— Знаешь что, Ваня, и вы, товарищи, тоже. Выметайтесь отсюда! — эти вроде бы разумные слова буквально вывели Елену Тимофеевну из себя. — Я уже всё сказала. Ни в каком орловском «Спартаке» он играть не будет. Точка. Вопрос закрыт. И я, и его отец приложим для этого все усилия.
— Георгий Александрович встанет на сторону Славы, — позволил себе не согласиться Прокопенко.
— Зря ты так думаешь. Я смогу убедить мужа. А Ярослав его послушает. Всё, разговор окончен. Мне некогда!
— Вот ведь стерва, — сказал Горбунов, когда они ошарашенные сели в машину. — Иван Петрович, а что она там говорила про отца Славы?
— Жора хочет, чтобы сын стал футболистом, он сам мне это говорил несколько раз. Так что я не знаю, с чего она взяла, что сможет его убедить.
— Да вот кто его знает, — задумчиво сказал Бастиан. — Ночная кукушка запросто всё перекукует. Но в одном ты прав, Иван Петрович, то, что она сейчас там орала, мало что значит. Даже если сейчас ничего не получится, а я это вполне допускаю, то нужно будет просто подождать. Талант у парня такой, что он и через год будет лакомым кусочком.
— Да жалко его, — сказал Горбунов. — Только время потеряет. Но в целом ты, Николай Августович, прав. И знаете, что? Нужно с отцом парня поговорить. Обязательно нужно.
— Я это устрою, — сказал Прокопенко. — Кстати, они живут тут рядом. Можно прямо сейчас заехать, поговорить со Славой.
— Э нет, этого делать точно не нужно. Не после того, что устроила нам его мать, — не согласился с ним Горбунов. — Подождём.
Выпроводив орловских гостей и Прокопенко, Елена Тимофеевна нервно прошлась по учительской, а потом подошла к своему столу и, сделав секундную паузу, открыла нижний ящик и достала из него початую пачку «Союз-Аполлона».
Курила она очень редко и никогда не делала этого при муже или сыне. Но сейчас ей нужно было успокоить нервы.
Правда, сделала она это не сразу: раздался звонок телефона, и, подняв трубку, Сергеева услышала голос сына.
— Ну что там, мам? — спросил он.
— Ничего. Мне только что позвонил товарищ Горбунов, если я правильно расслышала, он сказал, что сегодня не получается.
— А когда?
— Через неделю.
— Как через неделю? Они же хотели сегодня.
— Вот так. Перенесли на неделю, чтобы поговорить со мной и отцом.
— Да что ж такое! — Слава явно был расстроен.
— Представляешь, папа приехал.
— Как приехал? — ахнула Сергеева.
— Им на ЗИЛе какие-то образцы с завода срочно понадобились, вместе с документами. Вот отец и сел в машину, и доехал.
— А где он? Дай мне его!
— Он в душ пошёл. Сейчас, — в трубке было слышно, как Слава громко позвал отца к телефону. — Он тебе перезвонит.
Елена Тимофеевна как раз успела выкурить сигарету, когда раздался следующий звонок. Взяв трубку, она услышала голос мужа.
— Лен, это я
— Жора, как я рада тебя услышать! Ты не мог бы прямо сейчас приехать ко мне в школу?
— Это срочно? Меня на заводе ждут. Представляешь, ту экспериментальную установку, которую мы с Палычем два года доводили до ума, берут на ЗИЛ! И возможно, меня заберут на её наладку! Мне срочно нужно обратно в Москву с документацией и ЗИПом для нашей установки.
Несмотря на то что Сергеев работал начальником сбыта на заводе, он оставался талантливым инженером и вместе с директором в инициативном порядке два года проектировал станок, который уменьшит брак при изготовлении головок цилиндров ЗИЛовских моторов до каких-то исчезающих величин.
— Это прекрасно, Жора, я и правда очень рада, — это была правда. — Но пожалуйста, заедь ко мне. Нам нужно поговорить. Только один, без Славы.
— Хорошо, сейчас буду.
— Мать о чём-то хочет со мной поговорить, — сказал отец, когда положил трубку. — И нам не повезло: я тут, а тренеры «Спартака» не приедут. Но ладно, не переживай, сынок. После того, что ты им устроил, никуда этот «Спартак» не денется. Да и не только он.
— Ну, сейчас есть только он.
— Это сейчас. Ладно, я убежал. Перед тем как поехать обратно в Москву, я домой ещё заскочу.
— Хорошо, — ответил я.
— Лена! Ты зачем это сделала? Вот объясни мне, зачем? — Сергеев-старший даже не собирался понижать голос. Он буквально кричал на свою жену после того, как та рассказала о том, как закончился разговор с орловцами.
На голос Георгия Александровича в учительскую заглянула Колокольцева, но тот бросил на неё такой взгляд, что завуч предпочла не вмешиваться.
— Как ты после такого в глаза сыну смотреть будешь? Или что, ты думаешь, он не узнает? Ты хоть понимаешь, что он уже считай взрослый и через пару лет может уехать из дома и вообще не возвращаться туда, где его предали!
— Ах, предали? Предали? А ты забыл про дядю Женю?
— А при чём тут твой дядя?
— А при том! Если из-за вашего проклятого футбола у тебя память отшибло, я напомню. Его тоже все считали талантливым. Я помню, что про него говорили. Что он может поехать в Кортина-д’Ампеццо и стать олимпийским чемпионом. А потом на тренировке у него крепление сломалось, и вместо олимпиады дядя Женя поехал в морг. Вернее, его изломанное тело отвезли в морг. Я это на всю жизнь запомнила! И не хочу для Славы такой судьбы! Не хочу и не позволю ему рисковать здоровьем, пиная мяч.
— Лен, это глупость, полнейшая глупость. Ты сравниваешь несравнимое. Горные лыжи и футбол — это разные виды спорта.
— Это всё спорт, ваш проклятый спорт! И это опасно.
— Ладно, опасно так опасно. Знаешь что? Я прямо сейчас пойду домой и к хренам выкину все ножи, вилки, ножницы и вообще всё колющее и режущее из дома. Это же опасно! Сколько людей каждый год получают травмы из-за ножей и вилок! И машину продам, по той же причине. Это же опасно! И электричество в квартире обрежу. Мало ли что, вдруг Слава пальцы в розетку сунет.
— Не передёргивай, Жора!
— А ты прекрати нести ерунду и не ломай нашему сыну жизнь.
— Я как раз о его жизни забочусь. Думаю о его будущем, пока ты в облаках витаешь!
— Да ни черта подобного. Знаешь что, Лен? Я молчал всё это время, но сейчас скажу. Это не забота, это уже какая-то клиника. У нас взрослый сын, он сам способен решать, что и как ему делать. Твой запрет, глупый запрет, не изменит вообще ничего. Он только настроит сына против тебя. Да и против меня тоже. Ты своей заботой его только оттолкнёшь. Голову даю на отсечение, что так будет.
Георгий Александрович говорил ещё долго и в итоге смог убедить, что жена ошиблась. В конце этого разговора она самым натуральным образом плакала.
— И что теперь делать? — спросила Елена Тимофеевна мужа. — Что мы скажем Славе?
— Мы? — удивился Сергеев-старший,— это тебе надо думать, что ему говорить. Ладно, ладно, не плачь. Мы Славе ничего пока говорить не будем. Я приеду из этой чёртовой Москвы и сам всем займусь. И с Иваном поговорю, и в Орёл съезжу. Я разберусь. Обещаю.
Глава 10
Завод имени Лихачёва, легендарный ЗИЛ. Эти три буквы знали не только по всему Советскому Союзу, но и за его пределами. Именно этот московский завод производил машины представительского класса для руководства страны советов, а его грузовики ежегодно перевозили миллионы тонн грузов как на территории СССР, так и далеко за его пределами. ЗИЛы верой и правдой служили своим шоферам от Финляндии до Кубы.
Да и кто в СССР не знал холодильники этой марки? Начиная с далекого 1950 года, они занимали своё почетное место на кухнях сотен тысяч и даже миллионов советских семей.
В 1983 году этот флагман московской промышленности казался незыблемым гигантом. В его цехах, раскинувшихся на несколько десятков квадратных километров, работали тысячи москвичей, которые по праву гордились своим заводом.
Который на самом деле находился в сложной ситуации. Флагманская модель завода, легендарный ЗИЛ-130, морально устарел, а производство новой модели, бескапотного ЗИЛ-170, в результате передали в Татарстан, на Камский Автомобильный Завод.
Там ЗИЛ-170 превратился в КамАЗ-5320, и сейчас именно он считался лучшим советским грузовиком.
Ну а на ЗИЛе вот уже семь лет работали над тем, чтобы представить руководству страны новый автомобиль.
В рамках этой работы инженеры московского завода вернулись к проектам ЗИЛ-133 и ЗИЛ-169, и именно последний представлялся наиболее перспективным.
Вот в рамках работы над последним грузовиком руководство московского завода и заинтересовала инициативная разработка инженеров из Мценска. Предложенное ими оборудование могло существенно помочь в производстве, и оно, это оборудование, послужило причиной того, что Сайкин Валерий Тимофеевич, руководитель ЗИЛа, лично принял Попова, директора мценского завода, и Сергеева, начальника сбыта.
Эти двое в инициативном порядке работали над экспериментальным оборудованием, и Сайкин хотел лично их отблагодарить:
— Ну молодцы, вот нечего сказать, молодцы. Как говорится, крутите дырочки на парадных пиджаках. Госпремию не обещаю, но Трудовое Красное Знамя я вам обещаю. Или лично, или заводу.
— Спасибо, товарищ Сайкин, — поблагодарил его Попов. — Надеемся, что наша новинка найдёт своё применение на ЗИЛе.
— Если вы нам, Виктор Павлович, поможете с внедрением, то она не может не помочь.
— Поможем, как не помочь. Сам я не могу бросить завод, не вам мне рассказывать, сколько всего на директоре лежит. Но вот Георгия Александровича, — Попов с улыбкой кивнул на Сергеева, — я вам уступлю на время. Мы без нашего начальника сбыта немного потерпим. Да и по правде сказать, именно он был, скажем так, локомотивом проекта, я так, ружья заряжал.
— Ну вот и славно, — обрадовался Сайкин. — Георгий Александрович, вам у нас понравится. Обещаю. И вот еще что, может быть у вас есть какие-то просьбы? Не связанные с производством, тут вопросов вообще нет, ваш завод и его снабжение у нас теперь в приоритете, а личные. Спрашивайте, придумаем, чем помочь. Может быть, жену каким дефицитом порадовать хотите, или детей? Фонды у нас большие. Спрашивайте, товарищи.