они-то после ритуала совсем в другом направлении развивались: и в тёмные миры ходили, и мертвых провожали. Мы пытались проводить родных, помочь им совершить переход. Но ничего не вышло. Ничего.
Они и сейчас там.
Столько лет я пробую разные способы, но всё впустую. Думаю, это моя карма, наказание за то, что использовал магию, чтобы просто срубить денег. Система ждала некоторое время, а потом ударила: они умерли через три года ровно в тот день, когда колдун проводил обряд. Его мы, кстати, больше не нашли. Иначе убили бы.
— Получается, твои родные стали призраками в той самой квартире, где мы собирались? — уточнил я, пытаясь уложить в голове ужасную историю, сравнить со своей. И снова оказалось, что мои злоключения с Лидуней не так уж ужасны. Коляну было хуже. — Из-за этого нельзя выкидывать колченогий стул?
Колян кивнул:
— Они живут на одном из подслоев тонкого плана. Там, где всё как прежде. И тот последний день повторяется для них тысячи раз, снова и снова. Ты, наверное, попадал в такие слои через ВТО: когда вроде бы встаёшь с кровати в своей комнате, и вся обстановка как в реале, всё до мелочей? Но это оказывается сном. Так вот, этот слой копирует реальный и связан с реальным. Смена обстановки отражается там, но постепенно, и я не знаю, что будет с моей семьей, если я выкину ту табуретку или вообще затею ремонт в квартире. Он и так медленно изменяется, и они тоже потихоньку… растворяются.
Последнее слово он выдохнул шёпотом и замолк, отвернувшись к раковине. Потом встал и выпил ещё воды.
Я помолчал и тоже подошёл к крану. Вода оказалась сладковатой с явным привкусом хлорки. Плохая была идея: во рту стало совсем противно.
— И наши ребята тоже пытались?
— Знает только Рома, он видел, — Колян потёр ладонями лицо, будто умыл, и повернулся ко мне. — Не все готовы принять такое. Вот ты готов, ты прошёл испытание и тоже потерял мать из-за магии, потому и рассказываю. Береги близких, это самое ценное, что вообще может быть у человека.
Я кивнул.
— А с ребятами об этом не говори. Придёт время — сам скажу.
Я кивнул ещё раз.
— Девчонки вообще испугаться могут. Тусовка распадётся.
— А ничего, что мы там встречаемся? Практикуем?
— Нет, даже наоборот, — Колян на секунду замялся. — Слои эти, они нуждаются, как бы так сказать, в ментальном наблюдателе. Чем больше обстановка поддерживается вниманием, тем она чётче там. Потому и я там живу, не в новой квартире. Ну и новую сдаю ещё — жить же на что-то надо. Снова в бизнес лезть, даже просто пойти в офис не могу себя заставить. Воротит.
Я покивал, и мы немного помолчали.
— На самом деле я много работаю… в другом плане, — произнёс Колян. — Постоянно ищу новых людей, новые знания, чтобы помочь семье освободиться. Пока надежды мало. Разве что твоя плитка. Есть предположение, что рисунок мозаики можно использовать, чтобы сохранить подслой, вроде защиты.
— Буду рад помочь, — кивнул я. — В квартиру к отцу проведу. Надо только с ним связаться и как-то решить вопрос с двумя последними ведьмами.
— Как ты с Лидуней этой, кстати, справился? — оживился Колян. — А то я сюда торопился, Денис в двух словах сказал, и всё. Интересно же.
Я тоже был рад сменить тему и заодно поднять Коляну настроение. К приходу ребят как раз остановился на пробуждении в незнакомой квартире.
— Андрей! — Оля накинулась на меня, буквально задушив в объятиях.
Денис и Рома тоже что-то бормотали и норовили потрогать меня, пощупать. Я не сопротивлялся: пусть убеждаются в моём чудесном спасении. Признаться, такая радость была даже приятна. В детстве мне нравилось представлять, как умру и буду смотреть с неба, сколько людей горюет обо мне по-настоящему. И вот сейчас я умер и воскрес, а ребята по-настоящему радовались. Идиот, а ведь вчера думал, сомневался, идти к ведьме спасать их или нет! Подчиняясь внезапно нахлынувшей волне эмоций, я сгреб ребят в охапку, и мы обнялись, собравшись в кучу-малу. Страшно представить, что я мог вчера потерять их всех!
Оля под конец расплакалась, и мы все вместе ее успокаивали, а потом Денис принялся рассказывать.
— Мы думали, ты всё! Ромка за тобой почти сразу пошёл. Сначала барьер. Потом барьер пропал, но и тебя нет нигде. Не находишься! Нет такого человека в пространстве сновидений. Эмиссар так и ответил. Думали — всё, одолела тебя ведьма. Ромка ещё несколько раз ходил — но бестолку. А потом раз — и через сутки объявляешься ты…
— В каком смысле через сутки? — перебил я.
— Ну, в прямом, — ответил Денис. — Сегодня четверг ведь.
— Блин! — я схватился за голову. — У меня же отец теперь с ума сошёл! Простите ребята!
Я хлопнул Дениса и Рому по плечу, махнул рукой Оле и Коляну и выскочил из квартиры. Уже спускаясь по широкой лестнице — ждать лифт показалось мне расточительным по времени — я понял, что не знаю, где метро.
Впрочем, добрая старушка-колобок на улице быстро объяснила мне, в какую сторону бежать и что это недалеко. Рома жил рядом с метро «Алексеевская», значит, до «Ленинского» ехать минут двадцать.
По дороге я всё-таки исполнил свой план. Половину денег потратил на бутылочку воды, а половину на билет. Но только устало брякнувшись на сидение, позволил себе открыть крышку и попить. За оставшееся время в дороге надо было продумать, что сказать отцу, чтобы история выглядела убедительнее.
Глава 28Провал в реале
Тир я нашёл быстро, как и стоявшего за стойкой администрации Михалыча. На моё счастье он был на смене.
Едва завидев меня, мужчина хлопнул по коленям и издал удивлённый возглас.
— Здравствуйте, Евгений Михайлович, — я начал говорить ещё на ходу. — Вы меня помните? Я сын Шевцова.
— Да ещё как помню, — ответил Михалыч и сурово свёл брови. — Отец с ума сошёл, его ищет. Где тебя так разукрасили?
— У отца серьезные проблемы с конкурентами по бизнесу, — ответил я. — Меня похитили, но удалось сбежать. Деньги, телефон, документы — всё у них осталось. К отцу на работу появляться опасно. Вы можете ему позвонить? Сказать, чтобы приехал?
Михалыч оценивающе посмотрел на меня, мол, а не темнишь ли ты, парень, и кивнул.
— Я сейчас позвоню Евгению Геннадьевичу.
Он достал телефон и вышел в коридор.
Н-да, непростой фрукт этот Михалыч. Но зато вряд ли связан с ведьмами. С Лидуней вопрос решён, но теперь их уже две. Что-то мне подсказывало: в этот раз эгрегор вряд ли за меня впишется. Особенно в реале.
Михалыч вернулся быстро:
— Отец подъедет минут через сорок. Может, пойдём перекусим? Тебя там конкуренты кормили в заточении?
Живот тут же заурчал, а рот наполнился слюной. Михалыч даже не стал дожидаться ответа:
— Ясно, не кормили. Пойдём посидим тут рядом.
Кафешка оказалась небольшой, но уютной. Простое европейское меню, светлый зал с белыми столиками. Официантки в строгой одежде в стиле «белый верх, тёмный низ» почему-то напомнили мне Машу.
— Так что ты будешь? — Михалыч посмотрел на меня поверх меню.
— Да так-то всё равно, лишь бы побыстрее приготовили, — ответил я, проглатывая слюну.
— Ну, ловлю на слове, — Михалыч улыбнулся и подозвал официанта.
— Суп харчо, свиная отбивная с гарниром. Гарнир пюре картофельное. Всё в двойном объёме. Попить чай, чёрный.
— Так почему, ты говоришь, на работу к отцу не поехал? — спросил Михалыч, когда официант ушёл.
Я встретился с его внимательным испытующим взглядом.
— Так перехватить могут. Работа отца, дом, моя работа — там бы я ждал на их месте в первую очередь. Потому к вам и приехал.
Михалыч молча кивнул:
— Правильно рассудил.
Мы немного помолчали, играя в гляделки, а потом подоспела еда. Минут на двадцать я забыл о существовании Михалыча, отца и даже ведьм. Суп харчо оказался просто божественным, а отбивная сочной и нежной. Как говорится, голод — лучшая приправа.
— А вот и батя твой, — кивнул Палыч куда-то мне за спину, и я обернулся.
Отец быстро подошёл к столику. Я подскочил было навстречу, но остановился под его холодным взглядом. В душу закралось нехорошее предчувствие. Что-то не похож он на убитого горем от потери сына. Взгляд колючий, движения резкие. На меня почти не посмотрел, подошёл к Михалычу:
— Спасибо, брат.
Они обменялись рукопожатиями, Михалыч при этом несколько удивлённо разглядывал отца.
— Генадич, я пойду, что ли? Там клиенты скоро должны подъехать, — он достал кошелёк расплатиться.
— Оставь, — отец прервал его жестом. — Считай, что я угощаю в честь обретения сына.
Он покосился на меня.
Михалыч, помедлив, убрал кошелёк:
— Ладно, заходи. Хорошо, что всё закончилось добром.
Отец улыбнулся чуть шире, чем обычно, и потому фальшиво и кивнул:
— Обязательно. Ещё постреляем.
Михалыч ушёл, а отец уселся напротив и продолжал смотреть на меня долгим тяжёлым взглядом. Я не начинал разговор, не зная, как себя вести.
— Это ты хорошо придумал, что в тир пришёл, — произнёс наконец он. Тон голоса не предвещал ничего хорошего. Презрение? Раздражение? Толика обиды? — Так я не мог не приехать. Чёрт дёрнул меня взять тебя пострелять. Думал, ты за ум взялся, а ты снова за своё?
— За какое своё? — возмутился я. — Меня похитили, вон как разукрасили! Я чудом сбежал вообще, без вещей, без телефона…
— Так, хватит! — перебил меня отец. — Сколько?
— Что сколько?
— Сколько ты задолжал своему дилеру?
— Какому дилеру… — начал я и осёкся. Всё ясно. Сбылось самое страшное, о чём я старался не думать. Я потерял день и потерял отца. Долбаные ведьмы!
Отец, прищурившись, смотрел на меня, нетерпеливо постукивая пальцами по столу.
Блин, ну должна же быть у человека какая-то сопротивляемость. Неужели и вправду можно лепить из него что угодно? Мне ведь как-то удалось преодолеть их гипноз.
Я потянулся через стол и крепко схватил отца за руку. От неожиданности он на миг сбросил маску презрения и удивлённо посмотрел мне в глаза.