Так что поражение было бы неизбежно. Но после него Русь воспринималась бы Ордой не как вассальная дружественная страна в федерации, а как побежденный враг, предатель. И какие бы порядки навели тогда на Руси, можно только предполагать. Вполне вероятно логическое продолжение. Пришедший в 1313 году к власти хан Узбек начал вводить в Золотой Орде ислам. Он переступил через законы самого Чингисхана (!), запрещающие насаждение какой-либо одной веры, рубил головы непокорным. Казнил более ста своих же родичей-чингисидов, потомков Чингисхана, не желавших принимать ислам.
Однако на Русь мусульманскую веру не распространял. И вовсе не потому, что его сестра – жена московского, затем великого владимирского князя Юрия Даниловича. Нет, просто Русь в той империи была государством со своими правами и укладом. (Повторим слова патриарха Кирилла: «Русь не потеряла своей идентичности, она не потеряла своей веры, не потеряла даже своего государственного устройства».)
Но случись война, неминуемый разгром, – не исключена была бы исламизация Руси.
Невозможно даже представить мусульманскую средневековую Русь, так ведь? Однако, если уж чингисиды и вольные джигиты (исключая тех, кто ушел на Русь к единоверцам) на своих степных просторах от Дона до Алтая под страхом смерти смирились и отказались от веры отцов, то в разгромленной, ослабленной, завоеванной Руси насаждение другой веры прошло бы более чем вероятно.
Европейцы или азиаты?
Этот вопрос почему-то ставится именно в такой, максималистской форме. Или – или. И дальше все дружно приходят к выводу, что русские, Русь и Россия – нечто особое, отдельное и от Европы, и от Азии. И это действительно так. Европа никогда не считала русских своими. Но в общем цивилизационном смысле русские – безусловно европейцы. По сути, по рождению, по укладу жизни, по вере.
Хотя, конечно, история состоит не только из закономерностей, но и из исключений. Так, например, все романские народы – католики. За одним исключением: румыны – православные. Все славянские народы – христиане. За одним исключением: боснийцы – мусульмане. Все тюркские народы – мусульмане. Только дунайские болгары – православные. Впрочем, болгары – особая статья. Степной тюркский народ так давно и полностью ославянился на новых землях, что даже стал основоположником славянской письменности.
Исключения и закономерности. Могли ли русские, пусть и с тысячной долей вероятности, стать одним из исключений христианской, славянской цивилизации? В ранние Средние века великие киевские князья именовались каганами. Киевская Русь называлась Русским каганатом. Князьями русские властители стали титуловаться позже. Ближайшие соратники половецких ханов, а затем монгольских каганов и золотоордынских ханов составляли «кенез», дословно – «совет». На Руси их называли «кенезы», а потом – «князья». Вся военно-бытовая терминология, которая определяла тогдашнюю жизнь, была тюркской: аргамак, аркан, атаман, башлык, есаул, ермак, ерик, караул, кош, курень, майдан…
Однако суть еще и в укладе жизни. В том, что я называю бытотип. А он у русичей и степняков – совершенно разный.
Русь никогда не шла степным половецким, ордынским путем, она лишь соприкасалась, соседствовала, перенимала. Все, что можно было взять ценного, необходимого, передового, Русь взяла. В первую очередь – самую совершенную в ту эпоху организацию армии, легкой конницы, тактику ордынского, степного конного сражения с обходами с флангов, прорывами и рейдами по тылам. (Так действовала калмыцкая и казачья конница в Отечественную войну 1812 года, так действовали отдельные полки и дивизии генералов Льва Доватора, Иссы Плиева и калмыка Басана Городовикова аж в Великую Отечественную войну 1941–1945 годов.) Уже в Средние века ордынско-русская тактика конного боя показала свое превосходство над тяжело вооруженной рыцарской конницей.
Другим важнейшим введением ордынцев на Руси было установление ямщицкой почтовой связи, перекладных почтовых станций, своеобразной железной дороги того времени. Если есть связь, есть постоянный транспорт – значит, есть настоящее централизованное государство, соединенное этими скрепами цивилизации.
Переняв все, что можно у Орды, Русь и дальше пошла своим путем.
Больше перенимать было нечего. Ко времени возвышения Московской Руси Орда достигла пика своего развития. А вернее сказать – не Орда, а конно-степная цивилизация. Одна из древнейших в мире, еще со скифских времен, она к XV веку исчерпала возможности. Дальше начиналась другая цивилизация. Восприняли которую не все.
Ярчайший пример – монголы и казахи. Они так и остались верны своей древней конно-степной цивилизации. И вплоть до XX века угасали вместе с ней в своих кочевьях, являя миру некий анахронизм. Реликт минувшей эпохи.
А ведь именем монголов называлась самая могучая в Средневековье империя. А предки казахов были самой многочисленной и ударной военной силой той империи.
И только XX век дал этим народам новый импульс.
Этот тезис не надо проверять по первоисточникам. Все происходило на наших глазах. Наши деды еще были участниками и свидетелями последних мгновений конно-степной цивилизации и вовлечения этих народов в новую, мировую цивилизацию.
Русь, уже Московская Русь, бурно развивалась в русле европейской христианской культуры, вбирая в себя все лучшее с Востока и Запада. Русь что-то брала из европейской цивилизации, что-то отвергала, но главным образом – создавала свою европейскую, или евразийскую, культуру и цивилизацию.
Московская Русь была центром притяжения огромной исторической ойкумены. Сюда приходили все и здесь принимали всех.
К примеру, все ордынские баскаки после угасания Орды остались жить в русских городах. Кстати, это еще раз говорит о надуманности «ига» и непримиримости русско-ордынского противостояния. Представим на житейском уровне: если уж так ненавидели «татаро-монголов», считали их угнетателями, то уж наместников-баскаков, полномочных представителей той власти, «собирателей дани», должны были ненавидеть вдвойне и втройне. Вырезать, повесить и четвертовать тотчас, как кончилась власть Орды. Однако ж – нет. Среди распространенных на Руси фамилий ордынского происхождения – Баскаковы. В каждом городе найдете Баскаковых. Во Владимирскй и Тверской областях четыре деревни Баскаки.
В Москве жить и служить было интересно. Москва уже тогда становилась для народов огромного евразийского пространства столицей мира.
Такой она и осталась поныне. Вот и весь секрет.
Москва погубила град Китеж
Только не надо воображать некий сусальный образ Москвы. Собирательницы, радетельницы, матушки и тому подобное. Централизация – объективный процесс. Жестокий. Каким путем достигалась цель – история не разбирает. Чаще всего – мечом. Волосы на голове шевелятся, когда читаешь, как при великом князе Иване III, а затем при царе Иване Грозном расправлялись с новгородской вольностью: забивали палками, пытали, «терзали неисповедимыми муками», поджаривали на огне живьем, а потом бояр, боярских жен и детей живьем топили в Волхове, привязав детей к матерям.
При расправе с удельными княжествами и городами Московская Русь использовала главное преимущество перед остальными русскими княжествами – преимущество в людях. Которое получила благодаря политике потомков Александра Невского, его младшего сына Даниила, внука Ивана и праправнука Дмитрия Донского. А политика ясная и простая – союз с Ордой, дружба и родство с ее ханами.
«Могло пройти еще сто лет и более в Княжеских междоусобиях: чем заключились бы оные? Вероятно, погибелию нашего отечества: Литва, Польша, Венгрия, Швеция могли бы разделить оное; тогда мы утратили бы и государственное бытие и Веру, которые спаслися Москвою; Москва же обязана своим величием Ханам» (Н. Карамзин. «История государства Российского»).
Москва принимала всех. А уходят, как правило, сильнейшие. Слабые, средненькие приспосабливались к литовским порядкам в Смоленске, Курске, Брянске, Минске, Полоцке и других городах. Кто не желал смириться, уходил в Москву. Средний витязь приспосабливался к жизни в Орде, раздираемой смутами, интригами, переворотами. Сильный витязь уходил служить в Москву. Там все было ясно: почет и вотчины получал не интриган и проныра, а храбрец. Который передавал вотчины своим сыновьям. Из которых и сложилось потомственное дворянство, класс государевых людей, служивших не феодалу-боярину, а великому князю. И зависели они не от родо-племенных отношений и распрей, а только лишь от великого князя-государя, то есть от государства.
Что абсолютно не значит, что они были сплошь «положительные», эти буйные люди. Именно их Иван Грозный превратил в опричников. Именно с их помощью избивал, изничтожал потомственное боярство. Наверно, не случайно в поэме Лермонтова опричник зовется – Кирибеевич, потомок какого-то давнего ордынского Кири-бея или Кири-бая.
Вот эти пришлые буйные люди, отважные и сильные воины, дали потомство и влились в население Московской Руси – Серпухова, Коломны, Мурома, Ростова Великого, Суздаля, Владимира, Юрьева-Польского.
О том, что московские служилые люди резко отличались своими боевыми качествами от прочих, говорит и факт, описанный Соловьевым. В середине XV века Василий Темный пошел в поход на Новгород. Воеводы Оболенский и Басенок в Старой Руссе захватили большую добычу. Отправили ее в ставку великого князя с главной ратью. А сами остались с отрядом в 200 всадников. Тут появилось новгородское войско в 5000 (пять тысяч? – С.Б.) человек. И эта пятитысячная армия была разбита двумястами московскими всадниками. Тяжеловооруженная, на немецкий рыцарский манер, новгородская армия оказалась бессильной против ордынско-московской тактики конного боя.
О том, что Москва наводила страх на соседей, говорит и сказание о граде Китеже. По легенде, град Китеж стал невидимым в ужасе от нашествия татар. На самом деле никаких татар давно уже не было. Зато в одном-единственном месте легенды прорывается выпад о