Я обдумала варианты:
— И то, и другое, — однозначно. Мне совершенно не нужно было напоминание об ощущениях после хорошего секса и близости. Прижимаясь к нему прошлой ночью, я достаточно долгий период времени думала, что между нами что-то есть. Что-то, имевшее будущее.
Глупо с моей стороны. Я так не глупила с десятого класса, когда поверила Мику Джентри, что занятие сексом доказывало нашу влюбленность.
— Как думаешь, что он сделает?
— Понятия не имею, — признала я. — Я в замешательстве. Зачем вообще меня нанимать? Почему просто прямо не спросить меня еще тогда, когда он прочел файл Джона?
— Может, ты ему понравилась, — предположила Беверли, открыв кран, чтобы сполоснуть руки. — То есть, понравилась.
— Напомни, сколько тебе лет? — поморщилась я.
Она закрыла воду и оторвала кусок бумажного полотенца от рулона.
— Ладно, я знаю, ты пытаешься не думать о деле, но я с тобой не разговаривала с тех пор, как разошлись новости о лживой истории побега. Поэтому я просто скажу: очень странно, что убийца отпустил этого парня, — она вытерла руки и скомкала полотенце. — Почему?
— Не знаю, — признала я. — Скотт был единственной жертвой из школы Беверли. Если убийца — это Рэндалл Томпсон, и он собирался кого-то отпустить, ему не было смысла освобождать жертву, способную его опознать. Рэндалл не гений, но и не дурак. Чем больше я узнаю, тем больше уверена, что он не Кровавое Сердце. И есть шанс, что Скотт Харден совсем не жертва Кровавого Сердца.
— Ты все это записываешь? — спросила Беверли. — Это может быть подходящий для тебя момент заполучить контракт на написание книги. Как потрясно было бы, если Скотт Харден оказался бы не жертвой Кровавого Сердца? Серьезно, — она прислонилась к стойке и скрестила руки на груди.
— Просто потрясно, — сказала я с каменным лицом, открывая микроволновку и пробуя пальцем температуру еды.
Мне нужен отпуск, решила я. Где-нибудь подальше от загруженных дорог Лос-Анджелеса, смога, клиентов, способных перерезать мне горло, если я пропущу консультацию. Где-нибудь, куда можно уехать на целую неделю и не думать о Кровавом Сердце, Роберте Кевине или мертвых женах ужасных клиентов. Может, Гавайи. Или Коста-Рика. А хотя к черту жару. Аляска. Я всегда хотела увидеть кита.
Я повернулась спросить у Беверли, была ли она на Аляске, но замерла, увидев, что ее взгляд прикован к телевизору.
— Ты это видишь? — прошипела она, потянувшись и ткнув пальцем в кнопку прибавления громкости.
Я оставила микроволновку открытой и подошла к ней, вглядываясь в размытый новостной заголовок.
СЕКС-ТЮРЬМА НА ЧЕРДАКЕ — ЗАМЕШАН ЛИ КРОВАВОЕ СЕРДЦЕ?
Вид сверху увеличился, показывая отгороженную улицу и дюжину полицейских, сновавших у белого каменного дома. Ведущий заговорил, и мне пришлось схватиться за руку Беверли, чтобы устоять.
— …найдено шесть мизинцев, и наши источники подтверждают, что это действительно логово самого известного убийцы Лос-Анджелеса за последнее десятилетие…
Вот как теперь не думать о смерти? Рэндалл Томпсон правда был невиновен, а имена, отображенные под лицом ведущего, были до боли знакомыми.
Джон и Брук Эбботт.
Глава 38
Я пронеслась по Ла-Сьенега в сторону дома, срезав путь сзади своего района. Я припарковалась и дважды промахнулась ключом по замку, руки тряслись, когда я наконец-то вставила его куда надо и повернула. Клем мяукнула мне с подоконника, но я не обратила на нее внимания, уронив сумку с ключами на стойку и практически опрометью бросившись в кабинет. Включив свет, я села за стол и положила дело Джонна Эбботта в центр. Прошла всего неделя с момента, как я открывала ее, неделя с тех пор, как я прошерстила раздел, который видел Роберт, боясь того, что он прочел.
Теперь у меня была совершенно другая причина открыть папку. Я потянулась, пальцы задрожали над картонной обложкой, и остановилась. Открыв ящик, я пролистала вкладки и нашла второй необходимый файл. Я достала его и положила рядом с делом Джона.
КРОВАВОЕ СЕРДЦЕ: ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ ПОРТРЕТ И АНАЛИЗ
ДОКТОР МЕДИЦИНСКИХ НАУК ГВЕН МУР
Я не знала, с чего начать. Тщательный пересмотр файла займет у меня день, но позволит мне заглянуть глубже. Психологический портрет мог быть ошибочным. Все-таки его писала я, а если последние двенадцать часов что-то и доказали, так это то, что доктор Гвен Мур ужасно разбиралась в людях. И все же в тот момент мне нужно было упорядочить мысли и действительно рассмотреть этот вариант. Я глубоко вдохнула и открыла психологический портрет. Взяв золотую ручку «Кросс» и чистый блокнот из ящика, я написала вверху страницы:
Являлся ли Джон Эбботт Кровавым Сердцем?
Я уставилась на строку, не желая верить, что это могло быть правдой. Все это время, пока я смотрела новости и обдумывала возможные сценарии и мотивы — мог ли он быть рядом? Сидеть передо мной. Делиться.
Я пролистала вводные страницы отчета, пропустив ненужную информацию и историю преступлений и замедлившись, когда добралась до первого значимого отрывка.
Убийца собирает информацию и следит за жертвами до похищения. Он изучает их распорядок дня и социальную жизнь. Он чрезвычайно осторожен в выборе времени похищения и планирует все до последней мелочи.
Детектив Сакс поделился обвинениями в вуайеризме против Джона. Его поймали два или три раза. Все, за кем он следил, — богатые женщины. В то время я не поверила открытию, будучи уверенной, что Джон Эбботт не был сексуально заинтересован ни в одной женщине, кроме своей жены, и, может, была права. Полиция предположила самый вероятный вариант, но Джона не интересовали богатые женщины среднего возраста. Даже не зная о них ничего, я могла бы поспорить, что все они были матерями, и Джон Эбботт интересовался не ими. Он следил за сыновьями-подростками.
Щепетильно следит за своим внешним видом. По природе склонен к точности и аналитичности. Его работа требует внимания к деталям. Отточенный ритм жизни. Беспокоится о том, что думают другие.
Это безупречно подходило к Джону, словно я написала этот анализ исключительно о нем. Я обхватила лоб руками и вдохнула, чувствуя, как дрожат ладони.
— О, боже, — прошептала я. — Плохо дело.
Где были знаки? Я их упустила? Упоминал ли он жертв на наших консультациях? Хотел ли он излечиться от тех наклонностей, прикрываясь Брук как оправданием?
Нет. Хоть я могла упустить отсылки к мальчикам, я отказывалась принимать, что он на самом деле не боролся с насильственными наклонностями по отношению к жене. Эмоции, которые он проявлял на консультациях, открытый гнев, появлявшийся на лице, надрывность голоса… он был ранимым и откровенным в те моменты. Я это знала.
Я закрыла глаза и вспомнила нашу последнюю встречу. Он начал кричать, брызжа слюной, и выдал тираду о Брук и соседе.
— Я вижу как она на него смотрит, — Джон вскочил, меряя расстояние между нашими креслами короткими, напряженными шагами. — Как она говорит о нем. Она думает о нем во время секса, я это чувствую. Она сияет как чертова школьница, — прорычал он. — И она весь день дома одна. Они трахаются… я знаю, — он пнул маленькое мусорное ведро возле стола, и оно перелетело через комнату, стукнувшись о стену.
Это было за две недели до освобождения Скотта Хардена и смерти Брук с Джоном. Он говорил, что дело в новом соседе, но если посмотреть на время… что, если это был Скотт Харден?
Я глубоко вдохнула, пытаясь замедлить ход мыслей. Если ревность Джона касалась общения Брук и Скотта Хардена — и ранее Гейба Кевина — это значило, что Брук контактировала с жертвами. Что она знала о преступлениях Джона.
Я думала, у Джона паранойя, но, может, это было не так. Может, Брук спала с парнями. Изнасилования… участвовала ли в них она?
Мазь. Проявления доброты. Я решила, что это была диссоциированная личность, но что, если это никакое не раздвоение? Что, если это второй человек?
Брук.
Ужасное предчувствие впилось ножом в душу, когда я осознала, что это могло значить.
Наличие женщины могло объяснить ложь Скотта Хардена. Неопытный подросток, спавший со взрослой женщиной, — так намного проще перескочить к стокгольмскому синдрому, особенно если она была хорошим полицейским, а Джон — плохим. Появились ли у нее настоящие чувства к Скотту Хардену? Это она его отпустила? И поэтому ли Джон ее убил?
Даты сходились. Я никогда не проводила между этим связь, но Брук с Джоном умерли в то же утро, когда объявился Скотт Харден. Рука задрожала, и я сжала ручку, чтобы унять тремор.
Я вспомнила о повторяющихся утверждениях Джона, что Брук влюблялась в соседа. Что он сказал в утро их смерти? Он думал, что она уйдет от него и сбежит с ним. Может, он был прав.
Меня внезапно охватил ужас, когда дюжина элементов встала на свое место.
Я сказала ему избавиться от садовника.
Я практически оторвала переднюю часть папки, яростно пролистывая страницы, скользя пальцем по записям с первого месяца консультаций. Общие сведения… история отношений с женой… вот. Садовник.
Джон беспокоился, что они слишком сблизились. Он слышал, как они смеялись вместе. Смотрели друг другу в глаза. Он нашел грязную посуду в раковине и предположил, что она готовила ему обед.
Я запечатлела аккуратным почерком решение его болезненных опасений.
Я предложила решить проблему, уволив садовника.
Первые консультации Джона были охвачены его переживаниями о жене и садовнике. Джон хотел убить Брук из-за боязни предполагаемой измены и чувств к другому. Поэтому я подтолкнула его на путь наименьшего сопротивления. Это было легко. Убрать садовника из уравнения и сфокусироваться на восстановлении и укреплении отношений с женой.
Но если сосед из наших последних консультаций был Скоттом Харденом, тогда садовник был… Я всхлипнула от боли и сжала волосы в кулаках.