Мег подошла ко мне и к Лили.
— Ходят слухи, будто с Колдером Маддоксом что-то случилось, — сказала она.
— Он умер, — ответила я.
На мгновение Мег слегка опешила, опустила плечи.
— Ну и ну, — пробормотала она, выпрямилась и обернулась к Лили. — Мне очень жаль, Лили. Искренне жаль.
Лили молчала.
Мег взглянула на тело, распростертое на песке. Руки ее сжались в кулаки, я заметила. Мне вспомнился Майкл и все, что приходится терпеть Мег, и я подумала: как же она выдерживает эту смерть, в преддверии другой смерти, которой ожидает?
Но я знала, она очень сильная.
Кулаки разжались, руки безвольно повисли. Губы Мег беззвучно шевелились. А потом, не глядя на Лили, она заговорила:
— Поверь, я знаю, что ты чувствуешь. И ты знаешь, что я знаю. Но ведь Колдеру было как-никак… девяносто, Лили. Без малого девяносто. Он свою жизнь прожил. Целиком. — Она повернулась к Лили с печальной улыбкой. — Не каждому из нас это дано.
Лили буравила ее взглядом. Медуза Горгона.
— Я запомню твои слова и повторю их в тот день, когда умрешь ты, — сказала она.
Наконец-то приехала «скорая».
Завывая сиреной, зарулила по лужайке во двор позади душевых. Я видела вспышки проблесковых огней — красные и оранжевые, видела, как безостановочно крутится маячок, разбрызгивая, точно капли воды, цветные всполохи.
Двое людей в белом бежали к нам по песку. С носилками и кислородной подушкой. Видимо, Найджел не сообщил им самого существенного, а именно что Колдер скончался.
44. Шофер «скорой» и его помощник были непреклонны. Пока не приедет полиция, они к телу не прикоснутся.
— Но я врач, — сказал им Лоренс. — Я врач и хочу, чтобы вы положили его на носилки.
— Вы нашли его здесь? — спросил шофер.
— Да.
— На этом самом месте?
— Да.
— В таком разе он тут и останется. До приезда полиции.
— Говорю же: я врач. И как врач хочу, чтобы вы положили его на носилки. Сию минуту. Если вы этого не сделаете, я подам на вас жалобу, и у вас будут очень серьезные неприятности. Понятно?
— Да, сэр.
Они подняли Колдера, положили на носилки.
— Спасибо, — поблагодарил Лоренс.
— Спасибо, — сказала и Лили. Кротко.
Лоренс закурил и разломил спичку пополам. Я знала, он старался не курить. Но сочувствовала ему. На месте Лоренса и святой бы закурил. А сейчас он не просто злился. Он был еще и встревожен. Вон как крутит в пальцах сигарету, мнет ее, поворачивает так и этак, словно четки для нервных.
Должно быть, Лоренс все-таки почувствовал мой взгляд, потому что посмотрел на меня. Я глаз не отвела. Он глубоко вздохнул и отвернулся. Меня как током ударило. В его глазах плескался страх.
45. Я хотела было заговорить с Лоренсом, но тут водитель «скорой» обратился ко мне с вопросом:
— Вы знаете этого человека?
— Конечно, мы все его знаем, — ответила я. — Он постоялец этой гостиницы. Его звали Колдер Маддокс.
— Молчи! — воскликнула Лили. — Не называй его имя! — Голос у нее опять, того и гляди, сорвется на крик.
Лоренс посмотрел на нее — правда, выражение глаз стало другим. Теперь в них читалось… что?
Уже не страх, но подозрение.
Лили отвернулась.
— Родственники есть? — спросил водитель «скорой».
— Есть, — сказала Мег. — Жена.
— Она здесь? Ей сообщили? — допытывался он.
Лили бросила через плечо:
— Она живет в Бостоне. Но адреса мы не знаем.
— Может, в гостиничной конторе знают, — предположил водитель.
— Нет. Не знают, — решительно объявила Лили, повернувшись к нему.
— Вот как? — Водитель, похоже, был заинтригован. — Они что же, в разводе? Или…
— Или, — сказала я. — По-моему, вас это совершенно не касается.
Вернулся Найджел и первым делом спросил:
— Все в порядке?
Все уставились на него. В порядке?
— Полиция не приехала, — заметил Лоренс.
— Они обязательно должны были приехать, — возразил Найджел. — Я им все подробно объяснил.
Надо думать, объяснил.
Найджел успел сменить пчелиное обмундирование на белый костюм, кремовый шелковый галстук и желтые туфли. К тому же явно побрился и вообще не пожалел времени на туалет. Причесан волосок к волоску. И спреем воспользовался. Я чуяла запах за десять ярдов. Он подошел к Лоренсу, с носовым платком в руке, и я услышала, как он сказал, остановившись у Лоренса за спиной:
— Каков ваш вывод касательно причин случившегося?
— У него был удар, — ответил Лоренс.
— Так-так, — сказал Найджел. — Не угостите сигареткой? Кажется, я забыл прихватить свои. Спешил очень.
Лоренс не отозвался. Молча протянул через плечо пачку «Вайсроя». А потом — очень медленно — коробок спичек.
Я между тем размышляла о словах Лоренса.
Удар.
Да, он так сказал, но я была совершенно убеждена, что он в это не верил.
46. Прошло полтора часа, а о полиции по-прежнему ни слуху ни духу. Хотя Найджел звонил им уже дважды. После второго звонка он вернулся озадаченный, и не без оснований.
— Они выехали сразу, после моего первого звонка, — сообщил он.
Как ни верти, толку чуть, полная бессмыслица. «Скорая» была на месте через двадцать минут. Даже через пятнадцать.
— Да ладно вам, — сказала Мег. — Вон они, явились наконец.
И в самом деле, явились.
Три полицейских автомобиля — завывая сиренами и клаксонами — на полной скорости приближались к нам по пляжу, от Ларсоновского Мыса. И горе тому, кто окажется у них на пути.
Начался прилив, и одна из машин, которая пошла на обгон, вылетела в полосу прибоя, веером поднимая высокие каскады воды. У меня даже мелькнула мысль, что нас всех сейчас передавят. Затормозив, машина по инерции проехала еще футов сто и остановилась неподалеку от нас. Полицейские еще на ходу распахнули дверцы и бегом кинулись к нам.
Лоренс, как всегда, смолчать не мог:
— Где, черт подери, вас носило?
Ответивший ему полицейский был здорово сердит:
— Где нас носило? Да мы, черт подери, всю округу исколесили, пока вас нашли!
Полицейский чином постарше отодвинул его в сторону.
— Я ищу некоего Форестера, — сказал он.
Все, кроме Найджела, сразу поняли, что он имел в виду Форестеда.
Впрочем, это значения не имело. Как дипломат, Найджел все равно бы вышел вперед — хоть званый, хоть незваный.
— Это вы звонили? — спросил полицейский.
— Да, — ответил Найджел.
— Стойте здесь.
— Да, конечно, — ответил Найджел.
В присутствии полиции он по-настоящему стал самим собой — идеальным, абсолютным подпевалой.
47. Когда Лоренс снова спросил, почему полиция так задержалась, в ответ было сказано:
— Мы заехали не в ту гостиницу.
А когда он поинтересовался, как это могло случиться, то услышал:
— Мы не знали, о чьем трупе идет речь.
Лоренс открыл было рот, хотел еще что-то сказать, но ему велели заткнуться.
Кошмар. Не знаешь, куда девать глаза.
К чести Лоренса надо сказать, что продолжать он не стал. Главное сейчас — убрать с пляжа тело Колдера, поэтому до поры до времени он проглотил обиду и закурил новую сигарету: замещающее действие. Я ему сочувствовала. Начиная с Лилиной истерики и собачонки Натти Бауман всё связанное со смертью Колдера было для Лоренса нелегким испытанием. Только хамства полиции и оскорблений ему и недоставало.
Внешний его вид не способствовал уважительному отношению. Пока мы ждали — долго и нудно (нудно, несмотря на все напряжение), — Лоренс озяб. Ведь всей одежды на нем было — плавки, бесформенная футболка да кроссовки. А солнце уже садилось, и у воды стало прохладно. Может, и айсберг добавлял холода. Поскольку под рукой ничего больше не нашлось, а уйти с пляжа во время бесконечного ожидания мы не рискнули, я предложила Лоренсу свою кофту. Вот почему, когда он засыпал представителей власти кучей несвоевременных, но вполне уместных вопросов, они с легкостью от него отмахнулись, приняв за обыкновенного эксцентричного отдыхающего, из тех, кому запросто можно заткнуть рот. Если ты сам полицейский.
В целом поведение полиции по меньшей мере озадачивало. Взять хотя бы их театральное появление, да и в остальном они действовали скорее как морской спецназ, а не как полицейские. Когда они наконец-то приехали, я почувствовала вовсе не облегчение, а замешательство, словно и мне, и остальным — Лоренсу, Роджеру, Лили, Мег — предстояло сознаться в преступлении. Конечно, сама я уже тогда догадывалась, что произошло именно преступление. Однако и полиция тоже словно бы явилась расследовать преступление. Хотя никаких причин для этого не было. Человек умер. Вот и всё. От удара. На пляже.
У меня мелькнула мысль, что полиция, возможно, изнывала от скуки и рассчитывала взбодриться. А как только они начали задавать вопросы, я подумала, что, возможно, из них втайне готовят штурмовиков.
Кто вы такие?! Что здесь делаете?! Стойте там! Идите сюда!
Восклицательные знаки здесь вполне уместны. И, отлично сознавая выспренность таких слов, как штурмовики, я не намерена за них оправдываться. В конце-то концов мы граждане и находимся на пляже в штате Мэн. В Америке. Когда-то, очень давно, я стояла в компании других граждан — гражданских лиц, захваченных в плен японскими штурмовиками, которые обращались к нам точно таким же манером. Поверьте, я этот тон ни с каким другим не спутаю.
Они задавали Лоренсу такие вопросы, что я просто ушам своим не верила. Например:
Откуда вам известно, когда он скончался? Может, он целый день лежал здесь мертвый?
Или: Откуда нам знать, что вы дипломированный врач, если у вас нет документов? (Вопрос задан человеку в плавках и в кофте с чужого плеча!)
С Лили они обошлись не лучше.
Какие отношения связывали вас с этим человеком? — вот каков был их второй вопрос. Сперва они спросили ее имя, адрес и семейное положение.
Прекрасно, не правда ли? Двумя фразами навесили ярлык: шлюха.