– Мы встречались на похоронах? И вы здесь по этому поводу?
Отрицать я не стала.
– Вы, мягко говоря, не симпатизировали Корольковой Татьяне Юрьевне. Уверена, Королькова где-то перешла вам дорогу.
– Любопытно. Позвольте спросить: и на чем же базируется ваша уверенность?
– Вы жесткий по натуре человек, но не равнодушный. В том числе и по отношению к себе. Вам не безразлично мнение коллег по работе. Только это и заставило вас прийти на кладбище. Королькову в коллективе любили. Коллеги не видели вашего раздраженного томления мероприятием, а посторонних вы не стеснялись. Будучи равнодушным человеком, вы легко бы сыграли теплое участие. Уверена, у вас был серьезный повод недолюбливать Татьяну Юрьевну.
– Ты что, дура? Или из милиции? Тогда вдвойне дура.
– Не настолько, чтобы не прийти кое к каким выводам. Королькова сбита машиной намеренно. Иными словами – убита. В плановом, так сказать, порядке. А теперь решай, кто из нас дура. Между прочим, убийство двойное. Она была беременна.
Я сидела и молча наблюдала, как выражение злости на лице Оксаны Романовны плавно перетекает в растерянность. Опомнилась она, только услышав телефонный звонок. Не отвечая, швырнула трубку на место, но моментально схватила опять и рявкнула:
– Нина Николаевна, переключаю аппарат на вас! Меня здесь нет! Для него тем более!
Не понимаю, с какой стати я должна перед тобой отчитываться… – В ее голосе уже не было прежних вызывающих ноток. – Ты кто вообще такая? Частный детектив? Сейчас это модно. И не ори в моем кабинете. – Она достала сигарету, прикурила и швырнула зажигалку на стол.
– Я хуже частного детектива. – Пришлось сбавить тон, хотя меня всю колотило. – А поделиться со мной своими знаниями. Заметь, я не говорю «отчитываться», тебе все-таки следует. Они вплотную затрагивают твою личную жизнь. Хочешь, чтобы в ней копались официально, пожалуйста.
– Я ни в чем не виновата! И делиться мне нечем. Прошу покинуть кабинет. – Кончик недокуренной сигареты ткнулся в пепельницу, сигарета сломалась.
– Знаю, что вы не виноваты, – ответила я только потому, что хотелось оставить последнее слово за собой. Решительно встала и, стараясь сохранять чувство собственного достоинства, пошла к двери. «Не сложилось… – расстроенно подумала про себя. – То ли неправильная тактика, то ли моя интуиция приболела…»
– Туфельки в бутике покупала? – Вопрос застал меня буквально на пороге кабинета. – Кофе будешь?
Я медленно развернулась. Следовало признать – это почище вымышленных следов помады на подбородке.
– Черный и без сахара.
Я пронесла себя вместе со своим достоинством через кабинет назад, уселась на прежнее место. Вытащила зеркальце и, окинув себя беглым взглядом, вернула его в сумку. Медленно изрекла:
– Хорошая погода. Не правда ли?
Хозяйка кабинета рассмеялась:
– Ты даже не сказала, как тебя зовут. Меня – Оксана. Свекровь зовет Ксюшей.
– А меня – Ириной. Возможны варианты.
Я не стала намекать на то, что имени у меня и не спросили. Оксана соединилась все с той же Ниной Николаевной, и вскоре секретарша лет двадцати от роду вплыла в кабинет с подносом и приветливой улыбкой на устах…
Говорили долго, на отвлеченные темы, пока я окончательно не устала от бестолкового разговора. Хитрая Оксана пыталась вытянуть из меня необходимые сведения. Я из Оксаны – тоже. Перелом наступил после моего обещания опровергнуть кое-какие ошибочные выводы оппонентки. И тут она усмехнулась и без всякого перехода выдала:
– Опровергай: Королькова Татьяна Юрьевна была любовницей моего незабвенного… боюсь, по этому поводу особенно, мужа. Также ныне покойного. – И выжидательно, но с некоторой долей издевки посмотрела на меня.
А посмотреть было на что. Вид наверняка был такой, как будто я лбом остановила на полном ходу электровоз и лишь слегка этому удивилась. Одним словом, на редкость дурацкий вид.
– Замечательно, – выдавила я из себя, отказываясь верить услышанному.
Да эта Оксана сумасшедшая! Бывает такая категория женщин, впрочем, мужчин тоже, которые ревнуют любимых даже к табуретке, на которой те сидят. Это чудовищное обвинение надо было как-то опровергнуть. Боюсь, что выглядела я не очень уверенной, но голова начала потихоньку соображать. Оксана еще не погасила злую ироническую усмешку, а я уже поняла – вот и отыскалась первая зацепочка. И поэтому с большей долей уверенности добавила:
– Теперь все ясно. Ты определенно ошибаешься, я…
Оксана оттолкнулась руками от стола, кресло немного отъехало, и она возмущенно меня перебила:
– Как можно ошибаться, когда я ее в постели со своим мужем, вот как тебя сейчас, видела?!
– Я докажу, что ты ошиблась. Давай, рассказывай по порядку. И лучше – от печки.
Рассказ длился долго. Оксана познакомилась со своим будущим мужем Михаилом при поступлении в институт почти восемнадцать лет назад. Она – москвичка из интеллигентной семьи, он – из рабочей семьи, обитавшей в Петрозаводске. Вместе сдавали экзамены. Обнаружив в своей группе студентов знакомое лицо девчонки, выручившей его на экзамене по физике подсказкой, Миха (так звали его друзья) обрадовался. Их отношения не выходили за пределы коллективной дружбы. И не по его вине. Оксана встречалась с одноклассником и полагала себя влюбленной в него. Студенческая группа оказалась на редкость сплоченной. Даже каникулы и воскресные дни проводили стайно. Миха был старостой группы и первым заводилой. А его гитара – необходимым атрибутом всех походов. Один раз благодарные слушатели даже не хотели отпускать их из вагона электрички. Ребята были талантливые и здорово повеселили публику. Миха, надвинув на лоб кепку, басом завел: «Девки, где вы?» Не ожидавшие такого пассажиры стали недоуменно оглядываться по сторонам. «Тута, тута», – хором отозвалось с десяток однокурсниц. «А моей Марфуты нету тута?» По вагону стали разноситься робкие смешки. Народ отвык от фольклора. «А твоя Марфута сигает с парашюта…» Веселья среди пассажиров ощутимо прибавилось.
Оксана рассказывала легко и непринужденно, воспоминания доставляли ей радость. Потом эта радость стала постепенно меркнуть. На последнем курсе Миха женился. Это было полной неожиданностью для всех. Как и то, что он перевелся на заочное отделение и уехал к себе в Петрозаводск. Оксана очень переживала. К тому моменту она уже поняла, что ее бывший одноклассник – редкостный педант и зануда, крайне озабоченный тем, что мир не ценит его выдающейся личности. Ей казалось, что ее и Михаила связывает нечто большее, чем дружба. Во всяком случае, забыть его она не смогла. Потом была работа, карьера. И наконец, эта случайная встреча с Михой в гостях у знакомой семейной пары. К тому времени он уже был разведен и о новом браке не помышлял. Встречались они во время наездов Михаила в Москву. Несколько раз и она была у него в Петрозаводске. Вот тогда-то и оценила масштабы обеспеченности бывшего однокурсника. С тех пор он весомо укрепил свое материальное положение, о чем говорил огромный особняк со всеми мыслимыми и немыслимыми удобствами, удачно вписывающийся в общий план участка, поросшего высокими редкими соснами. «Так жить нельзя» – это было первой мыслью, родившейся в голове Оксаны при взгляде на все это броское совершенство. Она невольно выдала ее вслух.
– А я тут и не живу, – откликнулся Миха. – Тоскливо. Просто иногда отдыхаю.
В городе у Михаила была четырехкомнатная квартира без особых наворотов и, возможно, поэтому уютная. Он занимал ее вместе с матерью, к тому времени овдовевшей. Оксану будущая свекровь приняла с радостью и за несколько дней полностью расположила к себе.
Оказалось, что Михаил является управляющим банка «Аверс», имеющего ряд крупных отделений в других городах.
Поженились они ровно пять лет назад. Михаил к тому времени уже перебрался в Москву. Как ни странно, но финансовая независимость жены, так нравившаяся ему вначале, после свадьбы, плавно перешедшей в вечер встречи бывших однокурсников, стала его раздражать, и Оксана оставила хорошую должность в крупной инвестиционной компании. Три года она чувствовала себя счастливой. На четвертом – заставляла себя чувствовать таковой. На пятом начались ее мучения. Она иногда замечала на себе задумчивый и виноватый взгляд мужа. Потом ее присутствие стало вызывать у него раздражение. Она молчала и отношений не выясняла – считала себя выше этого. О причине догадывалась. У мужа появилась любовница. Было обидно и горько, но она была слишком горда, чтобы унизиться до скандала. К тому же и не верила в долговечность увлечения Михаила. А через некоторое время он вообще перестал ее замечать. Оксана собрала вещи, переехала к родителям и устроилась в фармакологическую фирму. Работа ей нравилась, коллектив тоже. Новое дело отвлекало от мучительных мыслей, что ее – такую умную и красивую – бросил муж… Он удвоил сумму на ее содержание. Оксана самонадеянно решила, что таким образом Михаил пытается загладить свою вину. Решила отвезти ему деньги и оставить их прямо на кровати. Ее переживания не окупались никакой суммой. Но она знала, что слишком любит его, чтобы потерять навсегда. Права была свекровь, твердившая, что с ребеночком тянуть не надо.
Заехала днем, полностью уверенная в отсутствии мужа. Дома было тихо. В прихожей стояли нераспакованный чемодан и еще какая-то большая сумка. На кухне было чисто, но в раковине лежали немытые тарелки и чашки. В холле небрежно валялась женская шубка из голубой норки. Оксана машинально погладила шелковистый мех. В спальню вошла тихо, на цыпочках, но дверь предательски скрипнула, и голый Михаил сразу вскочил. Вслед за ним оторвала голову от подушки и Татьяна. В ее взгляде не было ни испуга, ни вины, ни растерянности. Чистое любопытство, и только. А вот Михаил растерялся. Иначе как объяснить его поведение? Забыв, что он не на совете директоров, а на кровати, да еще в чем мать родила, он торжественно указал Оксане на Татьяну и изрек:
– Знакомься – это моя жена.
Затем последовал жест в сторону Татьяны и те же самые слова.