Подготовка к операции началась.
Глава 21
Подполковник Филатов стоял у импровизированного командного пункта в окружении не только офицеров спецназа, но и группы людей в белых халатах. Рядом с планом отеля лежали схемы вентиляционных систем и металлические баллоны с непонятными для непосвящённых обозначениями.
— Итак, товарищи, — тихо сказал Филатов, обращаясь к собравшимся, — ситуация изменилась. Здание заминировано. Времени на длительные переговоры нет — террористы могут взорвать взрывчатку в любой момент.
Полковник медицинской службы Александр Воронин, главврач специальной медбригады, прилетевшей на ИЛ-76 вместе со спецназом, кивнул:
— Александр Иванович, мы готовы к применению «Агента-7». Газ на основе карфентанила, в пятьдесят раз сильнее морфина. Действует через дыхательные пути, время воздействия — три-пять минут до полной потери сознания.
— А последствия для заложников? — спросил Филатов.
— При своевременном применении антидота — минимальные. У нас есть налоксон, аппараты ИВЛ, полная реанимационная бригада. Главное — начать лечение в первые полчаса после воздействия.
Капитан химических войск Сергей Крылов, специалист по боевым отравляющим веществам, развернул схему вентиляции отеля:
— Товарищ подполковник, система вентиляции отеля позволяет равномерно распределить газ по всем помещениям. У нас есть шесть баллонов «Агента-7» — этого хватит на здание такого объема.
— Сколько времени на подготовку? — уточнил Филатов.
— Полчаса на подключение к вентсистеме, десять минут на закачку газа, еще пять минут на полное воздействие.
Старший лейтенант Воронцов, командир первой штурмовой группы, изучал схему здания:
— А что с террористами? У них могут быть противогазы.
— По нашим данным противогазов у них нет. Во всяком случае их не видел ни наш футболист который звонил в Москву ни товарищ Дубинин ни две местные горничные опрошенные полицией— ответил Филатов. — да, источники информации так себе но других у нас нет. Придётся рисковать. Без газа потери гарантированно будут очень большими. Как у штурмовых групп так и у заложников.
Доктор Воронин добавил:
— У нас есть преимущество. «Агент-7» — экспериментальный препарат, о его существовании знают только наши спецслужбы. Террористы не могли подготовиться к защите от него.
Филатов посмотрел на часы.
— Начинаем подготовку. Крылов, твоя группа подключается к вентиляции. Воронин, разворачиваете медпункт рядом с отелем, готовите реанимацию. Штурмовые группы — надеваете противогазы, проверяете связь.
— А сапёры? — спросил прапорщик Соколов.
— Ты с первой группой. Как только газ подействует, ищешь и обезвреживаешь мины. Времени будет мало.
Группа Крылова быстро и профессионально подключилась к внешним воздухозаборникам системы вентиляции, благо что они располагались так что не просматривались стз здания отеля. Работали в химзащите, каждое движение отработано на учениях.
— Первый баллон подключен, — докладывал капитан. — Начинаем закачку.
Медбригада тем временем разворачивала полевой госпиталь прямо на площади. Аппараты ИВЛ, дефибрилляторы, ампулы с налоксоном — все, что может понадобиться для спасения отравленных газом людей.
— Сколько пострадавших ожидаем? — спросил один из реаниматологов.
— Порядка пятидесяти человек— ответил Воронин. — Среди советских граждан есть два инфарктника, несколько с огнестрельными ранениями. Им понадобится особое внимание.
На чердаке отеля капитан Костенко прислушивался к звукам, доносившимся снизу.
— Товарищ капитан, — обратился к нему Орджоникидзе, — Мышалов и Иванов совсем плохи. Если их не вывезти в ближайшее время…
Костенко кивнул. Положение было критическим. Оба инфарктника лежали без сознания, дыхание едва заметное. Харин тоже был в тяжелом состоянии — потеря крови давала о себе знать.
— А что с остальными?
— Добровольский и Ларионов периодически приходят в себя, но состояние нестабильное. Михайлов дышит тяжело, но держится. Остальные раненые — стабильно.
В этот момент Костенко заметил, что в воздухе появился какой-то странный сладковатый запах. Не дым, не гарь — что-то другое.
— Вы чувствуете? — спросил он Орджоникидзе.
— Да, странный запах. Как будто… — врач не успел договорить.
Запах усиливался с каждой секундой. Сладковатый, приторный, вызывающий головокружение. Некоторые из футболистов начали покачиваться.
— Что это? — забеспокоился Тукманов.
— Не знаю, но лучше прикрыть лица, — скомандовал Костенко.
Но было уже поздно. Заваров первым почувствовал слабость, присел на ящик, потом медленно соскользнул на пол. За ним последовали Протасов, Новиков.
— Газ! — понял Костенко. — Наши применяют газ!
Орджоникидзе попытался было прикрыть лица раненых мокрыми тряпками, но и сам почувствовал, как ноги становятся ватными. Последнее, что он успел подумать: «Надеюсь, наши знают противоядие…»
Внизу, в холле отеля, террористы почувствовали неладное почти одновременно с заложниками на чердаке. Аззам первым заметил, что два его боевика, стоявших у входа, медленно оседают на пол.
— Что с ними? — крикнул он по-арабски.
— Не знаю! — ответил один из оставшихся. — Они просто… упали!
Аззам понюхал воздух. Сладковатый запах, который становился все сильнее. Он много лет воевал в Афганистане, знал, что русские могут применить химическое оружие.
— Газ! — заорал он. — Русские травят нас газом!
Но что можно было сделать? Противогазов у них не было — кто мог предвидеть такое? Аззам попытался добраться до окна, чтобы выстрелить в сторону полицейского оцепления, но ноги его не слушались. Автомат выпал из рук, зрение стало расплываться.
Последнее, что он видел, — как его люди один за другим теряют сознание. Кто-то пытался ползти к выходу, кто-то хватался за стены. Но газ действовал быстро и безжалостно.
Через пять минут в отеле воцарилась полная тишина.
— Газ подействовал, — доложил Крылов. — Никакого движения в здании не наблюдается.
Филатов кивнул:
— Штурмовым группам — вперед! Противогазы не снимать! Медики — готовность номер один!
Спецназовцы ворвались в отель одновременно с трех сторон. То, что они увидели, напоминало съемочную площадку фантастического фильма — повсюду лежали неподвижные тела. Террористы, сотрудники отеля, все без сознания, но живые.
— Первая группа в холле! — докладывал Воронцов. — Вижу шестерых террористов, все без сознания. Оружие разбросано, никто не двигается.
— Вторая группа на втором этаже! — добавил капитан Смирнов. — Четверо боевиков, тоже в отключке. Есть следы пожара, но огонь не распространяется.
Прапорщик Соколов тем временем искал взрывчатку. В одной из комнат второго этажа он обнаружил то, что заставило его похолодеть — самодельные бомбы, подключенные к электрической сети отеля.
— Взрывчатка найдена! — крикнул он в рацию. — Четыре заряда в несущих стенах. Обезвреживаю!
Работать приходилось быстро. Газ защищал от террористов, но не от мин. Одно неловкое движение и всё.
А третья группа под командованием старшего лейтенанта Петрова пробивалась на чердак…
— Заложники найдены! — доложил Петров, ворвавшись на чердак. — Все без сознания, но живы!
Картина на чердаке была печальной — десятки людей лежали в различных позах, кто где упал под воздействием газа. Некоторые из раненых выглядели особенно плохо.
— Медики сюда! — крикнул Петров в рацию. — Срочно!
Доктор Воронин с бригадой реаниматологов ворвался на чердак через несколько минут после спецназовцев. То, что он увидел, требовало немедленных действий.
— Начинаем с тяжелых! — скомандовал он. — Вон те двое — инфарктники, им налоксон в первую очередь!
Мышалов и Иванов лежали неподвижно, лица серые, дыхание едва заметное. Врачи немедленно поставили им капельницы с антидотом и подключили к аппаратам ИВЛ.
— Пульс слабый, но есть, — констатировал один из реаниматологов, работая с Ивановым. — Инъекция налоксона… есть реакция!
Орджоникидзе, несмотря на воздействие газа, первым пришел в себя — видимо, доза была меньше, чем у остальных.
— Доктор, — обратился к нему Воронин, — вы местный врач? Как состояние раненых?
— Зураб Орджоникидзе, травматолог, — представился грузин, поднимаясь с пола. — У нас два инфаркта, несколько огнестрельных ранений, черепно-мозговые травмы. Савелий Евсеевич и Валентин Козьмич в критическом состоянии.
— Понял. Помогайте нам, вы знаете этих людей лучше.
Орджоникидзе, несмотря на слабость после газа, принялся помогать советским медикам. Показывал, кому нужна помощь в первую очередь, рассказывал о полученных ранениях, помогал ставить капельницы.
— Вон тот, Харин, — показал он на молодого вратаря, — огнестрельные ранения в живот. Кровотечение остановили, но нужна операция.
— А эти двое? — спросил врач, указывая на Добровольского и Ларионова.
— Черепно-мозговые травмы. Сотрясения тяжелой степени, периодически теряют сознание.
Работа кипела. Один за другим заложники приходили в себя под воздействием антидота. Кто-то кашлял, кто-то стонал, но все были живы.
— Как Савелий Евсеевич? — спросил очнувшийся Костенко.
— Стабилизировали, — ответил Воронин. — Но нужна срочная госпитализация. Инфаркт плюс отравление газом — тяжелая комбинация.
— А Валентин Козьмич?
— То же самое. Но они оба выживут, если быстро довезем до больницы.
Внизу тем временем продолжалась операция по нейтрализации террористов. Аззам и трое его главных помощников были взяты живыми — газ подействовал на них так же эффективно, как и на остальных.
— Лидер группы в сознании, — докладывал Воронцов. — Дали ему минимальную дозу антидота, можно допрашивать.
Аззам лежал на носилках, руки в наручниках, взгляд мутный, но злобный. Он понимал, что операция провалилась полностью.