В СССР принципиально «трудных вопросов» истории не было. Правда, имелись сложности и вызванные ими неудобства. С каждым новым генеральным секретарем ЦК КПСС история КПСС «редактировалась». И вносились соответствующие поправки в общие учебники, книги, фильмы и даже живописные полотна. На хрестоматийной, повсеместной в советской жизни картине Константина Юона «Первое выступление Ленина на заседании Петросовета в Смольном 25 октября 1917» за спиной Ленина стоят Сталин, Дзержинский, Урицкий, Молотов. Это «правда» в варианте 1935 года. В первом же варианте, 1927 года, – Антонов-Овсеенко, Дзержинский, Каменев, Милютин, Подвойский, Троцкий, Ломов, Урицкий, Рыков, Карахан.
К советским «изменениям прошлого» быстро привыкали, поскольку они не носили принципиального характера.
Годы перестройки и гласности, установления демократии стали временем публичного открытия собственной истории. Но вскоре с политических, провластных информационных и научных площадок буквально посыпались обвинения в «очернении нашего великого прошлого». Историю пытаются вернуть в советские нормы и рамки, общественную науку снова делают частью государственной идеологии. Несмотря на Конституцию РФ, где ясно указано: «Никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной».
Тем не менее «трудные вопросы» и «трактовки» все еще обсуждаются публично.
Помимо «трактовок» есть самое тяжкое наследие советской подцензурной эпохи – откровенное сокрытие фактов, источников. «У нас полузакрытые архивы, – говорит Игорь Чубайс, директор Центра по изучению России, доктор исторических наук. – В частности, почти невозможно получить важнейшие документы, касающиеся Великой Отечественной войны. Сам доступ в архив крайне усложнен. Есть и такая крайне страшная и отвратительная вещь, как уничтожение архивных документов, которое происходит с 1917 года до наших дней. За всем этим стоит соответствующая позиция властей».
Эта «позиция» превратилась в попытки запрещения всего, что не нравится госчиновникам и депутатам. Разумеется, они тут же оборачивались и оборачиваются фарсом и конфузом. В 2009 году на государственном уровне была создана специальная «Комиссия по противодействию попыткам фальсификации истории в ущерб интересам России». Само название говорит, что у ее основателей большие проблемы с логическим мышлением и с русским языком. Значит, если «в пользу», то можно фальсифицировать? Председателем комиссии стал глава президентской администрации, впоследствии избранный председателем Госдумы. А ответственным секретарем, то есть техническим руководителем, – бывший осветитель и администратор на телевидении, ведущий программы «Музобоз», координатор «Молодой гвардии» партии «Единая Россия» по идеологии и политработе. В 2008 году его назначили начальником департамента гуманитарной политики и общественных связей управления по внутренней политике в президентской администрации. На следующий год – в Комиссию по истории. Высшее гуманитарное образование он получил заочно и почему-то не в Москве, где живет, а в Пятигорске.
Комиссию тихо распустили в 2012 году.
Тем не менее в последние годы непрерывно вносятся на рассмотрение Госдумы и принимаются законы, так или иначе ограничивающие область исторических исследований.
Исследование прошлого как уголовное дело
Неким апофеозом стал принятый в 2014 году закон о запрете реабилитации нацизма и введенная в Уголовный кодекс статья 354.1 «Реабилитация нацизма». Цель и название правильные. Но некоторые положения закона и статьи сформулированы так, что теперь исследование, критика любых действий руководства СССР в период Второй мировой войны могут быть объявлены уголовным преступлением. Например, опасно негативно оценивать пакт Молотова – Риббентропа. Но и хвалить рискованно – вдруг возьмут да привлекут за поддержку Гитлера.
Изначально, еще с внесения законопроекта, почему-то утвердилось мнение, что уголовная ответственность может быть применена только к историкам, журналистам, публицистам, поднимающим «трудные вопросы» истории Второй мировой войны.
На самом деле – посадить могут любого и каждого.
Часть первая статьи 354.1 гласит:
«Отрицание фактов, установленных приговором Международного военного трибунала для суда и наказания главных военных преступников европейских стран оси, одобрение преступлений, установленных указанным приговором, а равно распространение заведомо ложных сведений о деятельности СССР в годы Второй мировой войны, совершенные публично, – наказываются штрафом в размере до трехсот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до двух лет, либо принудительными работами на срок до трех лет, либо лишением свободы на тот же срок».
В юридической теории и практике нет четкого определения и границ понятия «публичность». «Публичность» – «присутствие, наличие публики». Значит, по части 1 статьи 354.1, «публичными» можно посчитать не только слова на институтском студенческом семинаре, но и на банкете, к примеру.
Скажете, что согласны с писателем-фронтовиком Виктором Астафьевым, который утверждал, что в Великой Отечественной мы воевали не умением, а числом, врага «забрасывали костями» – и получите три года лишения свободы.
Или же процитируете особое мнение советских судей по поводу того, что Нюрнбергский трибунал оправдал Папена, Фриче, Шахта, приговорил всего лишь к пожизненному заключению, а не казнил Рудольфа Гесса, заместителя Гитлера по партии, – и три года на зоне.
А для историков, исследователей, публикующих свои размышления в газетах, интернет-прессе, в книгах, выступающих на радио и ТВ, – часть 2 статьи:
«Те же деяния, совершенные лицом с использованием своего служебного положения или с использованием средств массовой информации, а равно с искусственным созданием доказательств обвинения, наказываются штрафом в размере от ста тысяч до пятисот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период от одного года до трех лет, либо принудительными работами на срок до пяти лет, либо лишением свободы на тот же срок».
Новый закон фактически вводит не просто цензуру на исторические исследования. В то же время закон и статья оставляют за пределами уголовного наказания «пропаганду и публичное демонстрирование нацистской атрибутики или символики». Оно предусмотрено Кодексом об административных правонарушениях, но практически не применяется.
Более того, на территории России воздвигнуты и доступны для посещения памятники нацистским преступникам, осужденным Нюрнбергским трибуналом и Военной коллегией Верховного суда СССР. (См. главу «42 000 000».)
Эти и другие им подобные прецеденты остаются за пределами статьи УК «Реабилитация фашизма». А вот за неугодное аналитическое исследование по истории Второй мировой войны могут посадить. Начиная с 2014 года.
Знания о ходе Второй мировой войны (Великой Отечественной), оценка итогов – некое зеркало, в котором отражаются, которым определяются массовые представления россиян.
Одновременно с фактическими запретами на исследования идет массированная антизападная пропаганда. В итоге, по социологическим опросам 2014 года, только 55 процентов россиян считают Великобританию союзником СССР в годы войны, Соединенные Штаты – 51 процент, Францию – 24 процента.
О пакте Молотова – Риббентропа социологи Левада-Центра, видимо, не отважились спросить. Но и без того Польшу считают союзницей 15 процентов россиян.
В июне 2016 года пермского автослесаря Дениса Лузгина суд признал виновным в «реабилитацию нацизма» и оштрафовал на 200 тысяч рублей. За репост ВКонтакте статьи о том, что «коммунисты и Германия совместно напали на Польшу, развязав Вторую мировую войну, то есть коммунизм и нацизм честно сотрудничали».
Даже не сам написал, а только перепостил.
Теперь, значит, нельзя цитировать советские газеты 1939 года, в которых напечатано:
«Во избежание всякого рода необоснованных слухов насчет задач советских и германских войск, действующих в Польше, правительство СССР и правительство Германии заявляют, что действия этих войск не преследуют какой-либо цели, идущей вразрез с интересами Германии или Советского Союза».
Все газеты, включая «Пионерскую правду», опубликовали «Заявление министра иностранных дел Германии г. фон-Риббентропа сотруднику ТАСС», в номере от 30 сентября 1939 года:
«Мое пребывание и Москве опять было кратким, к сожалению, слишком кратким. В следующий раз я надеюсь пробыть здесь больше. Тем не менее мы хорошо использовали эти два дня. Было выяснено следующее:
1. Германо-советская дружба теперь установлена окончательно.
2. Обе страны никогда не допустят вмешательства третьих держав в восточноевропейские вопросы.
3. Оба государства желают, чтобы мир был восстановлен и чтобы Англия и Франция прекратили абсолютно бессмысленную и бесперспективную борьбу против Германии.
4. Если, однако, в этих странах возьмут верх поджигатели войны, то Германия и СССР будут знать, как ответить на это».
Отметим – Вторая мировая война против фашизма уже идет.
Или же – доклад председателя Совета народных комиссаров В.М. Молотова на 5-й сессии Верховного Совета СССР 31 октября 1939 года:
«Оказалось достаточным короткого удара по Польше со стороны сперва германской армии, затем – Красной Армии, чтобы ничего не осталось от этого уродливого детища Версальского договора».
И не следует обществу отвлекать себя рассуждениями о «кафкианстве», «диком абсурде», о том, что сами запретители выглядят здесь не очень умными… Да, выглядят. Но люди-то осуждены… Достигнут главный результат – посеян страх.
Наука вражды и служанка политики?
В декабре 2017 года Вольное историческое общество приняло обращение к министру образования и науки РФ. Сразу же после выхода к нему присоединилась ассоциация «Свободное слово», правозащитное объединение литераторов, журналистов, переводчиков, редакторов, издателей, профессиональных блогеров.