— Он потом передумал. А не ты ли, Фальгахен, его пристукнул, спровоцировав приступ? Отец вернёт меня. Погоня уже близко.
Тот ухмыльнулся, взбалтывая остатки питья, прислушиваясь:
— Пфальцграф умрёт. Сестру твою я пристрою. Думаешь, почему на шум в твоих покоях никто не вышел? — Устало отёр ладонью бледное лицо. — Она уже довольна и не станет за тебя беспокоиться, получив свою долю. Всё. Больше никто о тебе и не вспомнит.
Обидно прозвучало. Страшно. Он прав. Она здесь никому не нужна. Рассчитывать не на кого. Только на саму себя. Эрмелинда? Куплена, маленькая тварь. Она присутствовала, когда отец просил прощения у старшей дочери, и сразу смекнула, чем обернётся для неё несостоявшаяся свадьба сестры. Нужно будет вернуть жемчуг, обещанное приданое накроется медным тазиком. А без титула, недвижимости и золота она никому не нужна. Если для Наташи в отсутствии мужчины рядом не видится трагедии, то для молоденькой девчонки этого времени, без мужской поддержки нет спокойной жизни. Злость зарождалась медленно, пуская ядовитые ростки, уверенно пробиваясь сквозь обиду, сжимая кулаки, придавая силы.
— Мне нужен наследник, дерзкий и решительный, — продолжал Фальгахен, облизывая сохнущие губы. — Он будет сильным и смелым, как я и хитрым, как ты. Ты мне родишь сына, а потом я избавлюсь от тебя, если ты не изменишься и не станешь послушной.
— Как избавился от своих жён, — голос крепчал. Девушка не боялась Карла. Она ему нужна, а значит, он не причинит ей вреда. Во всяком случае, не убьёт в ближайшее время.
— Они умерли, потому что не смогли родить мне дитя.
— Карл, а ты не подумал, что можешь быть бездетным? Ты загубил неповинных женщин, — взывала к его совести.
— Нет, они были немочны.
Понятно. Граф возомнил себя карающей десницей Господа. С таким любые разговоры бессмысленны. К тому же он уже пьян.
— Господин Фальгахен, мне нужно в кустики.
Он усмехнулся, подаваясь в сторону и заворачивая край шкуры, на которой сидел:
— Давай, — поднял овальную крышку, указывая: — сюда.
Пленница вытянула шею, рассматривая сквозное отверстие. Цепь натянулась, ограничив движение, напомнив о себе:
— Пфф… — Лишилась дара речи не только от средневекового «удобства» для счастливых обладателей тарантаса, но и чтобы скрыть разочарование маленьким размером «оконца». Через него проскользнёт разве что ребёнок.
Звук поскрипывающей кареты и шум колёс ворвались внутрь. Через узкое отверстие просматривалась лесная неспешно бегущая утоптанная дорога.
— Не ожидала, вижу. — Злодей самодовольно скалился. — В паланкинах такого нет.
— А как же… — подёргала за привязь. Гладкие звенья мелодично зашуршали. — Боишься меня… С такой-то охраной. — Заговаривала зубы. — Меня, такой маленькой, с тонкой шеей.
Фальгахен привстал, дотягиваясь до кольца на стене. Ковырнув кинжалом, снял цепь, садясь на место, кладя повреждённую ногу на сиденье, поглаживая:
— Вот же сука неугомонная, — тихо цедил сквозь зубы. — Голова от тебя трещит. Нет, чтобы спать…
— Это не от меня трещит, господин граф. С лестницы нужно было аккуратнее наворачиваться. Думаю, специально сиганул.
— Не рассчитал немного, — приложился к горлышку фляги, отбрасывая её, пустую, соловым взором окидывая строптивицу.
А она укоризненно качала головой:
— Alkogolik. Точно, не рассчитал… А то бы лежал сейчас молчаливой неподвижной мумией, а я бы дабл-джигу танцевала.
Заметила, как недобро сверкнули глаза «жениха». От такого сочувствия ждать не стоит. Прибьёт и закапывать не станет. «А что? — Наташа ощущала прилив смелости, подогретой винными парами. — Может быть, в данном случае её величество Смерть — самый лучший выход из создавшейся ситуации?» Что её ждёт? Насилие, унижение, привязь… Побои, увечье. Вспомнился рассказ Хельги о её житье-бытье. Косилась на увесистые кулаки Фальгахена. Что за жизнь? За короткий срок испытала и любовь, и предательство, весь спектр человеческих эмоций и чувств от радости до ненависти. Но умереть хотелось только после Карла. И Бригахбурга, желательно. Да и будет ли смерть? Снова переселение? Эх, хорошо бы вернуться домой, туда, откуда она выпала в это гадкое время.
— Скажи своим, — кивнула на дверь, — чтобы ехали тише. Меня мутит. — И, правда, почему-то подташнивало. Выпитое на голодный желудок вино оставило неприятное послевкусие. Давало о себе знать волнение. Душно. Запах кожи раздражал. Всё раздражало. Скинула меховую накидку.
— Потерпишь.
— Облюю твою новую колымагу. Уж я постараюсь. — Воодушевившись, засопела, изображая рвотный рефлекс.
Граф брезгливо сплюнул. Поверил! Откинув с окошка кожаную шторку, гаркнул людям, чтобы осадили лошадей. Карета чуть замедлила ход.
Наташа, пользуясь паузой, перевернула ошейник, закидывая тяжеленную цепь за спину, пряча от мужчины. Он пьян и может забыть о том, что снял повод со стены. Вернула край шкуры на «туалет». Теперь нужно как-то выбраться на улицу. Только как?
— Я есть хочу.
— Есть нечего. Ты же не позаботилась собрать в дорогу. — Ёрничал, щуря хмельной глаз. Похоже, перебранка доставляла ему удовольствие.
— Ничего и не осталось. Ты всё сожрал. — Обнажила в натянутой улыбке зубы. — Зря на тебя продукты перевели. Знала бы… — Да, знала бы, что так выйдет, опоила бы его сонным зельем. Чтоб пару суток не просыпался. А потом с почестями за ворота выпроводили бы.
— Откуда же ты взялась там, в лесу? — неожиданно перебил, возвращаясь к тому, с чего начал. Пристально уставился на деву. — И неспроста о тебе справлялись на здешней таможне. Выходит, сам Бригах выяснял твоё появление? Хоть ты не сопровождала графиню, но прибыла в замок вместе с ней.
— Не поверишь, если правду скажу. — Отвернулась в сторону. Непомерная усталость навалилась на плечи. Значит, Карл всё время играл роль простачка, прикидываясь недоумком. Обладая нужной информацией всё же не смог свести концы с концами на её счёт. Да и кто смог бы? Понятно, что все его ухаживания, восторги — ложь. Он всегда смотрел на неё и представлял закованной в цепи. Выжидал удобного момента. Следил, как Герард добивается её и теперь упивался своим триумфом. Вот вам и дурак. — Меня укачивает. Остановись. Дай размяться. — Представила, как он водит её на поводке, как ручную обезьянку. Потёрла лицо, отчётливо поняв, что близится развязка. Не испытывала ни малейшего неприятного чувства страха и мысль, что её могут убить или ранить за произнесённое неправильное слово, не приходила в голову. Подняла на похитителя глаза: — Ненавижу. — Вложила в это слово столько брезгливости и отвращения, сколько никогда за всю жизнь ни к кому не испытывала. Смотрела в его ледяные глаза и захлёбывалась эмоциями.
— Не смотри так, — тихо угрожающе зашипел граф, не отводя взора.
— А то что? — губы дёрнулись в презрительной усмешке. — Выкрав меня, ты хотел причинить боль своему соседу. Но прогадал. Я ему не нужна. Ему плевать на меня. Ты не любишь проигрывать, Карл. Ты слабак.
— Замолчи! — Фальгахен сжал рукоять кинжала на поясе.
Пленница остановила на нём взгляд:
— Ты думаешь, сладил с беззащитной слабой женщиной, которая не может дать тебе достойный отпор? Ты из тех господ, которым нравится ломать людей, наслаждаясь своей властью над ними. Ты трус.
— Чёртова блудница! Я убью тебя.
Свистящий шёпот резанул слух. От стойкого запаха перегара строптивицу передёрнуло.
— Убей сейчас. Не стану возражать. — Смотрела на его оружие, не скрывая взора, наблюдая, как нарастает в нём агрессия, как краснеет лицо и темнеют глаза, как глубокая поперечная складка прорезает лоб. Предательский озноб пробежал вдоль позвоночника, сковывая движения. Хмель, как рукой сняло. — Если ты не убьёшь меня, то я убью тебя.
На резкий выпад мужчины отреагировала мгновенно, саданув пятками в его больное колено.
Карл оскалился от боли, но не согнулся, а навалился на Наташу, опрокидывая навзничь, ухватив её за шею, сдавливая. Ошейник мешал сжать пальцы.
Девушка шарила по его боку, нащупывая кинжал.
Он разгадал её намерения. Перестал давить, ослабляя хватку, перехватывая её руку и захватывая волосы, выворачивая голову на бок.
У Наташи багровые круги вращались перед глазами, выступили слёзы.
— Сука, вижу тебя насквозь. — Придавил её к сиденью. — Хочешь быстро умереть, не мучаясь? Не получится. Сначала родишь дитя, потом я тебя задушу собственными руками. Бригахбург тоже скоро сдохнет и его герцогиня в очередной раз станет вдовой.
Откинул её в угол скамьи, не спуская глаз.
Задыхалась от нехватки воздуха, приходя в себя, потирая шею.
Отыскав конец цепи, насильник накрутил её на ладонь, дёргая, натягивая. Потянулся к ящику с кувшинами. Выдернул невысокую и узкую долблёнку, зубами вытаскивая затычку:
— Пей, — ткнул сосуд в её грудь.
— Что здесь? — Принюхивалась. Нет, не отрава. Усыпить хочет, чтоб заткнулась.
— Тебе понравится.
Фальгахен не выпустил ёмкость из рук, наклоняя, контролируя её движения натяжением повода, настороженно следя за пленницей.
Девушка, уцепившись за горлышко, не отрывая взора от его лица, пила. Не спеша. Сначала пробуя, затем смакуя. Не вино. Знакомый вкус тягучего приторного сонного зелья.
— Хватит, — изверг рванул кувшин на себя, но…
Наташа не выпустила. Облившись, продолжала пить, наблюдая, как скатываются изумрудные капли по меху накидки. Какой эффект наложит усыпляющее зелье на ранее выпитое спиртное? Остановит сердце? Находила какую-то особенную прелесть в опасности, в этой игре с жизнью и смертью.
— Сука! — Выбил питьё из рук, дёрнув за привязь.
Пфальцграфиня облизала губы, глядя из-подо лба, довольно ухмылялась. Она разрушит его планы:
— Сюрприз тебе будет, урод. Знаешь такие слова?
От плевка в свою сторону, ариец свирепо засопел.
Карета качнулась, останавливаясь. Послышался оглушительный свист, крики.
Карл встрепенулся, опуская ногу на пол, морщась от боли, распахивая дверцу.