В ходе другого исследования на эту же тему ученые-психологи Мила Койвисто и Эвелина Риентамо из Университета Турку в Финляндии обнаружили, что тот же эффект может возникнуть, когда человек выполняет задание, связанное с распознаванием животных. Если участнику показывали картинку животного (на такое короткое время, что он даже не замечал этого), потом он распознавал другое изображение этого животного быстрее. Например, участники тратили меньше времени на то, чтобы определить, изображена ли на картинке лошадь, если до этого они бессознательно видели изображение лошади. Однако ученые также сделали вывод о том, что этот метод работал только при выполнении базовых заданий из разряда «животное или нет?», и не улучшал скорость реакции при выполнении более сложных задач, например, когда участников просили определить конкретный вид животного. Эти результаты свидетельствуют о том, что подобные бессознательные процессы, скорее всего, имеют очень ограниченное воздействие на поведение человека.
Хотя подобные подсознательные процессы еще не до конца изучены и их не всегда удается вызвать искусственным путем, исследователи предполагают, что их возникновение связано с так называемым фиксированием установки (прайминг). Это еще одно явление, связанное с памятью, одна из функций имплицитной памяти, процесс, в ходе которого наш прошлый опыт сказывается на настоящем или будущем, хотя в этот момент мы в полной мере не осознаем, что на нас воздействуют старые воспоминания. Это не та память, какой мы ее себе обычно представляем, и эти воспоминания нельзя воспроизвести в визуальном, акустическом или тактильном виде. Как правило, ученые считают этот вид памяти более примитивным, а сохраненные в нем воспоминания близкими к впечатлениям или ощущениям.
Мне нравится эта идея. Я доверяю этому бренду. Мне кажется, что надо снизить скорость. Это представляется мне опасным. Возможно, чтобы закодировать эти глубинные ощущения в виде воспоминаний, нужно уделить им совсем немного внимания, настолько немного, что мы этого даже не замечаем. Именно эти ощущения, дающие нам возможность отличить друга от врага, в течение тысячелетий помогали нашему виду выживать. И все-таки это тоже воспоминания, которые могут сильно на нас влиять, хотя мы и не помним, откуда они взялись.
Когда впервые был открыт эффект фиксирования установки, некоторые решили, что это означает, будто любое подсознательное воздействие будет иметь результат, в том числе бэкмаскинг – внедрение проигрываемых задом наперед сообщений в тексты песен. Многие люди опасались, что подобные эффекты действительно могут использоваться во вред, с целью промывания мозгов. Естественно, ученые тоже захотели узнать, могут ли сообщения, проигранные в обратную сторону, воздействовать на людей. Джон Воуки и Дон Рид из Летбриджского университета навсегда закрыли этот вопрос, проведя ряд исследований, которые описаны в опубликованной в 1985 г. работе под названием «Подсознательные сообщения: между дьяволом и средствами массовой информации»[130]. Они захотели выяснить, есть ли какие-нибудь доказательства, подтверждающие, что подобные сообщения могут сказываться на нашем поведении. К какому выводу они пришли? «Проведя множество экспериментов, включавших самые разные задания, мы не смогли найти каких-либо доказательств, подтверждающих эти гипотезы». По мнению этих и других исследователей, человек не может ни обработать, ни запомнить такие обратные сообщения, поэтому мы можем быть абсолютно уверены, что они никак не могут сказаться на нашем поведении и убеждениях.
Итак, я надеюсь, что эта глава должным образом продемонстрировала, что для создания воспоминаний нам необходимо так или иначе фокусировать внимание и что для их консолидации и укрепления крайне важен сон. Я также надеюсь, что она показала вам, почему видеоролики для развития интеллекта у младенцев, записи для обучения во сне, гипноз или подсознательные сообщения следует считать элементами научной фантастики.
6Дефективный детективЧувство превосходства, трудности идентификации и монстрыПочему мы так уверены в собственной памяти
Я – психолог-криминалист, и иногда, сидя за своим столом и готовя экспертное заключение для суда, я вдруг понимаю, что читаю дело, в котором все от начала и до конца ужасающим образом исковеркано. Все – от туманных свидетельских показаний и ненадежных заявлений потерпевших до отчетов следователей, которые, похоже, не помнят, как именно были получены доказательства. Я сталкиваюсь с тучами вопросов, которые не могут не вызывать беспокойства.
Сторонники теории заговора, возможно, скажут, что полиции вообще нельзя доверять, или даже намекнут, что факты дела могут быть искажены намеренно. Я все же предпочитаю думать, что проблема не в моральных принципах стражей порядка. Я уверена, что в большинстве случаев они стараются максимально эффективно выполнять свою работу – ловить преступников и защищать мирных граждан. Проблема в том, что им поручена невыполнимая задача: абсолютно достоверно воспроизводить прошлое. Но, как мы знаем, наши воспоминания почти никогда не бывают достоверными.
К сожалению, часто следователи бывают недостаточно подготовлены для того, чтобы справиться со всеми вызванными памятью проблемами, которые могут сказаться на ходе расследования. В 2015 г. мы с Хлоей Чаплин из Университета Саут-Бэнк в Лондоне опубликовали исследование[131], целью которого было выяснить, знают ли сотрудники британской полиции о работе памяти и других психологических процессах больше, чем обычные люди. Мы дали им заполнить анкету из пятидесяти вопросов и обнаружили, что в среднем у полицейских были настолько же ошибочные представления о психологических особенностях, имеющих значение для судопроизводства, как и у других людей, но при этом они были более уверены в своих ответах. Из общего числа наших самоуверенно заблуждавшихся полицейских 14 % разделяли мнение о том, что «память работает как видеокамера», а 18 % считали, что «люди не могут помнить то, чего никогда не происходило на самом деле». Это исследование указывает на недостаточные знания сотрудников полиции и проблему чрезмерной уверенности в собственных суждениях, о которой мы будем подробно говорить на протяжении этой главы.
Как бы мы ни хотели, чтобы наша судебная система работала безотказно, а полиция всегда ловила виновного, мы знаем, что на самом деле так бывает далеко не всегда. Известно немало случаев, когда невиновных людей осуждали и сажали в тюрьму за ужасные преступления. Организация The Innocence Project[132], занимающаяся освобождением невиновных при помощи ДНК-тестов, уже помогла выйти на свободу по крайней мере 337 людям, осужденным по ошибке. В среднем каждый из них провел в тюрьме около 14 лет за преступление, которого не совершал. Как минимум в 75 % случаев важную роль в вынесении приговора сыграли ошибочные воспоминания. Эта статистика распространяется только на США и только на те дела, во время расследования которых была возможность провести ДНК-тест, то есть во всем мире безвинно осужденных людей гораздо больше.
В дальнейшем, при анализе подобных дел, становится ясно, что сотрудники правоохранительных органов сделали все, что могли, чтобы подозреваемый попал в тюрьму. Напрашивается предположение, что полицейские проявляют непростительное невежество или, хуже того, намеренно стараются упечь человека в тюрьму, зная, что он невиновен. Возможно, иногда так и бывает, но может также оказаться, что они просто попали в сети когнитивных искажений. Сотрудники полиции подвержены так называемому эффекту «туннельного зрения», который заставляет их переоценивать весомость доказательств, подтверждающих их утверждения, и игнорировать или отвергать противоречащую им информацию.
Это может случиться не только с сотрудниками полиции, но и с любым из нас, поскольку ложная информация может в любой момент просочиться в стройное повествование о реальности, которое мы сочиняем, чтобы разобраться в происходящем. Если воспользоваться термином, позаимствованным у Петера ван Коппена, одного из ведущих судебных психологов в мире, всех нас можно назвать «дефективными детективами», которые пытаются собирать доказательства как можно более непредвзято.
Как мы убедимся в этой главе, стараясь понять суть того или иного события без достаточной информации, мы склонны додумывать детали, которые кажутся правдоподобными, пытаясь заполнить пробелы. Хранящиеся в нашей памяти отражения происходящих событий должны иметь линейную структуру и причинно-следственные связи. Как только у человека в голове складывается правдоподобная картина, он может решить, что она достоверно отражает произошедшее. И все-таки, как соотносятся между собой достоверность наших воспоминаний и наша уверенность в их точности? И как все это увязывается с памятью?
Давайте ненадолго свернем в другую сторону. Как по-вашему, вы – хороший водитель? А насколько хорошо вы водите по сравнению с другими? В 1981 г. Ола Свенсон из Стокгольмского университета задала участникам своего исследования следующий вопрос[133]: «Мы хотим узнать, насколько безопасен, по вашему мнению, ваш стиль вождения. Не все одинаково безопасно управляют автомобилем… Мы бы хотели, чтобы вы оценили свой уровень вождения в сравнении с другими членами экспериментальной группы».
Ученые не преследовали цели проверить навыки вождения участников, основываясь на их собственной оценке. На самом деле это было одно из первых исследований, посвященных излишней самоуверенности. Оказалось, что большинство опрошенных американцев и шведов считали, что управляют автомобилем более умело, чем среднестатистический водитель. В ходе одного из экспериментов Свенсон даже попросила участников оценить свои навыки именно в сравнении со среднестатистическим водителем. Таким образом, опрашиваемые оценивали свои навыки выше, чем умения своих сверстников с тем же уровнем интеллекта.