Лофтус вместе с коллегой Мелвином Гайером утверждает, что использование в подобных случаях таких терапевтических техник, как гипноз и регрессия, не имеет научной основы. Она заявляет, что доказательства, на которые опираются терапевты и пропагандисты терапии восстановления памяти, очень сомнительны, потому как до сих пор не найдено подтверждения факту, что такое явление, как подавленные воспоминания, вообще существует. Мы рассмотрим это вкратце далее.
Лофтус приходит к выводу, что эти методы, в сущности, являются шарлатанством, и то, что в суде принимают за доказательства, может быть результатом каскадного эффекта, когда допущение приводит к созданию или неправильной интерпретации доказательств. Чтобы как следует во всем этом разобраться, нам потребуется небольшой экскурс в творчество Фрейда.
Именно Зигмунда Фрейда мы должны благодарить за саму идею о существовании «подавленных» воспоминаний, о которых шла речь в книге «Мишель вспоминает». Того самого Фрейда, выдающегося австрийского психиатра. Фрейда, который перевернул наше представление о психологии. Фрейда, который подарил нам концепцию сознательного и подсознательного, Ид, Эго и Суперэго. Фрейда, неоднократно номинированного на Нобелевскую премию, но так ни разу ее и не получившего. Фрейда, который занимался психоанализом. Фрейда, который жил неподалеку от моего дома.
Последние годы своей жизни Зигмунд Фрейд провел в районе Лондона под названием Хэмпстед. Дом, в котором он жил и который впоследствии был превращен в Музей Фрейда, представляет собой красивое здание из красного кирпича с белой окантовкой по фасаду, расположенное на утопающей в зелени улочке. Один мой друг называет этот архитектурный стиль «пряничный домик». Кстати, окрестности действительно навевают атмосферу сказок братьев Гримм. Это ведь и мои окрестности тоже – я живу в десяти минутах ходьбы от дома Фрейда. К сожалению, в последний год жизни здоровье ученого, как физическое, так и психическое, давало сбои, поэтому большую часть времени он проводил дома в инвалидном кресле. Но, даже зная об этом, я иногда представляю, будто Фрейд прогуливается вместе со мной по окрестностям. Невозможное, но прекрасное ощущение.
Если не считать того факта, что, встреться я с Фрейдом в наши дни, мы, скорее всего, возненавидели бы друг друга. Мы непременно пустились бы в гносеологические споры. Чтобы понять мои чувства, вам необходимо осознать вклад Фрейда в современное представление о феномене памяти, а также уяснить ошибку, которую он совершил в этом вопросе. Очень кстати в 1995 г. была опубликована книга «Почему Фрейд был неправ»[217] Ричарда Вебстера, который описывает фрейдовскую концепцию психоанализа как едва ли не самую неоднозначную и успешную псевдонаучную теорию в истории человечества.
В целом Фрейд высказал ряд противоречивых гипотез. Первая: он предположил, что существует некое бессознательное, где хранятся воспоминания, эмоции, желания и мотивации, которые неприятны, неприемлемы или противоречат нормам морали и нравственности и которые в этой связи активно подавляются сознательным. По мнению Фрейда, хотя в целом мы не имеем прямого доступа к нашему бессознательному и болезненным воспоминаниям, которые оно от нас прячет, бессознательное так или иначе проявляется в нашем поведении.
Такая гипотеза сродни описанным ранее предположениям о существовании симптомов наподобие непроизвольного мочеиспускания, которые якобы являются поведенческими последствиями переживания глубокой психологической травмы. Большинство теорий, которые были впоследствии опубликованы, Фрейд основывал на беседах со своими пациентами, а не на науке. На самом деле так и подмывает сказать, что Фрейд вообще не был ученым. Не верите? Спросите у Нобелевского комитета. После того как Фрейд в течение 12 лет номинировался на премию, комитет нанял эксперта для исследования трудов кандидата. Эксперт, в свою очередь, пришел к выводу, что «труды Фрейда не имеют доказанной научной ценности»[218].
Вторая гипотеза Фрейда состоит в том, что многие, если не все, физические и психические нарушения являются результатом перенесенной в детстве травмы. Основания для этого предположения Фрейд по большей части почерпнул из своих теоретических размышлений, сделанных в ходе врачебной практики и лечения болезни, которую Фрейд назвал истерией, определив заболевание как психическую нестабильность. Подобная нестабильность, по его мнению, вызвана внутренним психологическим конфликтом, приводящим впоследствии к появлению физических симптомов вплоть до амнезии. Считалось, что такое состояние поражало исключительно женщин – годы спустя феминистки по вполне понятным причинам в пух и прах раскритиковали эту концепцию.
По мнению Фрейда, самой частой причиной заболевания было перенесенное сексуальное насилие, впоследствии подавленное. Это означало, что многие из женщин, обращавшихся за помощью к Фрейду, автоматически считались пережившими травматический сексуальный опыт в детстве. Если они отвергали такое предположение, Фрейд считал это доказательством того, что насилие действительно было. Как он сам поясняет в записях: «До того как прийти ко мне на обследование, пациенты ничего не знают об этих происшествиях».
Третья гипотеза Фрейда заключается в том, что все это может быть вылечено в рамках терапии, в основном с помощью воспроизведения в воображении. Фрейд побуждал пациентов создавать в воображении сцены сексуального насилия, которое, по его мнению, они пережили, при этом не обращая внимания на то, что пациенты отрицали факт совершения в отношении их насильственных действий сексуального характера. Он призывал их представлять эти сцены максимально подробно, проводя такие процедуры в течение как можно большего количества сеансов. Фрейд считал, что подобная методика, которую он также называл регрессией, позволит пациентам получить доступ к подавленным воспоминаниям.
Фрейд полагал, что подобные действия в принудительном порядке открывают доступ к подсознательному, а не просто стимулируют участки мозга, ответственные за воображение и творчество, провоцируя его на создание страшных сказок. Согласно его записям, пациенты «как правило, высказывают возмущение, когда мы предупреждаем их о том, что возникнут подобные сцены. Лишь принудительное лечение может заставить их приступить к воспроизведению этих сцен». По мнению Фрейда, лишь с помощью метода регрессии он мог перенести травму, погребенную в глубинах бессознательного, в сознательное, где с ней уже возможно было работать в рамках терапевтического лечения.
Исследователи, специализирующиеся на ложных воспоминаниях, например Крис Френч, утверждают, что сами принципы, на которых основываются вышеуказанные гипотезы, не являются точными. Предположение о том, что сознательные воспоминания отделены от бессознательных и находятся с ними в конфликте, так и не было подтверждено наукой. В 2015 г. Френч, посвятивший десятки лет исследованиям роли, которую играют воспоминания при проведении расследования, недвусмысленно заявил, что «не существует достоверного подтверждения тому, что явление подавления, известное из психоанализа, действительно работает, однако существуют крайне достоверные доказательства того, что условия, в которых проходит терапия, являются идеальными для создания ложных воспоминаний»[219].
Специалисты в области ложных воспоминаний Стивен Линдсей и Дон Рид указывают, что «во время психотерапии память работает в экстремальном режиме, и подобные условия сочетают в себе практически все факторы, способствующие появлению ложных воспоминаний и убеждений». Они выделяют четыре проблемных момента, которые обычно возникают, когда мы хотим получить доступ к тому, что, как нам кажется, является подавленным воспоминанием о пережитой травме.
Первая проблема заключается в том, что специалисты, нередко терапевты, сами предлагают пациенту мысль о подавленных воспоминаниях. Они говорят что-то вроде: «Многие люди вытесняют плохие воспоминания в подсознательное, и в долгосрочной перспективе это может иметь негативные последствия для психического здоровья». Подобная мысль обосновывается при помощи утверждения о том, что у пациента проявляются симптомы подавления воспоминаний наподобие тех, что мы обсуждали ранее, например тревожность или депрессия. «Знаете, такой симптом, как тревожность, обычно свидетельствует о пережитой травме».
Второй проблемный момент: специалист утверждает, что для излечивания этих самых симптомов они с пациентом должны раскрыть подавленное воспоминание.
Третья проблема заключается в том, что затем пациент получает информацию, содержащую указания и подсказки и наводящую на соответствующие мысли, из книг и историй, иногда такая информация поступает от самих специалистов.
И четвертый момент: подробности основной травмы зачастую даются пациенту в готовом виде, все, что от него требуется, – визуализировать их, следуя указаниям специалиста. «Просто представьте в вашем воображении, как травмирующее событие происходит, и память начнет возвращаться к вам».
Есть много схожего между этим подходом и проблемами, которые могут возникнуть при современных методах расследования насильственных действий. Как мы уже убедились, текущие исследования (включая это) показывают, что именно условия подобного рода способствуют созданию ложных воспоминаний. К сожалению, даже подвергнувшись острой критике, гипотезы Фрейда о подавлении воспоминаний, подсознательном и терапии восстановления воспоминаний до сих пор находят приверженцев в медицинском сообществе.
Согласно всеобъемлющему исследованию Лоуренса Патихиса и его коллег из Калифорнийского университета[220], опубликованному в 2014 г., популярность ложных представлений о подавленных воспоминаниях снизилась со времен сатанинской паники, но все же такие представления еще существуют. Их обширная международная выборка показывает, что мнения о том, что «многие болезненные воспоминания зачастую подавляются», придерживаются 6,9 % практикующих клинических специалистов, 9,9 % психоаналитиков и 28 % гипнотерапевтов.