Мценские гости переглянулись. Попов знал, что запросы у Сергеева достаточно скромные, да и он сам своей властью и своими возможностями уже обеспечил одного из лучших своих людей всем, чем только можно.
Путевки Сергеевы получали одними из первых, жильё у них было такое, что секретарь райкома позавидует: трехкомнатная квартира с трехметровыми потолками и огромной по городским меркам площадью — это не шутка. Машина у Сергеевых тоже есть. Как и югославская мебель, новый телевизор и прочее.
Так что он был уверен, что Георгий Александрович ничего лично для себя или для жены не попросит.
Правда, был один пункт, который вот уже несколько дней волновал Сергеева чуть ли не больше других. И Попов знал, что хочет попросить его подчиненный у Сайкина, руководителя одного из флагманов советской промышленности, чьё шефство охватывало очень и очень многое.
«Так, если Жора сам не попросит, то я молчать не стану», — подумал Попов, глядя на своего начальника сбыта. — «Не дело, что этот домашний тиран портит жизнь мужу и сыну».
Но Сергеев обошёлся без помощи своего шефа.
— Есть у меня просьба, Валерий Тимофеевич, — начал он, — вот только она очень специфичная. Даже не знаю, как вам её озвучить.
— А вы попробуйте, а мы подумаем.
— Видите ли, тут вот какое дело. У меня есть сын, Ярослав. Парню 15, и он очень талантливый футболист. Без дураков талантливый. Вы же шефствуете над «Торпедо», может быть, замолвите словечко перед тренерами, чтобы они на него посмотрели? Уверен, что увидев Ярослава, они вам еще и спасибо скажут.
Услышав это, Сайкин задумался и вспомнил молодость. Он и сам в прошлом был спортсменом, притом очень успешным, двукратным чемпионом страны по классической борьбе. Это, знаете, не шутка. И он понимал, как важно молодому спортсмену вовремя попасть в нужную для него команду и к нужному тренеру. Да и болельщиком Торпедо он был заядлым.
Впрочем, последнее неудивительно, Сайкину по долгу службы было положено болеть за автозаводцев. Если состав Торпедо усилит сын считай что работника ЗиЛа, это выгодно всем. И команде, и ему лично, и заводу.
Вот только была одна очень серьезная загвоздка. И у этой загвоздки было имя, фамилия и отчество.
— Ох, товарищ Сергеев, если бы всё было так просто. Вы не знаете Валентина Козьмича (имеется в виду главный тренер Торпедо, легендарный Валентин Иванов, чемпион Европы 1960 года в составе сборной СССР, прим. автора). Он за такие просьбы меня из кабинета выгонит. Притом из моего же. Иванов очень не любит кумовства. Я могу попросить, мне не трудно. Вот только после моей просьбы вашему сыну путь в Торпедо будет закрыт.
— Неужели ничего нельзя сделать? — удивился Попов, — я видел, как пацан играет. Георгий Александрович прав. Слава — самородок.
— Дайте-ка подумать, — сказал Сайкин. Он замолчал на секунду, а потом продолжил, — а как у вас городская команда называется?
— Торпедо, Валентин Тимофеевич, — улыбнувшись, ответил Попов. — Наши футболисты в семидесятом году в Москве у дублёров Торпедо выиграли, а потом уже они к нам приезжали.
— Ну вот и славно! — обрадовался Сайкин, — подшефные нам спортивные коллективы регулярно играют с командами из глубинки, с теми, что тесно связаны с заводом. Вы не исключение. Смотрины у самого Иванова я вашему сыну, Георгий Александрович, не устрою, но вот еще один визит дубля московского Торпедо во Мценск — это запросто. А там уже только от вашего сына зависит, сумеет ли он впечатлить тренеров соперника. Если он это сделает, то будьте уверены, Валентину Козьмичу всё передадут. А там уже он сам решит, что к чему. Ну как, устраивает вас такой вариант?
— Конечно, устраивает, Валентин Тимофеевич, — обрадовался Сергеев.
— Прекрасно. Тогда всё, товарищи. Георгий Александрович, можете собирать вещи. И знаете что, мы пожалуй вам служебную квартиру выделим. Раз уж вы с сыном в Москву переберетесь. А может быть, вообще с концами к нам? Жена у вас кто?
— Учительница истории.
— Ну тогда тем более. Школ в Москве более чем достаточно.
— Спасибо, Валентин Тимофеевич, но это, пожалуй, лишнее. Мне Мценск нравится.
— Ну как знаете. И если что, моё предложение в силе…
— Спасибо, Жор, — сказал Попов Сергееву, когда встреча с директором ЗиЛа закончилась.
— За что? — удивился тот.
— За то, что отказался от перевода в Москву. Когда Сайкин тебе предложил, я уж было подумал, что ты согласишься.
— А, за это? Пожалуйста, мне не тяжело. Я наш город люблю. Да и завод тоже. На кого я всё там оставлю? Как думаешь, Сайкин правду сказал насчёт Иванова? Что тот его не послушает?
— А кто его знает? Может и правду. Но шанс для Славы и правда хороший. Да и для твоей Лены Москва и высшая лига точно будут куда более весомым аргументом, чем Орёл.
— Это верно. Москва есть Москва. Дочь у меня уже здесь учится, надеюсь, что сын в итоге тоже в столице окажется и не просто так, а футболистом. Ну а на крайний случай есть и Орел с его Спартаком. Там Славу уже ждут.
— Даже несмотря на тот отлуп, который твоя благоверная им дала? — Попов был в курсе того, как прошёл разговор Елены Тимофеевны с тренерами областной команды.
— Даже несмотря на это. Там тоже не дураки сидят и всё понимают.
— Обидятся, наверное, когда узнают, что мы для Славы считай что просмотр в Торпедо организовали.
— А нам какое дело до их обид? Да и повторюсь, они же не дураки и всё понимают. Кто, имея возможность миновать футбольное болото и сразу попасть в высшую лигу, этим не воспользуется?
— Верно. Ну дай Бог, дай Бог.
Сайкин не соврал Сергееву с Поповым. Иванов бы и слушать не стал директора ЗиЛа, для него вообще существовало мало авторитетов, и это объяснимо. Таких, как он, триумфаторов олимпийских игр и чемпионата Европы в стране вообще считанные единицы.
А если прибавить к этому тот факт, что Иванов являлся еще и лучшим бомбардиром чемпионата мира 1962 и чемпионата Европы 1960, то список получался очень коротким. Он такой был один в стране.
Но Сайкин не соврал и в том, что устроит визит дублеров Московского Торпедо во Мценск. Это ему было вполне по силам.
Так что он дал указание своим подчиненным, и уже через два дня в расписании дубля московского Торпедо произошло изменение.
Вместо поездки в Кутаиси, на матч с такими же, как они, дублерами местного Торпедо, московские футболисты должны были 15 июля отправиться во Мценск.
Сказать, что им это не понравилось, — это всё равно что промолчать. Одно дело солнечная и, чего греха таить, очень богатая Грузия, и совсем другое — российская глубинка. Толку от этой поездки никто не видел.
Ну кроме выполнения обязанностей перед заводом-шефом, конечно.
Как говорится, шила в мешке не утаишь. То, что мама отшила тренеров Спартака, я узнал практически сразу. Она сама мне сказала и начала извиняться.
Первой моей реакцией было высказать ей всё, что я думаю, а потом хлопнуть дверью.
В конце концов, она даже не совсем-то и моя мать. Да и вообще, я с помощью памяти Славы и собственных усилий уже разобрался, что это за зверь такой, Советский Союз, и какие в нем порядки.
На самом деле очень многое, что нам втирали про эту исчезнувшую в 91-м году страну, было откровенной туфтой.
Не был Советский Союз волшебной страной, как считали его апологеты. Проблем здесь хватает, и, как я понимаю, их количество будет нарастать как снежный ком.
Но и страшной зоной, где жили забитые люди, как вещали его противники, он тоже не был!
Как это ни странно, дышалось тут куда легче, чем в России будущего.
В моём провинциальном Мценске не было нужды в решётках на окнах и тяжеленных металлических дверях в подъезды. Тут не требовался паспорт для посадки в самолёт или поезд, и товарищи майоры не имели тысячи и миллионы камер, развешанных на каждом углу, и не контролировали каждый твой чих с помощью отслеживания транзакций по банковской карте или активности в интернете.
А уж контроль родителей за детьми был и вовсе номинальным.
Никого не волновало, куда я ушёл и чем занимаюсь летом. Домашние дела сделал — и гуляй, главное, чтобы в 11 был дома.
Охраны в школах тут тоже нет. Как и тысяч и тысяч здоровенных мужиков, протирающих штаны на стульях во всяческих ЧОПах. Это всё тут просто не нужно.
Время меньшей свободы, но большей независимости. Пожалуй, что так. Но я отвлёкся.
Так вот. Отказ матери тренерам орловской команды имел хоть какое-то значение очень недолго.
Совсем скоро, особенно по меркам вечности, я не буду ни от кого зависеть и сам решу, что мне делать дальше.
И её отказ — это не приговор. Я пробью себе дорогу.
А раз так, то зачем портить отношения с семьёй, пусть даже и такой, и делать какие-то резкие движения? В конце концов, с отцом у меня совсем другие отношения, да и с матерью тоже не стоит сжигать мосты. Жизнь — она штука длинная.
В общем, я её простил. Проявил, скажем так, непринципиальность во второстепенном вопросе.
И то, что я оказался прав, стало понятно, когда отец наконец приехал из своей командировки.
Он сразу сказал, что с Орлом всё устроит и если будет необходимость, сам поедет в Спартак. Вернее, мы с ним поедем.
Но это только если будет необходимость. Отец выделил эти слова голосом, и я не мог не спросить, что это значит.
— Хотел сделать сюрприз, но ладно. Я говорил с директором ЗиЛа, и он мне кое-что пообещал.
— И что же? Пап, давай не томи! Просмотр в Торпедо?
— Почти. Он обещал устроить приезд торпедовского дубля к нам во Мценск. Я так думаю, что это считай то же самое.
Так, дубль Торпедо приезжает к нам, я выхожу против них, произвожу нужное впечатление и… Ну да, это считай то же самое!
— Да! — практически закричал я, — это то же самое! И ты прав, если что, у меня и запасной вариант есть. Пап, спасибо! — я крепко обнял отца. Он и правда молодец.
И хорошо, что я не стал устраивать скандал матери. Раз уж отец всё решил, то оно того не стоило. Своим демаршем я мог только навредить.