– Оставим в покое мои семейные связи. – Следователь вдруг широко улыбнулся. – Поговорим о вас. Итак, кто может подтвердить, что всю ночь вы провели в своем номере и никуда не отлучались?
– Никто, – пожал плечами Андрей. – Мы живем в отдельностоящем коттедже, так что мимо ресепшена могли и не проходить, взбреди нам в голову мысль покинуть территорию. Но накануне мы проехали больше тысячи километров, я провел за рулем пятнадцать часов, так что спал как убитый.
– Ладно, это мы проверим по дорожным камерам, – миролюбиво сказал Черепанов.
– Так ведь по камерам наверняка можно отследить и путь машины, вывезшей отсюда ящики с вином, – предположила Женька. – Той самой, которая с логотипом винной компании. Кстати, а что за компания?
– «Амстердам», – откликнулся Владимир. – Но их в регионе много, а номера заклеены были. В лучших шпионских традициях.
– Вы с ней работаете?
– По поставкам? Нет. У них большая сеть, а мы развозим свою продукцию по маленьким винотекам, ресторанам, в том числе и в Москву отправляем. Для того чтобы выйти на «Амстердам», у нас оборот маловат. Вот построим новый завод, удвоим производство, и уж тогда.
– Слушайте, что же мы на улице стоим, мерзнем? – спохватилась Лика. – Товарищ следователь, можно я заберу наших гостей в дом, чаем напою с дороги? Вы, кстати, тоже приходите. Заодно зададите все вопросы, если они у вас еще остались.
Черепанов кивнул, что, видимо, означало согласие. Женька с Андреем вслед за Ликой двинулись в сторону дома по расчищенной от снега тропинке. Со спины Женька невольно любовалась грациозностью идущей впереди женщины. Какая милая у Владимира жена. В доме им навстречу с лестницы скатилась девчушка лет пяти, удивительно похожая на Владимира, а вслед за ней спустился взъерошенный угловатый подросток, чертами лица копия Лики.
– Маруся, Павлик, познакомьтесь, это ваши тетя и дядя, – возвестила Лика. – Андрей и Женя. Мы вам про них рассказывали.
Женька запоздало подумала, что они не захватили с собой никаких подарков. И если подростку вполне можно было вручить денежку, которой он наверняка бы обрадовался больше, чем презенту, сделанному без учета его интересов, то для малышки кукла точно подошла бы.
Ну почему Андрей никогда ничего не говорил ей про свою семью? А она, отправляясь в путешествие, тоже не спросила, боясь задеть его чувства. И теперь вон как неловко вышло. Все вместе выпили чаю. Неловкость первой встречи быстро сошла на нет, и теперь Андрей рассказывал, а его брат слушал про лесной завод, которым руководил младший Васильев. Андрей, сев на своего любимого конька, мог говорить на эту тему часами.
– Ладно, – прервал его Владимир, – я, пожалуй, вернусь к своим сотрудникам. Надо как-то налаживать работу после случившегося. А вы располагайтесь. До обеда время есть. Лика, наши гости на тебе.
– Конечно, – кивнула та.
– Может, надо помочь с обедом? – предложила Женька, которая не любила быть обузой.
– Нет, у меня все готово, – засмеялась Лика. – Мы же вас ждали. Но если хочешь, то можешь нарезать салат. Пойдем на кухню.
Выйдя за хозяйкой в коридор, Женька наткнулась на незнакомого мужчину. Был он невысок ростом и юрок, словно ящерица. Черты лица мелкие, но выразительные. В руках он тащил ящик с вином.
– Здравствуйте, – вежливо поздоровался он. – Позвольте представиться, я – Валентин, правая рука Володи.
– Очень приятно, Женя. Я – жена Андрея Васильева.
– Брательника, значит. – Валентин широко улыбнулся.
– Валя, поставь ящик и иди, – довольно резко прервала их беседу Лика.
Улыбка тут же съехала с лица нового знакомого, оно приобрело обиженное выражение, а взгляд, который он метнул на Лику, пожалуй, можно было назвать злым.
– Как скажете, хозяйка, – тут же отреагировал он.
– Ты его не любишь? – шепотом спросила Женька, когда они прошли в кухню.
Лика пожала плечами.
– Это слишком сильное определение. Скажем так, я ему не доверяю. Валентин у нас с самого начала работает, вроде как действительно правая рука. Володя к нему прикипел, а я считаю, что он человек с двойным дном. Вынюхает все наши производственные секреты и исчезнет, поминай как звали. И ничего с собой поделать не могу. Мы из-за этого даже поссорились недавно, хотя за все предыдущие годы ни разу. И этого я Валентину тоже простить не могу.
– Ты считаешь, что он может открыть свой виноградник?
Лика засмеялась.
– Ну это не так просто. Для этого надо не только деньги иметь огромные, но и силу характера. Быть таким упертым, как мой Володька, немногим дано. Мы ведь начали работать с виноградом совершенно случайно. Десять лет назад открыли за ужином бутылку вина, французского кажется, и решили попробовать вырастить первые винные сорта. Ради эксперимента, не потому что испытывали особую любовь к вину. Стали изучать вопрос. Все виноделы, с которыми мы советовались, жили в Крыму, в Краснодарском крае, и они говорили нам: Самарская область – не самое удачное место для того, чтобы обеспечивать достойный урожай винограда.
– Ну да, я тоже удивилась, когда Андрей сказал, что мы едем на виноградники. Тут же холодно.
– А мы со временем поняли, что это не минус, а плюс, – улыбнулась Лика. – В южных регионах из-за жары виноград часто перезревает и от этого резко падает его кислотность. Именно поэтому на юге производят отличные красные вина, а мы специализируемся на белых, для них летняя жара как раз губительна. Мы несколько лет потратили на то, чтобы определить именно те сорта, которые будут расти в нашем климате лучше всего и давать прекрасный вкус вина. Свою первую бутылку мы открыли через три года после того, как посадили лозу. И хотя вино получилось ароматным и ярким, я сразу поняла, как много мы еще не знаем. Оно было такое… Простое… И мы начали учиться, ездить на мастер-классы к коллегам, участвовать в российских, а потом и в зарубежных конкурсах. Росли потихоньку. И в количестве, и в качестве.
– А на рынок как пробивались? Это сейчас с импортным вином проблемы. И логистика затруднена, и дорогое оно. А раньше-то выбор был огромный.
– Ты знаешь, у каждого продукта есть своя целевая аудитория. Главное – ее найти, нащупать. Мы поняли, что наши покупатели – это молодые люди от двадцати до сорока. Те, кто старше и солиднее, предпочитают крепленые вина, выдержанные и полусладкие. Но такие напитки стареют вместе с их почитателями, а значит, выходят из моды. Это наследие советских времен. Тогда предпочитали «полусладенькое», потому что оборудование не позволяло качественно перерабатывать ягоды, убирать из них лишние танины, делать хорошее сухое вино. Сахар добавляли, чтобы компенсировать горечь. Сейчас же производители научились с этим работать, а потребитель, в том числе избалованный европейскими марками, привык пить сухое вино.
– У вас хорошее оборудование?
Лика снова пожала плечами.
– Довольно простое. Мы многое делаем вручную именно потому, что не спешили с модернизацией. Современное оборудование очень дорогое, мы для начала решили посмотреть, что именно будет нужно. Говорю же, мы не были профессионалами, постигали все азы методом проб и ошибок. Я четко в голове представляю, какой вкус вина хочу получить. Но достичь этого идеала очень сложно. Например, те фермеры, которые занимаются сырами, могут хоть каждый день ставить новую партию и совершенствовать технологию, добиваясь желаемого результата. А в виноделии такой шанс случается лишь раз в год. И напортачить никак нельзя. Цена ошибки слишком высока. Откроешь виноград раньше срока, а тут, бац, весенние заморозки. И все, лоза погибла. А чуть опоздаешь – почки начнут раскрываться под землей. И каждый апрель-май мы сидим как на иголках.
– А как вообще делают вино? – Женьке было действительно интересно. – Я никогда с этим не сталкивалась. И не читала даже.
– Первое – это следить за качеством сырья. Для начала мы проводим все необходимые химические обработки. Это не опасно, – поспешно добавила она, видимо заметив изменившееся выражение Женькиного лица. – Любой препарат через корневую систему винограда выводится за пару недель, так что ни растению, ни тем более конечному потребителю не угрожает. Зато мы можем быть уверены, что в производство не попадет гниль. Весь урожай, поступающий на производство, проверяется на пестициды, уровень кислотности и количество сахара. За качество урожая у нас, кстати, я отвечаю. А вместе со мной еще начальник цеха, бригадир, агроном, рабочие в поле – всего около пятидесяти человек.
Ого, немаленькое у них, однако, производство!
– Если качество ягод отличное, то можно не сортировать, хотя инспекционный стол у нас, разумеется, есть. Сначала весь виноград с поля везут в большой холодильник, а потом, в начале производства, он поступает в бункер гребнеотделителя. Там выставляется специальная программа, и машина самостоятельно отделяет гребни от ягод. Потом они поступают в пресс, там специальная подушка выжимает виноград о стенку бака.
Женька представила Адриано Челентано, давящего виноград ногами в огромной бочке, и засмеялась.
– «Укрощение строптивого» вспомнила, – тут же разгадала ход ее мыслей Лика. – Нет, у нас все не так романтично. Потом выжатый сок настаивается от 12 до 24 часов, при этом все ненужное остается на дне емкости, а чистый сок переливается в баки для брожения, куда добавляются дрожжи. Звучит просто, но экспериментировали и учились мы очень долго. Наше вино в первой винотеке региона появилось всего три года назад. И то, они попробовали и выбрали только мускатель, остальное вино им не зашло по кислотности. А потом нам повезло. Первую партию смели с полок, и у нас закупили еще, разбавив ассортимент рислингом и ркацители. В этом году планировали еще деревенское игристое добавить, но именно его и украли.
Лицо у нее помрачнело.
– Ты не думай, что мы тут в деньгах купаемся. Во-первых, сейчас новый завод строим. Вот там уже самое современное оборудование будет. А во-вторых, специалисты знают, что виноделие – это бизнес, который «выстреливает» через двадцать, а то и сорок лет. Так что мы с Володей основу заложим, а дивиденды с этого уже наши дети получать будут. Павлик, кстати, очень интересуется всем, что связано с производством вин. А Маруся еще слишком маленькая, но надеемся, и ее сможем с годами увлечь. У Володи характер такой. Он если чего решит, потом не отступится.