– Да, – в тон ему подал голос Иэн. – Этот сучара сам нас убить собирался.
Однако Гэри молчал.
Тишину прервал мощный треск – как от ломающейся о колено палки, только громче, глубже, явственней. А затем еще и еще. От предчувствия того, что сейчас будет, пробирала дрожь. А между тем все происходило именно так, как и должно было бы быть в данных обстоятельствах. Многовековые кирпичи, что составляли стены и потолок соседнего помещения, за секунды подверглись такому термическому воздействию, что сейчас трескались. А с учетом колоссального внешнего давления земной толщи все это могло не выдержать и рухнуть.
О-па: в соседней комнате что-то стукнуло – жесткое, тяжелое, как камень. А затем еще, да с таким грохотом, что затрясся пол.
Наверняка сыплются потолочные камни. У них в комнате пока все держится, но это лишь пока. Одним словом, надо выбираться, и поскорей.
Но есть одна проблема.
Кромешный мрак.
Не видно даже собственной руки.
Куда идти – черт его знает.
А выяснять времени нет.
Кэтлин бросила «пушку» за ненадобностью и ринулась к металлической двери. В замок она всадила четыре пули, искурочив его весь. Был риск рикошета от металла, но куда деваться. На двери не было ни ручки, ничего такого, за что можно было бы зацепиться – по всей видимости, упором служил вставленный ключ, за который дверное полотно при открытом замке тянулось наружу.
Но ключа не было.
При очередном пинке дверное полотно чуть вышло из притолоки, и Кэтлин удалось, вставив пальцы в щель, потянуть дверь на себя. Ухватившись обеими руками, женщина стала тянуть ее рывками. Искалеченный замок наконец сдался, и дверь распахнулась.
В нос тотчас пахнуло удушливо-горелым запахом. Карбон, жженый. Как в Виндзоре на гробнице Генриха VIII. Отработанная взрывчатка направленного действия.
Значит, что-то уже произошло.
Впереди тянулся проход, уходя в кромешную тьму. Единственный свет сочился от речного туннеля – скудный-прескудный, от наружных вентиляционных решеток.
И вдруг – могучий треск, и что-то с грохотом упало.
Что делать? Ну не бежать же.
– Иэн, Гэри? Малоун?
Малоун заслышал голос Кэтлин Ричардс.
Ай молодчина, добралась-таки!
Паника сменилась радостью надежды. Облегчение, но вместе с тем тревога.
Зовущий голос Кэтлин тонул в сухом шелесте осыпающегося песка и падающих камней.
Что-то грохнулось буквально в нескольких шагах. Площадь обвала разрасталась, а с ней росло удушливое облако пыли. Становилось трудно дышать.
Но надо, надо идти.
– Мы здесь! – крикнул он. – Не молчите: мы идем на звук!
Иэн тоже слышал Ричардс – далеко, смутно, наверное, из туннеля, где мост.
– Она там, откуда пришли мы, – сказал он неразличимому в темноте Малоуну.
Опять где-то неподалеку посыпались камни.
– А ну-ка взялись за руки, – скомандовал Коттон, – и идем. Вот так.
У себя в руке мужчина ощутил ладонь Гэри.
– Мы тут в каземате, – крикнул он Кэтлин, – за туннелем, в котором сейчас вы!
– Я буду считать! – приглушенно откликнулась она. – Идите на голос!
Гэри ступал, одной рукой держась за отца, другой за Иэна.
Помещение, по которому они пробирались, постепенно разрушалось, а того, где нашел свой конец Антрим, уже наверняка не существовало. Было нечем дышать, в горле першило от пыли; все трое надсадно кашляли, но при каждом вдохе в легкие снова попадала пыль.
Малоун шел впереди и, кажется, уже дошел до ступенек.
Вблизи опять грохнулся камень. Он с силой, чуть не опрокинув, поволок Гэри вверх по лесенке. Сам Гэри при этом цепко, не выпуская, удерживал руку Иэна.
Голос Кэтлин Ричардс доносился, казалось, из какой-то невероятной дали.
Как с того света.
Малоун, ощупью пробираясь вверх по ступеням, напряженно вслушивался в голос Ричардс.
Выставленной вперед правой рукой он пытался найти в кромешной тьме проход.
Проход – Малоун помнил – должен быть где-то здесь.
– Восемьдесят семь, восемьдесят шесть, восемьдесят пять… – доносилось издали.
Он повернул направо.
Голос стал глуше.
Опять налево. Сзади снова посыпалось, застучало: куски вековой кладки под тяжестью давления распадались и крошились в пыль.
– Восемьдесят три, восемьдесят два, восемьдесят один, восемьдесят…
Рука нашла проход; можно двигаться дальше.
Дышалось здесь легче: воздух не такой пыльный.
И ничего не рушится.
– Мы вышли, – сказал он в темноту.
– Я здесь, – подала голос Ричардс.
Прямо впереди.
Недалеко.
Малоун двигался осторожной поступью.
– О, – удивился за спиной Гэри. – Пусто. Другая комната, что ли?
Попробуй догадайся.
– Говорите, говорите, – окликнул он Ричардс.
Она снова взялась считать. Малоун продолжал вести мальчиков на голос; пробирался сквозь тьму, бдительно ощупывая стену скрюченными пальцами правой руки.
Помещение, из которого они только что успели выбраться, сотрясалось от обвала. Видимо, все окончательно рухнуло.
Рука встретила воздух.
И Кэтлин Ричардс.
Схватив его руку, женщина повела Коттона вперед, в другой коридор. Через два поворота забрезжил жиденький синеватый свет. Как разбавленное свечение луны.
А вот и выход.
Дверь с дырочками (от пуль, что ли?). Они стояли на мостике над взбухшим от прилива потоком. Грозно шумящий Флит поднялся на два с половиной – а то и все три – метра. По счастью, под мостом оставался еще метровый зазор.
Малоун оглядел Гэри и Иэна – слава богу, оба целы.
– Вот спасибо, – повернулся он к Ричардс, – без вас мы бы никак.
Тут его взгляд уловил что-то лежащее на мосту возле ее ног.
Хроника Роберта Сесила.
А затем он увидел пистолет.
И все понял.
Подняв оружие, вынул магазин.
Пустой.
– Вы нашли Мэтьюза?
Кэтлин молча кивнула.
– Старик, кстати, знал, что у Антрима взрывчатка, – сказал Гэри. – Сказал, что она ему, возможно, понадобится.
Теперь было ясно. Мэтьюз однозначно хотел, чтобы один американец прикончил другого – по всей видимости, Антрим Малоуна. Но при этом и сам погиб в схватке. А если нет, то агенты СРС чуть погодя наверняка об этом позаботились бы. Антрим то ли по недомыслию, то ли из-за спешки, как видно, не понял, что при любом раскладе обречен.
– Мэтьюз знал еще и то, что Гэри с Иэном находятся здесь, в подземелье, – сказала Ричардс.
– Да, он нас видел, – кивнул Иэн, – когда уходил.
Устав разведслужбы. Никаких свидетелей.
Сучий потрох.
По-прежнему держа в руке пистолет, Малоун подошел и близко, глубоко посмотрел Кэтлин Ричардс в глаза. Да, она убила главу СРС.
Но лучше молчать.
Опять же по уставу: никаких свидетелей.
Однако он хотел, чтобы она знала кое-что еще.
И, опять же глазами, он это передал:
«Молодчина».
Хэтфилд-хаус
Воскресенье, 23 ноября
9.45
Малоун вошел в особняк, расположенный в тридцати километрах к северу от Лондона. Вместе с Коттоном сюда на поезде прибыли Кэтлин Ричардс, Иэн, Гэри, Танни и мисс Мэри. Станция примыкала непосредственно к поместью. Погода была непостоянная, вполне типичная для английского предзимья: то солнце, то дождь.
Несколько часов удалось поспать – крепко, без бурных сновидений. Все помылись, переоделись, позавтракали. Вчерашние ужасы, ко всеобщему облегчению, миновали (хотя некий осадок тревожности еще оставался). А продолжительные ночные звонки во все концы возымели-таки результат.
Вашингтон с Лондоном скрепя сердце договорились. Хотя радости не излучала ни одна из сторон. Вашингтон злился, что ливийский заключенный все-таки покидает стены тюрьмы. Лондон дулся на неправомерное вмешательство союзника в историческую конфиденциальность Британии. В конечном итоге решили от этой темы отойти и больше к ней не возвращаться. Типа, черт с вами, передавайте того доходягу, но за это вы не имеете на нас зуб за операцию «Ложь короля».
Сделку предстояло скрепить здесь, в Хэтфилд-хаус – родовом имении Сесилов, все еще принадлежащем седьмому колену маркизов и маркиз Солсбери, состоящих с Уильямом и Робертом Сесилами в дальнем родстве. В 1607 году король Яков I сторговал эти земли Роберту Сесилу, который воздвиг здесь огромную массивную резиденцию в форме литеры «Е» – два боковых крыла, соединенных центральным; смесь эпохи Тюдоров и Стюартов. Танни рассказала, что со времен Сесила во внешнем облике особняка мало что изменилось.
– Это место великой истории, – сказала она. – Сюда наведывались многие короли и королевы.
Внутри особняк был просторным, строгим; меблировка простая, но с эдаким неброским шиком. Пахли лаком теплого цвета стенные панели, пах воском надраенный паркет, въевшимся дымом попахивали дровяные камины.
– Сколько себя помним – а мы здесь бывали не раз, – сказала мисс Мэри, – пахнет в этом месте всегда одинаково.
Они стояли в Мраморном зале – якобитском чуде в оба этажа и во всю длину огромного дома. Из величавых окон с эркерами на стены ложились золотистые прямоугольники и трапеции солнечного света. Ласкали взор стенные гобелены, галерея для менестрелей, фирменный шахматный пол. В камине возле ряда дубовых столов и скамей («Предметы обстановки подлинные» – указывала табличка) потрескивал огонь.
Несколько часов назад из Темзы выловили тело Томаса Мэтьюза с дыркой от пули в груди. Предварительное вскрытие выявило наличие в легких воды, на основании чего был сделан вывод, что пожилой человек утонул. Стефани Нелл ни слова не было сказано о том, что его гибель – дело рук Кэтлин Ричардс. Пистолет был сразу же выброшен во Флит – поди найди теперь. Правду знали лишь сама Кэтлин и Коттон Малоун; официально же трагедия была представлена как некая роковая оплошность в ходе контроперации. Стороны, в частности, сошлись на том, что смерть Мэтьюза – а с нею и Антрима, и еще пятерых агентов – так и останется нераскрытой. Что было, то было.