Московские князья – потомки и наследники Всеволода. Поэтому мира с Москвой никогда не было. Вначале рязанцы жгли ее как форпост Владимира, а потом уже и как самостоятельную силу.
И вообще за что Олегу любить Дмитрия, будущего Донского? «Юноша Олег, преждевременно зрелый в пороках жестокого сердца, действовал как будущий достойный союзник Мамая», – пишет Карамзин. Очень складно. Порочный и жестокий – и потому союзник Мамая. Или – союзник Мамая и потому, ясное дело, порочный и жестокий. Но…
За девять лет до Куликовской битвы Дмитрий получил ярлык на великое княжение не от кого-нибудь, а от Мамая. То есть будущий победитель Мамая князь Дмитрий Московский был ставленником Мамая. И вместе с Мамаем в 1371–1373 годах успешно жег и опустошал рязанские земли.
Не в оправдание Дмитрия, а в пояснение напоминаю: союз с Мамаем был вынужденным, иного не было дано. Но потом политическая ситуация на Руси и в Орде изменилась. И сам Дмитрий, уже зрелый муж и политик, и церковные иерархи во главе с Алексием приходят к выводу, что Мамай – фигура временная и время его кончается, а Золотая Орда, как она сейчас ни слаба, все-таки – Золотая Орда. Дальнейшее спокойствие Руси – в союзе с ней и в поддержке законного хана, а значит – в открытой войне с Мамаем. Так Москва пришла к Куликовской битве.
Но Олег Рязанский, видимо, не силен в стратегии, в политическом предвидении. А может, его обуревают мстительные, враждебные чувства. Он тотчас же примыкает к Мамаю и литовскому князю Ягайло: «Радостную весть сообщаю тебе, великий князь Ягайло Литовский! Знаю, что ты давно задумал изгнать московского князя Дмитрия и завладеть Москвой. Пришло теперь наше время: ведь великий царь Мамай идет на него с огромным войском. Присоединимся же к нему».
Из письма видно, кого Олег считает в этом триумвирате главным. Конечно же, Мамая. Ведь Мамай, пишет он далее, раздаст им, Олегу и Ягайло, московско-владимирские города и земли. Но по большому политическому счету и Мамай, и уж Олег, разумеется, были марионетками Запада, католической церкви. Мамаю до лампочки, какая вера будет на Руси – католическая или православная. Дают деньги – и он ведет армию на Москву. Тем более интересы совпадают: раз не удается взять власть в Золотой Орде, захватим московские земли. Таким образом законные ханы Орды лишатся мощного вассала. А там, с помощью Ягайло, можно будет утвердиться и в окончательно ослабленной Золотой Орде.
Олег – православный, покровитель церквей и монастырей, скажи ему, в чем глубинная суть и дальняя цель их похода на Москву – может, и задумался бы. Но он дальше сегодняшнего дня не смотрит и не мыслит, для него главное – уничтожить Дмитрия и Москву как вечного соперника.
Так что в этом триумвирате главным все же был Ягайло. Литва – копье Запада, направленное на Русь и Орду.
Да, рязанцы не участвовали в Куликовской битве. И, быть может, именно поэтому после поражения своего союзника Мамая, срывая досаду, повели себя страшно. Когда повезли в Москву обозы с ранеными, рязанцы нападали на них и грабили беззащитных. Вместе с ними грабили обозы и добивали раненых не подоспевшие к сече воины из отрядов Ягайло – в большинстве своем славяне (Полное собрание русских летописей. Т. IV. С. 82; Экземплярский А.В. Великие и удельные князья Северной Руси в татарский период с 1238 по 1505 г. Т. II. СПб., 1891. С. 586–587; Бегунов Ю.К. Об исторической основе «Сказания о Мамаевом побоище»//Слово о полку Игореве и памятники Куликовского цикла. М.—Л.,1966. С. 506–509).
Жестокий век, жестокие сердца.
Итак, триумвират разбит Дмитрием и Тохтамышем. Рязань подписывает мир с Москвой, в котором Олег признает Дмитрия Донского «старшим братом». Однако вскоре разрывает договор. Причем самым вероломным образом. В 1382 году Олег Рязанский вместе с суздальскими князьями Василием и Семеном ведет Тохтамыша в поход на Москву. Указывает ордынской коннице броды через Оку.
То есть и здесь Олег Рязанский – на вторых ролях. И так всю жизнь, все 52 года княжения. Что очень даже ярко характеризует и его личную судьбу, и историческую судьбу Рязани.
Эта роль и судьба тяжелы. Как я уже написал, рязанское счастье. Например, и в итоге этого неудавшегося нижегородско-суздальско-рязанско-литовского заговора сильнее всех пострадало Рязанское княжество. Ягайло неприступен, у нижегородцев-суздальцев хитромудрые прикрытия и отговорки, и только Олег остался на виду – открытый и главный враг Дмитрия Донского. Он не строил козни за спинами других, как суздальцы, к примеру. За что и получил то, что получил. Отходя от Москвы через рязанские земли, ордынская конница подвергла их грабежу и насилию. То ли потому, что озверевшей от крови и пожаров рядовой солдатне недосуг было разбираться, кто на сегодня рязанцы – враги или союзники, то ли потому, что Тохтамыш так отомстил Олегу за союз с Мамаем и последующие интриги против Донского.
И Донской, конечно, не простил Олегу участия в заговоре. Как гласит летопись, «по прошествии нескольких дней князь Дмитрий послал свою рать на Олега Рязанского… Землю его всю захватил и разорил – пуще, чем татарские рати».
Олег затаился на три года. А затем, собравшись с силами, с боем взял и разграбил дочиста богатый московский удел – Коломну.
Политическая реальность того времени. Все вступали друг с другом в кратковременные союзы, роднились (к примеру, через семь лет после Куликовской битвы и через пять лет после разорения Москвы Дмитрий и Олег стали сватами – Дмитрий выдал свою дочь за сына Олега) и тут же предавали, чтобы затем снова заключить союз против вчерашнего друга, а может, и врага. И добром это, как видим, не кончалось. Я имею в виду, добром не кончалось для простых людей – извечных жертв истории и деяний исторических личностей.
Закат жизни Олега едва не увенчался большой победой. Объявив войну Литве, он отбил у нее Смоленск. К сожалению, ненадолго. Тут же потерпев поражение, Олег умер. Можно сказать, не сходя с седла.
А княжил он ни много ни мало 52 года! Как писал Иловайский, «весь период самостоятельного княжества для Рязанцев сосредоточился в одном Олеге; более они не помнят ни одного князя. С этим именем связана большая часть остатков старины, разбросанных по долине Средней Оки, и большая часть народных преданий».
Обозрим же кратко врагов-союзников, соседей Олега и княжества Рязанского.
Ягайло, Мамай, Дмитрий Донской, Дмитрий Нижегородский, Михаил Тверской, Тохтамыш. Грозная Орда, Великая Литва, Владимир, Суздаль, уже могучая Москва, богатый Нижний Новгород, богатая Тверь, еще более богатый Новгород.
А Рязань – одна в чистом поле. Одна против всех. Тогда на Руси рязанцы считались самыми воинственными.
Даже не любящий Олега за «гнусную измену» Карамзин называет его тем не менее смелым, отважным, мудрым, богатым умом.
Говоря житейским языком, вина и беда Олега в том, что в исторически важный момент он оказался не там, где надо.
Вина или беда Олега Рязанского в том, что он не был государственным деятелем общерусского масштаба.
Он знал и защищал, как мог, одну лишь свою Рязань.
А дорога и судьба Русского государства в то время шла не через Рязань, а через Москву. Прежде всего потому, что здесь престол митрополита и московские священники, князья, служивые люди и простолюдины вольно или невольно втягивались в орбиту общерусских интересов, а не интересов какого-либо отдельного княжества.
Общепризнанным авторитетом и собирателем земли тогда мог стать только князь, осененный идеей общерусского православного государства.
А кто им был тогда? Только Александр Невский. К горькому сожалению, великим князем владимирским, то есть хозяином Руси, он пробыл всего 11 лет. А Олег княжил на Рязани 52 года.
Один Александр Невский, гений земли Русской, еще за 130 лет до описанных здесь событий вынашивал и железом утверждал идею единого государства на основе православной веры.
После него Русь снова погрузилась в кровь и ужас раздоров.
Счастье, что были Дмитрий Донской и митрополит Алексий – наставник и фактический правитель государства в отроческие годы Дмитрия. Они властью церкви и властью князя собирали Русь в единое государство.
Вот на каком фоне разворачивалась судьба нашего героя – буйного, многострадального князя Олега Рязанского.
С его смертью закончилась одна и началась другая эпоха.
Началась Московская Русь.
Глава 11Чего мы хотим от истории?
Сама постановка вопроса – чего мы хотим от истории? – глубоко порочна. И не умна по сути. Да мало ли чего мы «хотим»? Какое дело истории до нашего человеческого «хотения»? Смешно, право слово.
История как процесс подобна времени – непрерывно течет, движется, свершается. Другое дело – история как наука. Мы же – люди и потому «хотим». А когда мы становимся служителями государства, то начинаем считать, что наше «хотение» – для блага и могущества государства. И делаем науку историю служанкой политики, приспосабливаем ее для оправдания господствующей системы. Или еще для каких оправданий, утверждений, убеждений или заблуждений. Отсюда и все яростные споры, проповеди и отповеди.
Мои очерки с 1999 года, в процессе работы над книгой, печатались в российских и американских газетах и журналах. Из всех писем-откликов, опубликованных и неопубликованных, выделю три статьи, три имени, трех человек. Это доктор исторических наук Борис Орлов (Москва), дизайнер Рустем Абдуллин (Минск) и доктор исторических наук Владимир Ступишин (Москва). На мой взгляд, они выражают самые типические мнения в споре о средневековой истории Руси, связанной с Монгольской империей, с Золотой Ордой. Равно как и Лев Аннинский, книга которого попала в поле моего зрения во время работы над этими полемическими заметками. Статьи Орлова и Ступишина (как остро критические отклики на мои очерки в «Литературной газете») были опубликованы на страницах «ЛГ», там же напечатаны мои ответы.