– Спасибо, – сказала я. Страх потихоньку отпускал. Наличные были нужны. Я старалась быть бережливей, чтобы не пришлось больше снимать со счета. Чем меньше рисков, тем лучше.
– Слышно что-нибудь от вашего парня? – спросил Блокки, сидя за кухонным столом, пока я ставила чайник.
– Да. Он недавно звонил поболтать, – сказала я как можно небрежнее. Но из-за вранья рука задрожала, пока я ставила на огонь чайник.
– А где он сейчас?
– Где-то в Восточной Европе, – ответила я, изо всех сил стараясь, чтобы голос звучал ровно. – Он сказал где, но для меня это название мало что значило.
Это может быть правдой, рассуждала я. Фредди действительно мог скрываться в Европе. Или в Великобритании. Или лежать где-нибудь мертвый. «Нет, не думай так!»
– Может, привезет невесту-иностранку.
– Вот уж не думаю, – сказала я со смешком. – Он слишком молод, чтобы думать о браке.
– Только не в наших краях. Тут многие дети к двадцати одному уже женаты.
Возможно, так и правильно. Оставаться ближе к корням. Связать жизнь с тем, кого знаешь с детства, чтобы избежать неприятных сюрпризов. Быть проще.
Я поставила чайник на стол. Мне очень нравилась яркая голубая полоска, которую я нарисовала посредине.
– Один из ваших? – спросил Блокки, разглядывая его.
– Подумала, что им можно разнообразить работу с кружками.
– Тогда мы и несколько таких возьмем.
– Не обязательно, – сказала я.
Он прищурился:
– Сара, я беру твои штучки не ради благотворительности. Я беру, потому что их хотят клиенты.
Я сразу поняла, что недооценивала его, и пробормотала:
– Спасибо.
После этого мы продолжили деловой разговор, обсудили цены и популярные цвета.
– Жена хочет, чтобы ты ставила внизу свою подпись, – предложил он. – Придаст индивидуальности.
– Я бы предпочла не делать этого, – ответила я, надеясь, что он не спросит причину. Вряд ли смогла бы ему признаться, что меня выслеживают.
Он пожал плечами:
– Тебе решать.
После ухода Блокки я почувствовала себя неловко. Если я неправильно поняла его мотивы по поводу моих кружек, то что еще могла понять неправильно? Может, полицейские все-таки наводили справки? Сложил ли он два и два насчет Фредди? Не поэтому ли задавал так много вопросов о нем и обо мне?
Но что я могла поделать? Ничего. Так что просто погрузилась в новую работу. Ничего другого у меня не осталось.
Глава 47
Несколько недель спустя я проснулась и сообразила, что наступил мой день рождения. Мне исполнилось пятьдесят. В прошлом году Том пригласил меня на ужин. Мы сидели почти в полной тишине за дорогой едой в местном итальянском бистро. Том подарил мне сертификат в бутик «Джон Льюис».
Фредди сделал мне открытку.
– Знаю, что должен был купить тебе подарок, мам, – сказал он. – Но подумал, что это может тебе понравиться.
Это был мультяшный рисунок – мать, которая отчитывает сына за беспорядок в комнате.
– Задумывалась как смешная, – объяснил Фредди. – Открой и прочти.
Мое разочарование из-за того, что он не потрудился купить мне что-нибудь – что угодно, просто чтобы показать свое неравнодушие, – при виде поздравления сразу улетучилось.
«Самой лучшей маме на свете.
Просто хочу, чтобы ты знала: я очень сильно люблю тебя и боюсь, что ты иногда об этом забываешь».
После я повсюду носила эту открытку с собой. К счастью, она все еще лежала в моей сумке, когда мы сбежали. Я достала ее и провела пальцем по надписи. Где сейчас мой мальчик? Хоть он и не присылал мне писем, я надеялась, что сегодняшний день станет исключением.
Но ни одна открытка не упала в почтовый ящик. Городской телефон не звонил. Конечно, из всех дней именно сегодня сын вышел бы на связь. Неужели Фредди забыл о моем дне рождения? Или с ним что-то случилось?
Чтобы отвлечь себя – снова, – я спустилась в Шелл-Коув. Я намеренно избегала этого места, поскольку в последний раз была здесь с Фредди. И все же сегодня меня почему-то потянуло сюда. Я захватила с собой пляжное полотенце, чтобы посидеть на берегу, но не купальник. И все же, какого черта! Вокруг никого не было. Я разделась до нижнего белья, а затем осторожно вошла в воду. Несмотря на палящее солнце, та оказалась невероятно холодной, и я громко охнула. Но как только собралась с духом, опустила плечи, а затем поплыла школьным брассом, и все стало на удивление хорошо. На самом деле больше, чем просто хорошо. Это было волнующе.
Вода была почти ровной и красивой, словно в тихом озере.
Когда я наконец вышла, то чувствовала себя великолепно.
– Прекрасно, не правда ли? – произнес чей-то голос.
Я резко обернулась. Говорила Дафна, знакомая из Женского института, которая приглашала меня послушать доклад о тюрьме.
Она складывала одежду аккуратной стопкой на плоском чистом камне.
– Сама собираюсь искупаться.
– Вода замечательная, – осторожно сказала я.
– Слышала, ваш парень добрался до Восточной Европы.
Я завернулась в полотенце и задрожала. Не только от холода.
– Блокки скучает по нему, – добавила Дафна. – Этого следовало ожидать.
– Что вы имеете в виду?
– Ну, Джонни ведь был ровесником вашего Фредди?
– Кто такой Джонни? – спросила я.
– Вы не знали? Это младший сын Блоки и его жены. Милый был мальчик. – Ее лицо омрачилось. – В этом октябре будет четыре года, как он попал в аварию на тракторе. Перевернулся в поле. Его раздавило. Умер мгновенно.
– Это ужасно. – Даже мысль о таком причиняла мне боль. – А он был не слишком мал для трактора?
– Вы правы. Но Джонни был горячей головой. Провели расследование, и Блокки повезло, что он избежал суда. Оказалось, он знал, что сын водит трактор, но закрывал на это глаза, поскольку думал, что парень справится. С тех пор винит себя.
Мое сердце разрывалось от жалости к бедным Блокки и его жене.
– Сейчас он не хочет говорить об этом, – продолжила Дафна. – Но его жена говорит. По ее словам, хочет так сохранить о сыне живую память. Весь городок, конечно, знает. Вот почему я подумала, что вы тоже знаете. Хейзел рассказала мне, что ее муж проникся симпатией к вашему парню. Тот напоминал ему Джонни своим трудолюбием и решимостью.
Значит, я неправильно поняла фермера. Он интересовался, где Фредди, не потому, что собирался нас выдать. Ему просто было не все равно. Мои мысли вернулись к словам Блокки о том, что родители в ответе за то, какими стали их дети. Его явно продолжало преследовать чувство вины. По крайней мере, Фредди все еще жив. Пожалуйста, пусть это будет правдой. Пожалуйста!
Дафна, не оголяясь, каким-то образом переоделась в купальник.
– Так вы думали о том, чтобы прийти на одну из наших встреч? – спросила она.
Вопрос, столь резко прозвучавший после шокирующего откровения о сыне Блокки, несколько сбил меня с толку.
– Возможно. Как-нибудь.
– Еще осталось несколько мест на лекцию о тюрьме, – сказала она.
– Это не для меня, – быстро ответила я.
– Жаль. Всем нужно расширять свой кругозор. Мы здесь не такие отсталые, как вы, возможно, думаете.
– Я так не думаю, – сказала я. О боже. Она обиделась.
– Хорошо, – резко произнесла Дафна. – После развода Женский институт стал для меня спасением.
– Не знала… – начала я, но она перебила меня:
– Есть много вещей, которые мы не знаем друг о друге. Тем не менее, если та беседа не для вас, могу дать знать, когда будут другие.
– Спасибо.
Я шла домой в глубокой задумчивости. А когда обогнула коттедж, увидела блестящий внедорожник. Моя кожа покрылась капельками пота. Колени подогнулись. Из машины вышел мужчина.
Это был Стив. При виде его каштановых волос и ковбойских сапог мое сердце подпрыгнуло от облегчения.
– А где фургон? – спросила я.
Он печально усмехнулся:
– Сломался. А эту я позаимствовал у брата. Не в моем вкусе, но места достаточно. Я доставил вам глину и кое-что еще. Нашел в мусорном баке и решил, что штука слишком милая, чтобы выбрасывать. Может, вам пригодится.
Он вытащил из багажника велосипед. Один из тех старомодных дамских велосипедов с плетеной корзинкой на руле. Точно такой же я «позаимствовала», когда познакомилась с Томом.
– Ух ты! – сказала я, пробегая взглядом по вишнево-красной раме. Та была слегка поцарапана, но мне это скорее нравилось. – Вы уверены, что он никому не нужен?
– Как и сказал, его собирались выбросить. Если вам не нравится, отдам кому-нибудь другому.
Мне пора перестать сомневаться в том, что говорят местные. В отличие от тех, кого я знала в прежней жизни, – включая меня саму, – у здешних людей, как правило, не было никаких скрытых мотивов.
– Нет, мне нравится, – быстро сказала я, уже забираясь на велосипед.
– Седло нужно немного опустить. – Стив стоял так близко, что я почувствовала легкий запах дерева и, возможно, масла. Смущенная нашей близостью, я наблюдала за тем, как он возился с болтами. – Попробуйте теперь.
– Все хорошо. Спасибо. Сколько я вам должна?
– Нисколько. Контейнерщики иногда берут плату, но этот отдали просто так. А даже если бы я и заплатил за него, с вас ничего не взял бы.
Говорил он раздраженно, будто я его обидела, совсем как Дафна недавно.
Почему мне никак не удавалось прочитывать людей? Никогда не думала, что у Тома может быть роман. С подозрением относилась к дружелюбию Блокки, не понимая, что он просто пытается помочь, поскольку мой ребенок напоминал ему собственного сына. А что думать о Фредди, я по-прежнему не знала.
«Я убил кое-кого… Дело не только в этом».
Стив прочистил горло:
– Другая тема: я хотел спросить, не сходите ли вы со мной в кино в Труро на этих выходных? Хороший фильм идет. Не могу вспомнить название, но все только о нем и говорят.
Я видела, что он покраснел. И переминался с ноги на ногу.
Мне стало его жаль. Я знала, каково это – смущаться. Желать кому-то понравиться.