Рейган откинулся в кресле. Его лицо выражало смесь гнева и решимости — то выражение, которое так хорошо знали американские избиратели по предвыборным роликам.
— Что вы предлагаете, господа?
Шульц первым взял слово:
— Мистер президент, мы должны действовать жестко. Полная дипломатическая изоляция СССР. Исключение из международных организаций. Спортивные федерации, торговые объединения — все должны знать, что сотрудничество с агрессором недопустимо.
— Этого мало, — возразил Вайнбергер. — Нужны экономические меры. Полная технологическая блокада. Давление на европейцев по всем совместным проектам с Москвой. Газовые контракты, промышленное сотрудничество — все должно быть заморожено.
Кейси кивнул:
— У нас есть рычаги давления. Европейские компании работают с СССР и нами. Мы должны заставить их выбирать.
Макфарлейн молчал, делая заметки. Рейган заметил это:
— Боб, что скажете?
— Мистер президент, — осторожно начал советник, — нужно понимать последствия. Полная блокада может толкнуть СССР к отчаянным шагам.
— Боб, — жестко ответил Рейган, — они атаковали суверенное государство, снова. Мы не можем показать слабость. Америка ведет свободный мир, и мы должны действовать как лидеры.
Вайнбергер развернул на столе карту региона:
— Смотрите, мистер президент. Советы развернули пятнадцать тысяч солдат на границе с Пакистаном. Это не просто карательная операция. Это угроза всему региону.
— Что говорят наши люди в Исламабаде? — спросил Рейган.
— Пакистанское военное руководство практически уничтожено, — мрачно ответил Вайнбергер. — Ракетный удар по генштабу был хирургически точным. Остались только младшие офицеры.
Шульц покачал головой:
— Это беспрецедентно.
— Именно поэтому наш ответ должен быть соразмерным, — твердо сказал Рейган. — Джордж, какие конкретные меры вы предлагаете в отношении международных организаций?
Шульц открыл свою папку:
— Мистер президент, мы должны добиться исключения СССР из ключевых международных структур. Олимпийское движение, ФИФА, торговые организации. Пусть мир увидит, что изоляция — цена агрессии.
— Каспар, а что с экономическим блоком? — обратился Рейган к министру обороны.
Вайнбергер придвинулся ближе к столу:
— Мистер президент, у нас есть уникальная возможность. Существующие санкции уже ограничивают технологический обмен. Но есть лазейки — совместные предприятия, научное сотрудничество, культурные программы. Все это должно быть прекращено.
— А европейцы согласятся? — спросил Макфарлейн.
— Им придется, — холодно ответил Кейси. — У нас достаточно рычагов. Кто не с нами — тот против нас. Тем более что без нас Европа обречена. Мы лидер свободного мира, так что у них нет выбора.
Рейган встал из-за стола и подошел к окну. За стеклом виднелись осенние деревья, желтеющие под сентябрьским солнцем.
— Господа, — сказал он, не оборачиваясь, — мы стоим на пороге решающего момента. Либо мы покажем миру, что агрессия имеет цену, либо откроем дорогу для новых атак. Советский Союз должен быть изолирован полностью.
Он повернулся к своим советникам:
— Вопрос слишком важен чтобы действовать сгоряча, господа, но и медлить нельзя. Готовьте комплекс предложений, как только они будут у меня на столе я выступлю в конгрессе.
Подготовка заняла больше времени чем рассчитывал Рейган и выступить он смог только через несколько месяцев., но зато его речь произвела эффект разорвавшейся бомбы.
20 ноября 1985 года, 21:00 Палата представителей Конгресса США
Огромный зал Палаты представителей был заполнен до отказа. Все 435 конгрессменов заняли свои места, в галерее для гостей разместились сенаторы, члены кабинета министров, представители дипломатического корпуса. Множество телекамер было направлено на трибуну, с которой через несколько минут должен был выступить президент Соединенных Штатов. Лидер Свободного Мира.
Рональд Рейган поднялся на подиум под гром аплодисментов. Он выглядел торжественно и решительно — седые волосы аккуратно зачесаны, темный костюм безупречно сидел по фигуре. Это был тот самый образ, который американцы полюбили: отеческий, но непреклонный лидер свободного мира.
Когда аплодисменты утихли, Рейган положил руки на края трибуны и обвел взглядом зал.
— Господин спикер, уважаемые члены Конгресса, дамы и господа, — начал он своим характерным, глубоким голосом. — Сегодня вечером я обращаюсь к вам по поводу одного из самых серьезных вызовов, с которыми столкнулась наша нация и весь свободный мир со времен окончания Второй мировой войны.
Зал замер в абсолютной тишине. Каждое слово президента эхом отражалось от высоких стен.
— В начале сентября Советский Союз совершил акт неприкрытой агрессии против суверенного государства Пакистан. Используя ракеты и военную авиацию, коммунистический режим в Москве нанес удары по территории нашего союзника, убив сотни людей и уничтожив военную инфраструктуру дружественной нам страны.
Первые возгласы возмущения прокатились по залу. Рейган поднял руку, призывая к тишине.
— Это не было актом самообороны. Это не было ответом на непосредственную угрозу. Это была хладнокровно спланированная атака, направленная на запугивание всех, кто осмеливается противостоять советской экспансии в Центральной Азии.
Рейган сделал паузу, давая словам дойти до каждого слушателя.
— Кремль называет свои действия «операцией возмездия». Но возмездие за что? За то, что Пакистан предоставил убежище афганским беженцам, спасающимся от советской оккупации их родины? За то, что свободная нация отказалась стать марионеткой Москвы?
Аплодисменты прокатились по залу, становясь все громче. Демократы и республиканцы встали со своих мест, выражая единодушную поддержку.
— Дамы и господа, — продолжил Рейган, когда зал снова стих, — мы стоим перед лицом империи зла, которая не знает границ в своем стремлении к господству. Сегодня Советы атакуют Пакистан. Завтра — кого? Турцию? Израиль? Где остановится их аппетит к агрессии?
Он повысил голос, и каждое слово звучало как удар молота:
— Соединенные Штаты Америки не потерпят этого! Мы не позволим тоталитарному режиму диктовать свою волю свободным народам! Мы покажем миру, что агрессия имеет цену!
Зал взорвался аплодисментами. Конгрессмены вскочили с мест, крича одобрительные возгласы. Рейган стоял неподвижно, ожидая, когда стихнет овация.
— Сегодня вечером я объявляю о введении самых жестких санкций в истории наших отношений с Советским Союзом, — объявил он, и зал снова замер. — Эффективно с завтрашнего дня мы потребуем от всех союзников свободного мира прекратить любое технологическое сотрудничество с Советским Союзом. Каждый компьютер, каждый станок, каждая микросхема западного производства должны быть закрыты для экспорта в империю зла.
Кейси, сидевший в первом ряду, удовлетворенно кивнул. Первый удар был нанесен.
— Мы призываем Германию, Францию, Японию — всех наших партнеров — сделать выбор: либо торговля с агрессором, либо дружба с Америкой, — продолжал Рейган. — Мы требуем прекратить любые формы научного и культурного обмена с коммунистическим режимом. СССР будет полностью изолирован от цивилизованного мира.
Новая волна аплодисментов прокатилась по залу.
— Но этого недостаточно, — Рейган поднял голос еще выше. — Мы призываем все свободные нации мира присоединиться к нам в изоляции агрессора. Пусть Советский Союз узнает, что значит быть изгоем в сообществе цивилизованных народов!
— Мы потребуем от всех международных спортивных организаций приостановить членство СССР до момента вывода войск из Афганистана и выплаты компенсаций Пакистану, — объявил Рейган. — Спорт не должен служить пропаганде агрессивного режима!
Зал буквально ревел от одобрения. Спикер Палаты представителей с трудом поддерживал порядок.
— Мы призываем европейских партнеров пересмотреть все энергетические контракты с Москвой, — продолжал Рейган. — Каждый доллар, заплаченный за советский газ, — это доллар, который идет на финансирование агрессии. Свободные нации не должны субсидировать тиранию!
Рейган сделал долгую паузу, обводя взглядом зал. Его голос стал тише, но от этого еще более впечатляющим:
— Господин Романов и его комиссары должны понять простую истину: мир изменился. Времена, когда Советский Союз мог безнаказанно нападать на соседей, прошли. Америка ведет свободный мир, и мы не позволим тоталитаризму восторжествовать над свободой.
Он выпрямился во весь рост:
— Сегодня вечером я направляю ясное послание в Кремль: отведите ваши войска от границ Пакистана. Прекратите угрозы в адрес суверенных государств. Вернитесь к нормам международного права. В противном случае изоляция будет только усиливаться.
Рейган сделал финальную паузу:
— Дамы и господа, мы живем в переломный момент истории. Выбор, который мы делаем сегодня, определит судьбу свободы в мире. Мы выбираем стоять за справедливость. Мы выбираем защищать слабых от сильных. Мы выбираем показать миру, что Америка никогда не склонится перед тиранией!
— Да благословит вас Бог, и да благословит Бог Америку!
Зал взорвался овацией, которая длилась несколько минут. Конгрессмены вскакивали со своих мест, аплодируя и выкрикивая одобрения. Рейган стоял на трибуне с легкой улыбкой, принимая триумф.
В галерее для прессы журналисты лихорадочно строчили заметки. Заголовки завтрашних газет уже рождались в их умах: «Рейган объявляет блокаду СССР», «Америка ведет мир против советской агрессии», «Конец разрядки».
Когда президент покидал зал, к нему подошел спикер Палаты представителей Томас О’Нил:
— Мистер президент, это была великолепная речь. Вы можете рассчитывать на полную поддержку Конгресса.
— Спасибо, Томас, — ответил Рейган, используя прозвище спикера. — Время полумер прошло. Пора показать Советам, что значит бросать вызов свободному миру.
Выходя из Капитолия, Рейган чувствовал удовлетворение. Месть за Пакистан была объявлена. Советский Союз получит изоляцию, которую заслуживает. Америка снова показала, кто в мире главный.