— Сколько же может стоить этот маленький клочок бумаги?
Он увидел, как блеснули глаза Гастингса, но голос его оставался мрачным и безразличным.
— Точно не могу сказать, но думаю, что сумма значительная.
— А какова ваша доля во всей этой операции?
— Не понимаю, какую операцию вы имеете в виду?
— Я имею в виду, какую сумму вы рассчитывали сорвать, владея этой распиской или, во всяком случае, зная о ее существовании, ведь это так?
После недолгого колебания он с искренностью в голосе тихо произнес:
— 25 тысяч долларов… Для меня это значительные деньги. А сейчас я даже удовлетворился бы 15 тысячами.
Он наклонился вперед, на лице его застыла гримаса:
— Я даже пожертвовал бы 10 тысячами долларов, если бы…
Он сел прямо и многозначительно посмотрел на Кэлворта.
— А кто же собирался дать вам 25 тысяч долларов… Род?
Гастингс, плотно сжав губы, уставился на потолок, но не произнес ни одного слова.
— У меня возникла одна чрезвычайно интересная мысль, — произнес через некоторое время Кэлворт. — Принимая во внимание тот факт, что Род пришел сюда с заряженным оружием, и если он еще не передумал платить за расписку 25 тысяч долларов, то ему совершенно безразлично, платить за нее вам или мне. Расписка ведь теперь у меня.
Гастингс удивленно взглянул на него, как будто видел в первый раз. Ответ его прозвучал вяло и неубедительно:
— Но вы ведь ничего не знаете об этом деле. Не знаете, что за расписка и почему она столько стоит.
— А мне ничего и не нужно знать. Мне вполне достаточно того, что теперь она у меня.
— Но это же несправедливо, — голос Гастингса наполнился страстью. — В конце концов, я столько из-за нее перенес. И если это окажется не для меня…
Он не закончил свою мысль и оборвал себя на полуслове.
— Не забывайте, — сказал, ухмыляясь, Кэлворт. — Если это не для вас, то что это все в конце концов значит?
— Я вам больше ничего не скажу. Можете ее взять себе, — проговорил он с горечью. — Забирайте и получайте деньги. Мне теперь уже все равно.
— Нет, я не собираюсь получать за это деньги. Но и вы с Родом ничего абсолютно не получите.
— Что же вы тогда собираетесь делать с этой распиской?
— Не знаю. Во всяком случае, пока еще не знаю.
— Между прочим, эта штука может причинить вам кучу неприятностей, если вы не пожелаете с ней расстаться. За распиской ведь ведется охота.
— Это я уже понял. Теперь мне стали понятны некоторые приключения, случившиеся со мной: ко мне вламываются в квартиру подозрительные личности, некоторые даже с оружием, за мной устраивают настоящую слежку по всему городу, а один тип в баре… — Он услышал, как у Гастингса вырвался сдавленный звук, а затем дрожащим голосом он произнес:
— Боже мой, что же эго будет?
— Л вы что, знаете этого типа с короткой стрижкой?
Гастингс выглядел растерянным и бледным, здоровой рукой он все еще продолжал поддерживать пальцы больной руки.
Кэлворт с любопытством взглянул на него и сказал:
— Вижу, что вы его знаете. Кто же он?
Гастингс покачал головой и мрачно произнес:
— Он — убийца!
Кэлворт издал непроизвольный смешок:
— Расскажите-ка мне поподробнее, что вы знаете. Откуда нам это известно?
— Мне этого никто не говорил. Я сам видел, как он убил человека прямо у меня па глазах.
Искренний и глубокий страх запечатлелся на его красивом лине, как будто над ним поработал резец опытного скульптора, усилив при этом под глазами морщины, опустив книзу линии щек и губ, заострив немного отвисшую челюсть.
Кэлворт не без жалости наблюдал за ним, а подумав о Плейере, неожиданно почувствовал холодок, пробежавший по спине, как будто в нее ударил порыв ветра. Даже физический образ Плейера приобрел какую-то зловещую опаску.
— Выпейте чего-нибудь, — сказал Кэлворт, направляясь в спальню, так как в этот момент послышался телефонный звонок. Он уселся на кровать и поднял трубку.
— Мистер Кэлворт, это Люси бостон. Мне нужное вами встретиться.
— Но ведь я в Филадельфии, — ответил ей Кэлворт.
— Я разговаривала по телефону с Элом. Он мне все рассказал.
— Это ведь вы ему сказали, что я собирался поехать в Филадельфию? Не так ли?
— Да.
— Я был уверен, что вы так и сделаете. Поэтому я вам так и сказал.
— Теперь мне нее становится понятным. Эд сказал, что.
— Да, да, — прервал ее Кэлворт. — Как он себя чувствует? Он нс сказал вам, как он вопил, потому что получил небольшую царапину на пальце?
Она ответила ему не сразу.
— Да, добрым вас не назовешь.
— Ч го поделаешь. Это результат отсутствия хорошего воспитания.
— Я нс это хотела сказать. Я о раме Эла на пальцах.
— Ах да, небольшая ранка, величиной с дюйм. Я и сам не переношу вида крови.
— Вы иронизируете, потому что нс понимаете, в чем дело. Он — гемофилик, и малейшее кровотечение может оказаться для него роковым.
Кэлворт ответил не сразу.
— Я, к сожалению, не испытываю к нему жалости и того чувства сострадания, которым переполнены вы.
— Не нужно так язвить, мистер Кэлворт.
В этот момент он ясно представил себе ее лицо на другом конце провода, ее карие глаза, подернутые болью, руку, откидывающую прядку белокурых волос со лба.
Его раздумье прервал ее взволнованный голос:
— Мне очень нужно вас сегодня видеть, мистер Кэлворт. Эго для меня очень важно. Вы нс возражаете?
— Наоборот, я охотное вами встречусь.
— Спасибо, тогда я жду вас у себя через полчаса, до свидания.
Кэлворт вернулся в гостиную и сел за письменный стол. Затем он сгреб ворох бумаг в одну сторону стола, отвинтил колпачок ручки и, взяв пустой конверт, написал:
"Мистер Гарри Кэлворт".
Сю прервал жалобный голос Гастингса:
— Ч го будет со мной, Кэлворт? Вы собираетесь…
— Мне следовало бы препроводить вас в полицию.
Он вернулся опять к конверту и стал писать дальше:
"Рекламное агентство Чарльза Мейера", а затем он написал адрес. Не отрываясь от конверта, он произнес:
— Но я, по-видимому, этого не сделаю, и причиной тому — ваша мать-инвалид.
— Это и в самом деле так, — сказал Гастингс с достоинством.
Кэлворт продолжал подписывать конверт:
"Нью-Йорк Сити, Н У", затем промокнул чернила:
— Скажем так: я прощаю вас во имя нашего старого братства.
Гастингс поднялся. Минуту он колебался, затем медленно подошел к письменному столу и протянул в знак благодарности руку.
— Я высоко ценю вашу добропорядочность, Кэлворт.
Кэлворт пожал его руку.
— Забудем обо всем случившемся, Гастингс, простимся по-хорошему.
— Я бы хотел вам высказать одно соображение. На вашем месте, Кэлворт, я бы не стал держать расписку здесь, в доме, ради собственной безопасности.
— Спасибо, я постараюсь найти ей другое место.
— Я считаю, что должен вам дать этот совет за то, что вовлек вас в это дело, и за проявленную вами доброжелательность ко мне.
Он сделал нерешительный жест рукой.
— Если вы передумаете воспользоваться распиской…
— Тогда я дам вам об этом знать. До свидания.
— До свидания.
Когда Гастингс ушел, Кэлворт опять склонился над письменным столом. Он взял чистый лист бумаги, вложил его в конверт с адресом, заклеил его и прикрепил к нему трехцентовую марку. Затем он достал залоговую расписку из кармана, вложил ее в другой конверт, проделал с ним ту же операцию и положил обратно к себе б карман. Конверт с адресом остался у него в руках.
Выйдя m квартиры, Кэлворт вызвал лифт. Спустя минуту лифт поднялся, и из открывшейся двери показался Макс.
— Привет, Макс! — проговорил Кэлворт, входя в лифт.
— Здравствуйте, мистер Кэлворт…
Макс закрыл дверь, и лифт стал спускаться.
— Ты помнишь того бледного типа с женщиной, которые провожали меня вчера поздно вечером домой?
Макс утвердительно кивнул.
— Сегодня вечером он опять приходил. Разве ты его нс видел?
— Нет. Возможно, он пришел еще до моей смены.
— Может быть. От меня он ушел после восьми.
— Нет, я его не видел. Может быть, он поднялся по лестнице.
— Возможно.
Лифт спустился, и Макс распахнул дверцы.
— Подожди минутку, Макс. — Кэлворт вынул из кармана конверт с квитанцией. — Пусть полежит у тебя где-нибудь день-другой.
— Пожалуйста. — Макс безразлично протянул руку за конвертом.
— Это совершенно секретно, и никому ни слова… Просто спрячь где-нибудь и забудь о нем, пока я не попрошу его назад.
Макс кивнул и положил конверт в карман униформы.
Выйдя на улицу, Кэлворт подошел к почтовому ящику и опустил в него конверт с адресом, которым все время до этого держал в руке.
Кэлворт вышел из машины у дома Люси Бостон. Дверь квартиры открыл слуга и, приняв у него пальто и шляпу, провел его в огромную гостиную.
Люси улыбнулась ему, протягивая руку для приветствия. Она сидела на диване. Расположившийся рядом с ней мужчина не поднялся, а лишь слегка одернул брюки на скрещенных ногах.
— Я рада, что вы пришли, мистер Кэлворт.
На ней было коричневое платье из мягкой ткани с большим вырезом.
— А это мистер Фрэнк Лазарус. Мистер Гарри Кэлворт.
Теперь мужчина поднялся и протянул руку. Он был невысок, немного полноват, с приятным, интеллигентным лицом, глаза были прикрыты тяжелыми очками в черепаховой оправе. Ворот рубахи был расстегнут у самой шеи, а из застегнутого пиджака небрежно выбивался темный галстук.
Вид у него был спокойный и уверенный. Проницательно взглянув в лицо Кэлворта, он произнес:
— Вы художник, Кэлворт?
— Нет, вовсе нет.
— Фрэнк — художник, — вмешалась Люси. — Фрэнк Лазарус… Вы, может быть, слышали о нем?
— Боюсь, что… — улыбнулся Кэлворт.
— В галерее отца завтра открывается выставка его картин. Вы знаете "Бостон гэлери"… Там будет ретроспективная выставка работ Фрэнка за последние пять лет.