Глава 25
Вот в чём «страны загнивающего Запада» нас точно превосходят на голову, так это в магазинах. Такого, как в Ганновере, который, прямо скажем, далеко не центр цивилизации, в Москве не увидишь ещё долго.
На фоне торговых центров будущего Галерея Ганновер, куда советская сборная в полном составе отправилась тратить честно заработанные марки, смотрелась, конечно, бледновато, но если вспомнить вечно пустые полки мценского универсама «Весна», то разница очевидна. Небо и земля.
Благодаря голеадорским подвигам и победе нашей команды, в моём кошельке образовалось достаточно существенное прибавление полторы тысячи марок. Учитывая, что такую же сумму я привёз из Союза (спасибо всё тому же Васе Жупикову, который оказал мне дружескую услугу, помог поменять рубли на марки), курс, само собой, был очень далёк от официального, но тут уж ничего не поделать: если нужна валюта, приходилось раскошеливаться.
Три тысячи марок — это уже неплохо, месячная зарплата какого-нибудь преподавателя в немецком вузе. И на них я очень хорошо закупился.
Спортивные костюмы «Адидас» — их я взял аж четыре штуки: отцу, маме, Оле и Кате. Кроссовки от того же производителя — пять пар. Оле я купил базовые «Стэн Смит», почему-то она сделала заказ именно на эту модель, далеко не самую дорогую.
А вот для Кати я купил новинку этого года — «Адидас ZX».
Потом подумал и взял такие же себе, маме и отцу. Точно такие же были у меня в будущем, так что я знал, что покупал.
Одежда и обувь съели приличную часть моих денег, но всё равно тысяча с лишним марок у меня оставалась.
И их я потратил на часы. Вполне приличные швейцарские «Тиссот» можно было взять в диапазоне от двухсот до пятисот марок. Вот трое часов — Оле, маме и Кате — я и взял. Сам я к часам отношусь достаточно равнодушно, мне вполне хватает советской «Электроники-53», эту модель я даже нахожу достаточно милой. Отец же не расстаётся с подарочной «Славой» в серебряном корпусе и сапфировым стеклом, он мне много раз говорил, что другие часы ему не нужны.
Конечно, если бы я привёз ему какой-нибудь «Брегет Тип 20», то он, скорее всего, не устоял бы.
Вот только самый простой двадцатый «Брегет» в стальном корпусе стоил от пяти тысяч марок, а в серебряном тянул уже на десятку. Это всё-таки для меня многовато пока.
Был бы я немцем, то да, это другой разговор. Мужики после матча говорили, что те получили чисто за выход на поле пять тысяч марок. Победа с голами принесла бы мне тысяч десять-пятнадцать.
С такой разницей в оплате нет ничего удивительного, что совсем скоро все, кто может, потянутся на Запад, само собой, что я про спортсменов. Как тут не уехать, если получивший от нас четыре мяча Тони Шумахер за вечер получил среднюю годовую зарплату в СССР. И это по официальному курсу. Если задумываться о реальном, то станет совсем грустно.
А уж если вспомнить о том, во что превратится страна через какие-то несколько лет… Лично я знаю о девяностых исключительно по рассказам тех, кто жил в то время, и по различным хроникам, но понятно, что время страну ждёт максимально хреновое.
Но не будем о грустном. До всего этого ещё дожить нужно. Да и футбольной звезде мирового уровня, как и семье этой звезды, всё-таки пережить эпоху потрясений будет на несколько порядков проще, чем простому работяге.
Поход по магазинам у нас, у сборной Советского Союза, растянулся на вечер и утро следующего дня.
И я был единственным, кто управился за вечер. Как оказалось, остальные игроки использовали время и деньги не для того, чтобы привезти подарки и сувениры, вовсе нет.
Поездку в Ганновер практически все использовали для того, чтобы существенно поднять уровень своего материального благополучия.
Взять, например, Гену Литовченко. Он не стал тратить деньги на тряпки и побрякушки, как я (это слова самого Гены), а подошёл к делу куда более ответственно.
— Ты, Славка, просто молодой ещё и не понимаешь того, что, например, вместо часов родным ты мог привезти видак, «Грюндиг» или что-то японское — «Панасоник», «Сони», неважно. Я вот взял на призовые «Панасоник НВ-333». Он мне обошёлся в полторы тысячи марок, даже чутка добавить пришлось. И знаешь, за сколько я его продам у нас в Днепропетровске?
— Даже представления не имею, Ген. Тысяч за пять?
— Пять? Ха! Нет, Славка. Далеко не за пять. Я этот видак на «Волгу» поменяю, на новую!
— Ген, ты серьёзно? Глупость какая-то. «Волгу» менять на видеомагнитофон.
— Может, и глупость. Однако же желающих эту глупость совершить — выше крыши. Да и вообще, посмотри на всех остальных ребят. Ты один, кто ничего не везёт в Союз на обмен или продажу. Вот такие дела.
Вообще-то он прав. Да и Оля мне прямым текстом даже не намекала, а говорила именно об этом. Брат-футболист с постоянными международными командировками ей нужен в том числе и для этого.
Сейчас она, конечно, завела себе этого мажора из сталинской высотки, но всё равно планы создать свою подпольную торговую империю у неё никуда не делись. Через пару лет мы, скорее всего, вернёмся к этому вопросу.
Из-за того, что домой мы возвращались нагруженные, как лошади, процедура прохождения таможни заняла достаточно много времени. Но это было единственное неудобство, вопросов никому из нас не задали и пропустили без проблем. Так что через два часа после приземления я уже здоровался с Олей в зале прилёта аэропорта Шереметьево. Рейс был дневной, и освободился я аккурат в шесть часов вечера. В это время папа только-только должен был заканчивать работу на ЗиЛе.
— Ага, вернулся, футболист, — поприветствовала меня сестра после обязательных объятий, — и я смотрю, ты не с пустыми руками.
— Верно, — улыбнувшись, ответил я, — заказ выполнен. Купил я тебе твоего «Стэна Смита». Да и не только его.
— Вот и отлично. И ты очень вовремя. Я завтра иду в теннис играть, вот и выгуляю кроссовочки.
— Понятно, — ответил я и собирался продолжить разговор, но тут подошёл Протасов. Ему, как и остальным футболистам «Днепра», предстояло лететь в Днепропетровск из Домодедово, так что Олег ждал остальных, ещё не прошедших контроль парней, чтобы скооперироваться и поехать на такси.
— А это что за красотка такая, Слав? — сказал Олег, — познакомишь?
— Да, конечно. Олег, это моя старшая сестра Ольга, студентка второго курса первого меда. Ольга, а это Олег Протасов. Футболист сборной Советского Союза и днепропетровского «Днепра». Игрок он так себе, конечно, но сойдёт. Вон, немцам один забил вчера.
— Очень приятно, — бархатно сказала Оля. Я неплохо знаю сестру, и в тот момент можно было с уверенностью сказать, что Протасов ей понравился.
Мы с минут пять поболтали, а потом в зал прилёта вышли торпедовцы и остальные игроки «Днепра». Оля со всеми поздоровалась, подарив игрокам сборной белозубую улыбку, и мы с ней отправились к машине, к отцовской «Комби».
Подойдя к ней, мы с сестрой не сговариваясь вздохнули. Я вспомнил сгоревшую «шестёрку» сестры. Наверняка и она подумала о той машине.
И едва мы выехали с территории аэропорта, я вспомнил слова Гены Литовченко об импортных видаках.
— Оль, слушай, мне парни рассказывали о том, что западную аппаратуру у нас можно перепродать по каким-то сумасшедшим ценам.
— Ну да. Те же видеомагнитофоны — их с руками отрывают.
— А у тебя же есть знакомые, которые этим занимаются?
— Конечно, мы же с тобой об этом разговаривали.
— Ага, верно. Давай тогда так сделаем. Я в следующий раз привезу видак, не знаю ещё какой, а ты найдёшь на него покупателя, ну или того, кто в обмен отдаст машину, такую, какую ты хочешь. Договорились?
— Конечно, договорились, Слав! Ты ещё спрашиваешь! — радостно воскликнула Оля, — Только давай не сейчас. Я слышала, что в этом году в Тольятти начнут новую модель производить — ВАЗ-2108. Внешний вид — ну чисто иномарка. Вот её и возьмём. Она, конечно, подороже, чем та машина, которую ты мне подарил, но денег с видеомагнитофона точно должно хватить.
— Да без проблем. Моё дело предложить, — интересная всё-таки у нас страна, ничего не скажешь. За какой-то там видеомагнитофон можно выручить столько, что хватит на покупку не просто машины, а новинки.
Мы поговорили немного о ФРГ, а потом разговор как-то сам по себе свернул на Протасова. Я не ошибся, Оле он понравился. Не знаю, будет ли она строить какие-то планы, а если будет, то начнёт ли воплощать, мне это было не очень интересно. В конце концов, все взрослые люди.
До дома мы с ней, как говорится, долетели с ветерком: чтобы пересечь всю Москву, нам понадобилось меньше часа.
— И какие у тебя сейчас планы? — спросила меня сестра, — небось побежишь сейчас к своей Кате?
— Ну, не то чтобы прям побегу, — ответил я, — но да, хочу зайти к ней. А потом на Восточную улицу. Мы первого числа с «Зенитом» играем в Ленинграде.
— Вот у тебя расписание, Слав. Нашёл себе даму сердца, а на неё времени нет, — сказала сестра, — ладно, у меня сегодня никаких особенных планов нет. Так что дуй к своей Кате, а потом я тебя отвезу на базу.
Времени на то, чтобы пообщаться с Катей, у меня действительно было не очень много, всего чуть больше часа я провёл у неё дома. И надо сказать, что привезённые из Германии подарки произвели нужное впечатление. Они ей очень понравились. Мне же понравилось делать ей приятно. Как-то на душе становилось теплее от её улыбки.
Вот только Поле я ничего не привёз, что было небольшим упущением. Но ничего, в следующий раз.
На самом деле час — это очень мало, особенно если рядом десятилетка, которой всё время что-то от тебя надо. Мы договорились с Катей, что я ей буду звонить сегодня-завтра с торпедовской базы и завтра из Ленинграда, и побежал домой.
Там поздоровался с отцом, и мы поехали на Восточную улицу.
Всё-таки хорошо, когда один город — одна команда. Особенно если город такой, как Ленинград. Всё внимание колыбели революции было посвящено «Зениту». Нет, конечно, у «стрелочников» был ещё и бедный родственник в лице ленинградского «Динамо», но эта команда была величиной несущественной. В любом случае сейчас, как и 50 лет тому вперёд, Питер — это город «Зенита».