[841]. Кстати, первый такой комбинат — Полюстровский ДСК № 1 — был построен в 1959 году вовсе не в Москве, а в Ленинграде по инициативе тогдашнего председателя Ленгорисполкома Николая Ивановича Смирнова.
Между тем мало кто знает, что в 1956–1959 годах во многих городах страны продолжали возводить и сталинские дома, где новые квартиры получили более 6 млн. человек в одной только РСФСР. Но уже в 1960 году, когда появились первые кварталы панельных пятиэтажек, численность новоселов стала резко падать, и такая отрицательная динамика продолжалась вплоть до отставки Н. С. Хрущева в октябре 1964 года, несмотря на внедрение индустриальных методов панельного домостроения. Причины такого положения вещей носили многофакторный характер, но не последнюю роль в этом сыграли резкий рост военных расходов, пришедшийся как раз на начало 1960-х годов[842], а также совершенно нелепое решение Бюро Московского горкома партии и Исполкома Моссовета о полном запрете строительства в столице кирпичных домов, что нанесло серьезный удар по целой строительной отрасли[843].
Тем не менее сам миф о «хрущевском строительном чуде» возник отнюдь не на пустом месте. Дело в том, что массовое жилищное строительство в тот период действительно началось, но в основном только в Москве. Причем еще в 1957–1958 годах по старым сталинским проектам в столице было построено более 8 млн. м2 жилья. И только к концу 1961 года в Москве было возведено порядка 12,7 млн. м2 жилья, однако уже исключительно в виде кирпичных и панельных пятиэтажек. Экспериментальной строительной и одновременно выставочной площадкой стартовавшего проекта стал район, возникший на месте одной из бывших подмосковных деревень — Черемушек, а все жилые здания, предназначавшиеся для массового строительства в СССР, прошли апробацию в 9-м экспериментальном квартале Новые Черемушки, где были развернуты передвижные выставки и постоянно проводились различные экскурсии для специалистов, приезжавших из разных уголков страны для повышения своей квалификации. Поэтому вскоре богатый домостроительный опыт Новых Черемушек был распространен на всю страну, а имя бывшей подмосковной деревни стало нарицательным, и многие кварталы новой застройки, возникавшие на картах советских городов и поселков, стали называть в честь первенца панельного домостроения.
Теперь многомесячное возведение жилых объектов стремительно уходило в прошлое, теперь стали строить поточно-скоростным методом за считанные дни: почти готовые дома собирались на месте подобно конструктору и новые сроки от закладки фундамента до сдачи здания в эксплуатацию составляли всего 100 дней, однако и это был не предел. Например, та же пятиэтажка серии К-7 собиралась всего за 12 рабочих дней, и, учитывая время, затраченное на внутреннюю отделку помещений, панельный дом мог быть готов к заселению уже через полтора месяца после начала работ. В итоге новые индустриальные методы домостроения позволили значительно ускорить темпы жилищного строительства. Если в 1956 году в строй было введено 41,0 млн. м2 жилья, то уже в 1959–1960 годах, пришедшихся на пик хрущевской строительной кампании, — 80,7 и 82,8 млн. м2 жилья соответственно[844]. Однако начиная с 1961 года темпы жилищного строительства стали неуклонно падать. Всего же, по данным И. М. Ястребовой и А. С. Улько, в 1956–1960 годах было построено 327,7 млн. м2 жилья. Хотя мало кто знает, что одна только Москва, где к концу 1963 года было построено 11 000 малогабаритных пятиэтажек, фактически «поглотила» почти 25% всего нового жилищного фонда РСФСР, в результате чего столичный фонд жилья почти удвоился, а в том же Ленинграде он вырос всего на 24%. И такая ситуация была характерна для большинства регионов и городов страны, в результате чего жилищная проблема, ставшая уже тогда ахиллесовой пятой всей советской экономики и социальной сферы, стала только обостряться.
Между тем, как справедливо отмечает О. А. Огородникова, очень «жесткие требования… при ограниченности экономических возможностей, привели к созданию отдельных, но малогабаритных квартир, которые в народе стали называть «клетушками». Высота потолков таких квартир в зависимости от домостроительной серии варьировалась от 2,48 до 2,7 м, габариты помещений были минимальными: для однокомнатной квартиры норма жилой площади составляла всего 16 м2, для двухкомнатной — 22 м2, для трехкомнатной — 30 м2. Дополняли картину 5-метровая кухня и совмещенный санузел с сидячей ванной, послуживший поводом для появления известной шутки: Хрущев соединил ванну с туалетом, но не успел соединить пол с потолком. Тем не менее многие новоселы были безмерно рады своим маленьким, но отдельным квартирам и не обращали внимания на их многочисленные недостатки.
Между тем надо признать, что жилищное строительство первоначально приобрело немалый размах. Если в V-й пятилетке его прирост по сравнению с IV-й в стоимостном выражении составил 7 млрд. руб., то уже в VI-й по сравнению с V-й он вырос до 19 млрд. руб., и ежегодный объем жилищного строительства вырос почти в два раза. В итоге вместо 5–6 млн. человек в год в V-й пятилетке, что немного превышало естественный прирост населения, уже в VI-й пятилетке ежегодно новое жилье получали 10–11 млн. человек. А это значило, что значительно улучшили жилищные условия за эту пятилетку без малого четверть жителей страны — 54 млн. человек — огромное достижение по любым меркам. И это при том, что в те годы почти в два раза выросло в стоимостном выражении и строительство разных объектов социально-культурной сферы[845].
При этом, что было характерно для всего хрущевского правления, одной рукой власть «запрещала и не пущала», а другой, напротив, «одобряла и поощряла». Так, 30 декабря 1960 года вышло новое Постановление Совета Министров СССР № 1346 «Об индивидуальном строительстве дач», где был наложен полный запрет на выделение земли под эти нужды. А 1 июня 1962 года принимается Постановление ЦК и Совета Министров СССР № 561 «Об индивидуальном и кооперативном жилищном строительстве», которое опять дало добро на строительство индивидуального жилья и создание жилищно-строительных кооперативов, где любой желающий на основе паевого участия с привлечением личных средств и беспроцентных ссуд от государства мог построить себе отдельную квартиру.
Однако в целом ситуация с жилищным строительством к исходу «великого десятилетия» сложилась не столь радужная, как это представляется всем адептам «хрущевского строительного бума». Так, в докладе А. Н. Шелепина — Д. С. Полянского, который готовился к октябрьскому 1964 года Пленуму ЦК, но так, увы, и не прозвучал, оставшись тайной за семью печатями до конца советской эпохи, содержался следующий убийственный абзац: «Несколько слов о положении в строительстве. Неопровержимый факт состоит в том, что все перестройки так называемого великого десятилетия ухудшили положение и здесь… Темпы строительных работ и их объемы снизились, а себестоимость за 5 лет сократилась лишь на полпроцента вместо 4-х процентов по плану… А во что обошлась… его (Н. С. Хрущева — E. С.) директива о строительстве четырех- и пятиэтажных домов, даже трудно посчитать. Он разогнал Академию архитектуры СССР за то, что она не соглашалась с его выводами, будто бы такие дома — самые дешевые и самые удобные в эксплуатации, будто они рассредоточивают и сохраняют население от атомного нападения… Жизнь показала, что в Академии сидели разумные люди. Выяснилось, что стоимость одного квадратного метра площади, если учесть затраты на общегородские и районные коммуникации, в 4-5-этажных домах гораздо дороже, чем в 9-12-этажных. Установка на «пятиэтажное» строительство привела к тому, что плотность застройки в городах резко упала; транспортные, водопроводные, теплофикационные, канализационные и иные коммуникации недопустимо растянулись. Внешний вид городов ухудшился, а об удобствах и говорить нечего… Теперь новоявленный Главный архитектор (Н. С. Хрущев — Е. С.) бьет отбой и призывает к высотному строительству. Но, во-первых, кто возместит ущерб, нанесенный его безрассудной директивой, а во-вторых, осуществить переход к многоэтажному строительству — совсем не легкое дело; ведь индустриальную базу такого строительства надо создавать, по существу, заново»[846].
9. Денежная реформа 1961 года и ее последствия
Как известно многим читателям этой книги, 1 января 1961 года в стране была проведена новая денежная реформа, в результате которой якобы произошел простой обмен старых денежных знаков на купюры нового образца без какой-либо конфискационной составляющей. Однако на самом деле все было далеко не так просто, как это кажется на первый взгляд. Традиционно эту реформу представляют в виде обычной деноминации, поскольку для непосвященных обывателей все выглядело вполне обыденно и предельно просто: старые сталинские «портянки» заменили на новые хрущевские «фантики», которые были существенно меньше по размеру, но более дорогими по номиналу. В отличие от сталинской реформы, все находившиеся в обращении денежные знаки образца 1947 года без каких-либо ограничений были обменены на новые деньги образца 1961 года в соотношении 10:1, и в таком же соотношении были изменены цены на все товары, тарифные ставки зарплат, пенсий, стипендий, пособий, платежных обязательств, договоров и т.д.
Однако тогда мало кто обратил внимание на одну немаловажную деталь: до проведения этой реформы 1 долл. стоил 4 руб., или 40 коп. в новом исчислении, а после ее проведения курс доллара был установлен в 90 коп. Многие наивно полагали, что теперь рубль стал дороже доллара, но на самом деле доллар существенно подорожал — в 2,25 раза, то есть с 40 до 90 коп. в новом исчислении. Точно то же самое произошло и с золотым содержанием рубля: вместо 2,22 г чистого золота в нем осталось лишь 0,98 г этого драгоценного металла