си времена страной правили девятилетний Дмитрий, шестнадцатилетний Михаил и пятнадцатилетний Алексей.
Но вот что странно. Сейчас у нас на каждом углу что-то освящается, церковь и церковные служители становятся участниками всех событий, не говоря уже о том, что многие бывшие безбожники со свечками стоят. Однако почему-то нигде и ничего не говорится об истинной роли и значении церкви в становлении Русского государства. О чем я и напоминаю сим кратким очерком. И повторяю: Русское государство создала православная церковь.
Глава 21Раскол
Большой Московский собор (ноябрь 1666 – август 1667) объявил старообрядцев раскольниками и еретиками – словопрения закончились, начались казни. Но по канонам Стоглавого сбора 1551 года все наоборот: раскольники и еретики – патриарх Никон и царь Алексей.
Отрезали языки и рубили пальцы, чтобы не проповедовали и не крестились двумя перстами
Боярыню Феодосию Морозову и княгиню Евдокию Урусову после пыток на дыбе хотели предать лютой казни – сожжению заживо. В Европе еретиков сжигали на кострах, привязав к столбу, а на Руси – в деревянных срубах, не привязывая, и они там, внутри, метались в огне. Такая же участь ожидала Морозову и Урусову.
Однако воспротивилась Боярская дума. И царь не осмелился. Ведь Алексей – всего лишь второй царь из Романовых, к тому же Романовы – не высшая знать. На Руси исконно было шестнадцать знатнейших родов, представители которых становились потомственными боярами: Черкасские, Воротынские, Трубецкие, Голицыны, Хованские, Морозовы, Шереметевы, Одоевские, Пронские, Шеины, Салтыковы, Репнины, Прозоровские, Буйносовы, Хилковы и Урусовы. В Смутное время под грамотами о спасении Руси, которые рассылались по всей стране, первой была подпись боярина Морозова.
Так что царь не решился на лютую казнь женщин столь высокородных фамилий.
Не добившись пытками отречения, их увезли в Боровск и там бросили в земляную тюрьму – в глубокую яму, морили голодом.
11 сентября 1675 года умерла княгиня Урусова.
В ночь на 2 ноября – боярыня Морозова.
Они были сестры не только по вере, но и по крови – урожденные Соковнины.
Их страдания и судьбы – в ряду других, многих и многих. Точно такие же и более страшные муки претерпевали десятки и десятки тысяч их сестер и братьев по вере.
Однажды даже привычная ко всему Москва поразилась, когда увидела, как ползают, катаются по Красной площади и мычат бессмысленно десятки людей. Это старообрядцам отрезали языки, чтоб не молвили слово свое еретическое.
Попу Лазарю отрезали язык и отрубили руку по запястье.
Диакону Феодору отрезали язык и отрубили руку поперек ладони.
Старцу Епифанию отрезали язык и отрубили четыре пальца.
Руки, ладони, пальцы рубили – чтоб не крестились двуперстием.
Всем, кого вместе с протопопом Аввакумом сослали в Пустозерск, отрезали языки. Но, видимо, не полностью, потому что они продолжали говорить, пусть и маловнятно. Они проповедовали из своих зловонных ям! И склоняли стражу на свою сторону.
Поэтому всем им вторично отрезали языки. Чтоб замолчали.
Только Аввакуму не рубили пальцев и не резали язык – патриарх Никон и царь Алексей, наверно, жалели его как своего прежнего наперсника, товарища, вместе с которым говорили некогда о старинном благочестии и старинных обрядах.
14 апреля 1682 года Аввакума, Епифания, Лазаря и Феодора сожгли в деревянном срубе. На глазах людей, которые стояли, сняв шапки. Аввакум осенял себя двуперстным крестом и кричал: «Будете этим крестом молиться – вовек не погибнете, а оставите его – городок ваш погибнет, песком занесет. А погибнет городок, настанет и свету конец!»
Епископа Павла Коломенского замучили пытками и сожгли.
Костромского протопопа Даниила пытали и уморили в земляной яме.
Священнику Гавриилу из Нижнего Новгорода отрубили голову.
В Москве старца Авраамия и Исайю Салтыкова сожгли на костре.
Старца Иону разрубили на пять частей.
В Холмогорах сожгли Ивана Юродивого.
В Боровске сожгли священника Полиекта и с ним 14 человек.
В Казани сожгли 30 человек.
В Киеве сожгли стрельца Иллариона.
Юродивому Киприану Нагому отрубили голову в Ижме.
На Мезени повесили Федора Юродивого и Луку Лаврентьевича.
Сыновей протопопа Аввакума тоже приговорили к повешению. Но они покаялись и были помилованы – их вместе с матерью всего лишь «закопали в землю», то есть посадили в земляную яму.
«Нельзя, чтобы нам не гореть – некуда больше деться»
С 1676 года начались массовые самосожжения. Их называли – «гари». Когда царские войска подходили к старообрядческим селам, церквям, городам, старообрядцы, чтобы избежать битья батогами, ссылки или смертной казни, пыток с требованием отречения от веры, сжигали сами себя. Как говорил старец Сергий, «поистине нельзя, чтобы нам не гореть – некуда больше деться».
Только за десять лет только в одном Пошехонском уезде Ярославской губернии в «гарях» погибло 2000 человек.
В Тюмени поп Дометиан устроил массовую «гарь» для 1700 человек.
В Палеостровском монастыре на Онежском озере сожгли себя 2700 старообрядцев. Это уже 1687 год.
На следующий год в том же монастыре в боях с царскими войсками погибли и сожгли себя еще 1500 человек.
Самосожжения продолжались и в XVIII веке. И даже в XIX веке. Только представьте – жил уже Пушкин, наш солнечный гений, дитя света, а его современники сжигали себя на кострах.
По приблизительной статистике, только за 15 лет с начала «гарей», с 1676 по 1690 год, на Руси сожгли себя заживо более 20 тысяч человек.
Тех, кто покончил самосожжением в XVIII и XIX веках, не считали.
Тех, кого забили до смерти батогами, сожгли, повесили, отрубили голову или казнили каким другим способом по велению власти в XVII и XVIII веках, не считали. Есть только общие расчетные данные.
Главный научный сотрудник Института экономики РАН Никита Кричевский в недавно вышедшей книге «Антискрепа» пишет: «Если хронологически экстраполировать прирост населения, достигнутый в период 1646–1678 годов, на последующий временной этап 1678–1719 годов, то численность населения России к 1719 году могла бы составить не 15,6 млн, а 17,8 млн человек. Таким образом, в 1678–1719 годах общее число жертв Раскола – казненных, замученных, умерших, неродившихся – составило 2,2 млн человек».
Здесь речь не только о прямых жертвах, но и о неродившихся.
Все это душегубство вершилось именем православной церкви и государства.
Зачем? Из-за чего? Во имя чего?
Мы говорим уже привычные слова: раскол, патриарх Никон, исправление церковных книг, двуперстие, староверы… А за ними – кровь, огонь, пожирающий живых людей, насилие и яростное стремление изничтожить друг друга.
Но что там было помимо ярости и ненависти?
Начнем с того, что патриарх Никон, зачинатель церковной реформы, обернувшейся великим расколом, сам был старообрядцем.
Ничего нового, так издавна заведено в человечестве. И в Европе многие из палачей и яростных истребителей ереси сами были прежде еретиками или детьми и внуками еретиков.
В принципе, да, так. Но в данном случае параллели с Европой неправомерны. И катары, и последователи их – альбигойцы, и манихеи все-таки были «еретиками», то есть ниспровергателями канона.
У нас же – наоборот.
У нас «старообрядчество» было самым что ни на есть каноном.
То есть официальным порядком.
На Стоглавом соборе в 1551 году православным было предписано креститься двуперстием, истребить в церковной службе многогласие (пение и чтение одновременно), всячески изничтожать в народе игрища, празднества, одним словом – богохульное скоморошество.
Новые патриархи и новые цари продолжали дело Стоглавого собора. Патриарх Иоасаф I, царский духовник Стефан Вонифатьев, протопоп московского собора Казанской Божией Матери Иван Неронов, полностью попавший под их влияние юный царь Алексей и его друг боярин Федор Ртищев – сторонники древнего благочестия. Самый яростный среди них – Никон. Протопоп Аввакум, ставший символом старообрядческого фанатизма, был в их компании на вторых ролях.
А потом все вдруг повернулось на 180 градусов.
Никон, став патриархом, начал церковную реформу, отменившую решения Стоглавого собора. То есть, с точки зрения канонов Стоглавого собора, раскольником был Никон. Раскольником была стоявшая за ним официальная церковь. Раскольником был царь Алексей.
Другое дело, что раскольником во все времена объявляли не того, кто отклонялся от той или иной идеологии, а того, кто отклонялся от ее государственного воплощения.
Власть никогда не кается
То, что и в Европе сжигали людей на кострах, – не повод для оправдания наших аутодафе. Европа, хоть и спустя века, признавала вину. Вспомним покаяние Римской католической церкви за крестовые походы, инквизицию, Варфоломеевскую ночь, антисемитизм церкви, «за зло, содеянное братьям из других конфессий», вспомним реабилитацию Джордано Бруно, Галилео Галилея, Савонаролы, Яна Гуса, Мартина Лютера…
Мы, похоже, и через века ничему не учимся и уж тем более ни в чем не раскаиваемся.
Конечно, время смягчало сердца. Были попытки создания единой церкви, старообрядцы даже соглашались на это. Но ничего не получилось.
В 1929 году Московская патриархия признала гонения на старообрядцев, как бы это сказать, неправомерными. В специальном документе «Деяние» написано: богослужебные книги старообрядцев «признаем православными», двуперстие и другие каноны старообрядчества – «благостными и спасительными». А «порицательные выражения» и «клятвенные запреты», то есть проклятия церкви, «отвергаем и яко небывше вменяем».
По поводу «яко небывше» покойный Николай Николаевич Покровский – академик, исследователь истории старообрядчества – говорил мне в беседе за чаем еще в советские времена: «Это все равно как сегодняшнее правительство объявило бы 6 лет моего срока на политзоне в Дубровлаге – яко небывше».