Вопреки явно предвзятому мнению хорошо известной группы либеральных авторов (О. В. Хлевнюк, Й. Горлицкий) о «полном разрушении финансовой системы» страны и «огромной денежной эмиссии» в годы войны, большинство авторитетных экономистов (Г. И. Ханин, В. Ю. Катасонов) полагают, что советская денежная система, напротив, очень достойно выдержала испытание войной[291]. Так, если в нацистской Германии денежная масса за годы войны возросла в 6 раз, в Италии — в 10 раз, а в Японии — в 11 раз, то в СССР денежная масса увеличилась только 4 раза: с 18,4 до 73,9 млрд. руб.[292] Кроме того, как вспоминал тот же А. Г. Зверев, «валютных ресурсов у нас было достаточно, ибо в войну мы только накапливали золото, не продав его ни одного грамма», и даже после войны «по-прежнему очень строго учитывали драгоценные металлы и идентичные материалы», в том числе отходы таких технических алмазов, как карбонадо, баллас и борт[293]. Однако, безусловно, столь разрушительная война породила и ряд крупных негативных явлений, которые надо было срочно устранить: 1) во-первых, из-за излишка денежных купюр проявилось зримое несоответствие между их количеством в наличном обороте и потребностями самого товарооборота, 2) во-вторых, появилось несколько видов цен — пайковые, коммерческие и колхозно-рыночные, что подрывало значение зарплат и денежных выплат рабочих и служащих, а также денежных доходов колхозников по трудодням, и, наконец, 3) в-третьих, крупные денежные суммы осели на руках у спекулянтов и «теневиков», а существенная разница вышеуказанных цен давала им возможность опять обогащаться за счет значительной части населения, что подрывало базовый принцип социальной справедливости.
Именно поэтому сразу после окончания войны советское политическое руководство провело ряд важных мероприятий, направленных на укрепление денежной системы страны и рост благосостояния людей. В частности, покупательный спрос населения был увеличен путем роста фондов заработной платы и снижения налоговых платежей в финансовую систему страны. Так, на основании Указа Президиума Верховного Совета СССР от 6 июля 1945 года «О порядке и сроках прекращения взимания военного налога» он был поэтапно (до конца года) отменен со всех рабочих и служащих[294], а также снижен размер обязательной подписки на новый государственный заем, по которому часть заработной платы выдавалась «не живыми» деньгами, а облигациями госзайма. Затем, начиная с марта 1946 года, все сберегательные кассы страны начали выплачивать рабочим и служащим компенсацию за неиспользованные в период войны ежегодные отпуска и т.д. Кроме того, в мае 1946 года Совет Министров СССР принял специальное Постановление «О упорядочивании финансового хозяйства предприятий и хозорганов промышленных министерств, укреплении платежной дисциплины в хозяйстве и ликвидации взаимной задолженности», что позволило уже к концу 1947 года увеличить доходную часть бюджета на 27,5% в сравнении с концом 1945 года[295]. И тем не менее уже к концу 1946 года отрицательные явления в финансово-хозяйственной сфере, в том числе сохранение дефицита (пусть и небольшого) госбюджета, связанные в основном с конверсией огромного военного производства, временной расхлябанностью части управленческого аппарата, впервые взявшего столь желанный передых после окончания войны, последствиями засухи и полным прекращением поставок по ленд-лизу, а также по линии Администрации помощи и восстановления Объединенных Наций (ЮНРРА), полностью не были устранены, поэтому высшее политическое руководство окончательно взяло курс на проведение назревшей денежной реформы.
Между тем следует сказать, что в современной литературе появились даже разные названия «мероприятия 1947 года по обмену денежных знаков». Например, И. А. Чуднов утверждает, что «в строгом лингвистическом смысле этого слова» это была не реформа, поскольку не произошло «полного или частичного изменения денежной системы или замены одной денежной системы на другую», а И. В. Коробков уверяет, что это была, «прежде всего, экономическая реформа», и т.д.[296] Однако как в самих документах того времени, так и в большинстве научных работ за «мероприятием 1947 года» давно и прочно закрепился термин «денежная реформа», и подобные «научные открытия» не меняют самой сути этих «мероприятий».
Надо напомнить, что в историографии уже давно закрепилось известное мнение А. Г. Зверева, что первая проработка вопросов данной реформы началась только в годы войны по инициативе И. В. Сталина. Однако рассекреченные документы РГАЭ, которые в своих статьях использовали С. И. Дегтев, Л. А. Муравьева, М. М. Альтман и другие авторы, зримо показали, что первые подходы к реформированию денежной системы страны начались в предвоенный период[297]. Аналогичного мнения придерживается и И. А. Чуднов, который, называя денежную реформу «не спонтанным волюнтаристским мероприятием», все же датирует начало ее подготовки серединой 1942 года[298]. Хотя, по свидетельству самого А. Г. Зверева, вопрос о возможности проведения реформы был впервые поднят И. В. Сталиным только в декабре 1943 года — сначала в 40-минутном приватном телефонном разговоре, а уже на следующий день в во время многочасовой дискуссии в его кабинете на заседании ГКО, где «очень тщательно рассматривалось каждое предложение». При этом А. Г. Зверев особо отметил, что в ходе обмена мнениями «Сталин специально, причем трижды, оговорил требование соблюдать абсолютную секретность при подготовке реформы». При этом ряд современных авторов уверяют, что тогда же министр финансов СССР получил прямое указание вождя уже через месяц представить ему первые расчеты на сей счет[299], хотя сам А. Г. Зверев не упоминает об этом в своих мемуарах. Он лишь констатировал, что «на том (первом — Е. С.) этапе подготовки реформы из всех сотрудников Наркомата финансов знал о ней я один. Сам я вел и всю предварительную работу, включая сложнейшие подсчеты. О ходе работы я регулярно сообщал Сталину. Знал ли об упомянутом замысле в тот момент еще кто-либо, мне неизвестно». Однако «примерно через год я доложил подробный план мероприятия на заседании Политбюро ЦК ВКП(б). По окончании заседания решение письменно не оформлялось, чтобы даже в архиве Генерального секретаря партии… не оставалось лишних бумаг об этом важном деле. Начался второй этап подготовки реформы. Мне разрешили использовать помощь трех специалистов». И с тех пор работа над проектом денежной реформы была поручена специальной Группе по денежному обращению, образованной в составе Наркомата финансов СССР во главе с видным советским экономистом профессором В. П. Дьяченко[300].
Между тем, опять-таки основываясь на рассекреченных архивах РГАЭ, профессор М. М. Альтман говорит о том, что в том же «1943 году были созданы два центра по разработке денежной реформы. Первый — это Группа денежного обращения Наркомата финансов СССР под руководством профессора В. П. Дьяченко, работавшая в режиме глубокой секретности, строгой субординации и единоначалия», работу которого лично курировал сам А. Г. Зверев. А второй — «Бюро экспертов при Правлении Госбанка СССР… с более свободными отношениями между его сотрудниками. Обе структуры работали автономно и параллельно, но проводили совместные заседания, в том числе с участием профессоров Московского финансово-экономического института»[301].
Как бы то ни было, но уже в конце 1944 года на заседании Политбюро ЦК были доложены первые результаты работы группы В. П. Дьяченко, которая подготовила первый вариант проекта денежной реформы в виде Докладной записки «Основные положения плана проведения денежной реформы» от 1 декабря 1944 года[302]. В начале этой записки были четко обозначены три основные задачи: «а) преодоление избыточной денежной массы и ее отрицательного влияния на хозяйственный оборот, — достижение и закрепление соответствия между количеством денег в обращении и потребностями хозяйственного оборота в деньгах; б) реорганизация денежной системы — приведение ее в соответствие с нынешними условиями и обстановкой, резко отличающимися от условий и обстановки первого периода нэпа, в которых проводилась денежная реформа 1922–1924 гг.; в) понижение масштаба цен — повышение покупательной силы рубля и максимальное сближение покупательной силы рубля внутри страны с внешними валютными курсами». Правда, уже во второй Записке «План проведения денежной реформы (Основные положения)» от 28 декабря 1944 года первая задача была подробнее конкретизирована следующим образом: «а) обеспечить (со стороны денежного обращения) условия для отмены карточной системы снабжения, для перехода к открытой торговле всеми товарами и продуктами, потребляемыми населением, по единым ценам; б) преодолеть резкий разрыв между ценами государственно-кооперативной торговли и рыночными ценами, устранить условия, вызывающие рыночную спекуляцию, внеплановое перераспределение доходов через рынок»[303].
Причем во второй, куда более развернутой, Записке, содержался не только предельно подробный перечень всех шагов столь масштабных преобразований, в том числе «Задачи реформы», «Предпосылки и пути проведения реформы», «Мероприятия в области товарооборота и политика цен», «Мероприятия в области финансов и кредита» и «Порядок внедрения в обращение новой валюты», но и предлагались основные положения двух вариантов этой реформы. При этом первый вариант, «включающий в себя период параллельного обращения новой и старой (нынешней) валют», самими авторами был назван «нецелесообразным». А второй вариант, который базировался на одномоментном выпуске новых банкнот и купюр, полной отмене карточной системы и установлении «открытой торговли всеми товарами и продуктами, приобретаемыми населением», напротив, однозначно признавался более целесообразным. Тот же второй вариант проведения реформы предусматривал одновременную установку обменного курса старой валюты на новую и «понижение масштаба цен (в 10 раз) и обесценивание дореформенной денежной массы (в 10 раз), т.е. 1 рубль в новой валюте приравнивается к 100 старым рублям», а также перевод «всех расчетов в хозяйстве, учет, калькуляцию, денежные обязательства, платежи государству и т.д. …на новую валюту».