Ближе к центру площадки, посадки реже и кусты здоровые. Ещё цветущие и яркие, они радуют глаз многообразием и многоцветьем. Эх, найти бы опытного садовника и со временем здесь станет кусочек рая на земле!
Дитрих, присев напротив девы на каменный стол, смущал ту речами, откровенно наслаждаясь её застенчивостью и неопытностью. Разговор походил на одностороннюю беседу. Мужчина задавал вопросы и сам же на них отвечал, снисходительно улыбаясь:
— Госпожа Эрмелинда, вам не скучно?
— Конечно, нет, у вас же есть воздыхатель. А он вам по нраву?
— Да по нраву. Такой мужчина разве может не нравиться? Приходит часто и каждый раз с подношениями.
— Что вы любите? Сладости или сладкие речи?
— Что же вы не отвечаете?
Собеседница упрямо молчала, недоверчиво украдкой всматриваясь в лицо гостя, не смеётся ли он над ней? И тон у него, как будто говорит с дитём. Она злилась на свою робость, на то, что язык не слушается и такие нужные в этот момент слова неизвестно куда запропастились.
Наташа усмехнулась, прислушиваясь и наблюдая за ними со стороны. Дитриху тридцать четыре года. Сестра в два раза моложе его. А когда же день рождения сиятельного? Кто он по гороскопу? Здесь отмечают такой праздник? А она?! Когда её день рождения в этом времени?
— Вот вы где, — раздалось со стороны двери. Чем-то обеспокоенная, к ним направлялась Хенрике. Обратилась к Дитриху: — Господин барон, хозяин приглашает вас в кабинет.
— Да, совсем забыл. — Нехотя встал. Уходить из райского уголка желания не было.
От пфальцграфини он узнал всё, что хотел. Фальгахен настроен серьёзно, и рассчитывать на то, что он отступит, не приходится. К фон Россену идти нет необходимости, но придётся. Значит, нужно придумать, с чем обратиться к его сиятельству. Это будет приглашение. Да! От имени и по поручению жениха его старшей дочери графа Герарда фон Бригахбурга по случаю свадебного пира его сына вице-графа Ирмгарда фон Бригахбурга и венгерской графини Юфрозины Атале Дригер.
Воодушевлённый и довольный собой, красавчик, преследуемый долгим вздохом и томным взором молчуньи, лёгкой пружинящей походкой проследовал за экономкой.
— Очень неожиданно. — На дорожке показался Карл, осматривая патио и принюхиваясь. — Дитрих сказал, что вы здесь.
Наташа, отпустив колючую ветку розы с неутешительным «диагнозом», присматривалась к графу, пытаясь определить его настроение после беседы с фон Россеном. Он показался ей немного взволнованным, но недовольства либо нет, либо хорошо скрывает. О чём они договорились? Пфальцграф не передумал? Сердце сбилось с ритма, подпрыгнув к горлу.
Фальгахен направился к пфальцграфине, переступая через непролазные низкие кусты роз, цепляющиеся шипами за полы добротного кафтана, украшенного в тон ткани вышивкой и кожаными накладками. Под ногами хрустели опавшие иссохшие больные листья, ломались ветки. Девушка насторожилась: «Прёт напролом, как лось». В голове щёлкнуло. Похожий хруст она слышала в лесу, когда пряталась от воинов под стволом упавшего дерева. Не к добру.
Отсюда хорошо просматривалась скамья и сидящая к ним лицом Эрмелинда. Она с любопытством наблюдала за происходящим. Служанка, сидя к ним вполоборота, распутывала нитки.
Карл, не обращая внимания на мешающий кустарник, подошёл вплотную к Наташе, заслоняя от взора сестры:
— Госпожа Вэлэри, не понимаю вашу нерешительность, — взял её руку, поднося к губам. — Вы должны принять неизбежное.
Она, выдернув руку, отступила от него, насколько было возможно. Передёрнула плечами:
— О чём вы договорились?
— Через две недели я вернусь за согласием вашего отца. Зачем ждать две недели? Это ничего не изменит.
— Вы уверены, господин граф? — Его безапелляционный тон лишал всяких иллюзий. Даже её фантазия подняла лапки вверх.
— Уверен. Не вижу препятствий.
— А вдруг дождливой холодной ночью в ворота замка постучит путник, прося о ночлеге? Мы влюбимся друг в друга и он заберёт меня отсюда. — Рискнула заронить каплю сомнения в его душу. Пусть не думает, что он хозяин положения!
Карл громко рассмеялся. Вспугнутая пичужка, прохаживающаяся по каменной столешнице колодца, возмущённо пискнув, взмыла ввысь.
— Вы сочинительница, госпожа Вэлэри. Какой путник?
— Пусть это будет заблудившийся на охоте герцог, — она улыбнулась своей вышедшей из комы фантазии.
— Вам недостаёт ещё одного воздыхателя? — Фальгахен, ухватив её за спину, притянул к себе, склоняясь к лицу. — Пфальцграфиня-бесприданница и заплутавший герцог без свиты… — Коснулся губами щеки девы, досадуя на то, что она успела отвернуться.
Эрмелинда, вытянув шею, не сводила глаз с парочки.
Наташа уперлась руками в грудь мужчины. Его поведение и винный запах раздражали. Зажатая, словно в дверях городского транспорта, она не могла двинуться с места:
— Отпустите, я буду кричать, и тогда ворота поместья для вас закроются навсегда.
— Золото отпирает любые ворота и замки́ на сердцах строптивых девиц. — Опустил взор на её губы, неожиданно выпуская из рук непокорную. — Мне пора отбывать. — Не разбирая дороги, быстро направился в сторону двери.
Девушка выдохнула. Бесприданница… Стало до обидного больно. Правда глаза колет. Действительно, колет. Фальгахен, взяв в жёны обедневшую невесту, будет упрекать её этим всю жизнь. Благодетель! Какая любовь?! И близко нет! Тогда что? Зачем она нужна арийцу?
Служанка, обернувшись, испуганно крестилась, глядя, как гость, размашисто шагая, достиг невысокого крыльца. Скрылся за дубовой дверью, оглушительно ею хлопнув. Она с надсадным стоном плотно вошла в дверной косяк.
Наташа, расстроившись, на ослабевших ногах подошла к сестре, опускаясь рядом на скамью. Собираясь с мыслями, смотрела на подрагивающий клубок синей шерсти в руках молоденькой прислужницы.
— Надо идти, — посмотрела на Эрмелинду. — Гости уезжают. Хочу проводить господина барона. Ты идёшь со мной?
— А который из них ваш жених? — громкий и уверенный голос тихони заставил посмотреть на неё по-другому.
— Какой жених? — недоумевала девушка.
— Ну, вы же с ними… С каждым… — Уголок губ дрогнул в презрительной усмешке. — Сразу двое не могут быть женихами.
Пфальцграфиня прислушивалась к «лепету» малолетки.
— Что с каждым? — Смотрела в её глаза. Красивые, серые. Откуда такие выводы? Что она видела? Как Дитрих обнимал её на площадке, и как Карл обнимал её здесь?
— Да… — Эрмелинда глубоко вдохнула, словно набираясь смелости. — Вы ведёте себя вызывающе. Господин барон и господин граф… Вы даёте ложные надежды одному из них.
— Нет, не даю. — Наташа старалась выглядеть спокойной. — Ни один из них не является моим женихом. Они оба знают об этом. Скажу тебе больше, у меня есть жених, и он скоро приедет.
— А мне сказали, что господин граф хочет взять вас в жёны.
— Хочет — ещё ничего не значит… Оперативно… У тебя есть стукач, дорогая сестрица?
— Что?
— Тот, кто подслушивает и подсматривает. У тебя есть доносчик. — А Эрмелинда не так наивна, как кажется. Приказала следить за ней и хочет быть в курсе происходящего. Экономка помогает? А Наташа? Тоже хочет знать обо всём происходящем в замке. Только разница в том, что она не собирается никому вредить. А её сестра? — Тебе понравился господин барон? — улыбнулась. — Он свободен. Рассказать о нём?
— Всё, что нужно, я уже знаю.
— Похвально. — Показывает, что несмотря ни на что, продолжает оставаться хозяйкой? — Он мой друг и я должна попрощаться с ним.
Дойдя до двери и дёрнув за ручку, девушка опешила. Створка даже не дрогнула. Что за чёрт? Дёрнула повторно. Результат тот же. Карл с силой захлопнул её! Заклинило. Дверь плотно вошла в косяк и мстила человеку за небрежное отношение к ней.
Стук по дверному полотну не дал результата.
Ковыряние панцербрехером в щели выглядело смешным.
Редкие окошки на гладких стенах здания на уровне второго этажа недосягаемы.
Оставалось ждать освобождения со стороны коридора.
— Zamuroval, zaraza!.. Losʼ! — Наташа в сердцах хлопнула по двери ладонью. Сколько придётся ждать вызволения?
Эрмелинда со служанкой с интересом прислушивались к непонятным словам. Зачем так волноваться? Хенрике знает, где она. Скоро обеспокоится отсутствием госпожи и придёт сюда. А пока можно заняться рукоделием. Пусть сестра поволнуется, что синеглазый искуситель уедет без прощального поцелуя возлюбленной. Как же, друг… Видела она, как он смотрит на неё.
Вооружённый внушительный стражник нёс службу на выходе из внутреннего двора.
Девушка, выйдя за ворота, остановилась, ошеломлённая. За стенами замка царила другая жизнь. По территории сновали люди с гружеными тачками, проезжали телеги, поднимая пыль. Мимо пробегали дети, проходили женщины с корзинами и коробами. Шум, которого не было слышно за высокими замковыми стенами, оглушил.
Крики людей, стук, звон, грохот слышался со всех сторон, накрывая и пригибая к земле. Сизые облачка дыма, разгоняемые ветерком, достигали всех тёмных уголков и закоулков, спрятавшихся между крепкими деревянными постройками. В воздухе кружили запахи гари, горящей листвы и копчёностей.
На хозяйку смотрели, почтительно кланялись, поздравляли с возвращением. Она машинально отвечала на приветствия, глядя по сторонам.
Немного постояв и привыкнув к резким звукам, пфальцграфиня сориентировалась, высматривая карету Юфрозины у конюшни. Убедилась — гости покинули замок.
Что подумал Карл, когда девушка не вышла проводить гостей, её не заботило. А вот то, что она не простилась с Дитрихом и не передала Герарду пару слов, удручало. Теперь ничего не поделаешь.
Затворникам пришлось долго ждать, пока Хенрике не хватилась своей обожаемой подопечной. Кинувшись к ней в порыве чувств, сетуя на несчастный случай, она лишь подтвердила догадки пфальцграфини о привязанности женщины к Эрмелинде.
Девушка, чтобы скоротать время в вынужденном заточении, пыталась разговорить сестру. Кроме того, что она получила образование дома, заключавшееся в обучении чтению, письму и рукоделию, ничего узнать не смогла. Малолетка жеманно надувала губы, прятала глаза и отвечала невпопад. Глупа или хитра? Предстояло разобраться.