Ходж между тем доверительно продолжал:
— Не буду интриговать вас, откуда я знаю о вашем знакомстве. Мой коллега из отдела транспортных происшествий заходил к нему по делу в госпиталь и узнал от доктора, что вы тоже навещали его.
— Полиция ищет автомобиль, на котором был совершен наезд?
— Черт возьми, сразу нашли. Машина угнана и принадлежит одному парню из Стейтен Айленд. Пару месяцев назад примерно на этом же месте был убит один человек. Машину тоже нашли, и она тоже оказалась краденой… Совпадение? А то, что Гастингс живет в этом доме, вам не кажется странным?
— Действительно, странно.
— С вашей стороны было очень любезно навестить Гастингса в госпитале.
Кэлворт почувствовал, что в воздухе нависла угроза. Инспектор не переставал улыбаться и вел себя совершенно спокойно, но Кэлворту стало не по себе. Стальной блеск в расширенных и проницательных глазах Ходжа явно источал угрозу. Осторожно, боясь выдать себя лишним словом, Кэлворт сказал:
— Он живет очень уединенно, у него мало друзей.
Ходж пропустил эту реплику мимо ушей.
— У него больная мать, мне хотелось бы ему помочь.
— Послушайте, — сказал Ходж добродушно, — вы не хотите мне рассказать что-нибудь в связи с этим? Или, может быть, навести меня на какую-нибудь мысль?
— Не понимаю, что вы имеете в виду?
— Всего лишь теорию, напоминаю вам об этом еще раз. Вы же не предполагаете, что этим человеком был Гастингс?
Кэлворт спокойно возразил:
— Я думаю, что вам нужно прекратить подобные домыслы.
— Не сердитесь, Кэлворт.
— Я не сержусь, а просто отказываюсь понимать. Вы помешались на своих теориях.
— На вашем месте я бы добивался следствия, а не ставил бы палки в колеса правосудия и не считал бы копов недалекими дураками.
— Спасибо. Я запомню ваш совет.
— Это не совет — это предупреждение. Если передумаете, сообщите.
Ходж усмехнулся, а затем повернулся и сказал:
— Я еще к вам заскочу. Может быть, вы передумаете.
— Сомневаюсь.
Ходж вышел из кухни и направился к двери.
Кэлворт подождал, пока за ним не захлопнулась дверь, затем встал и налил себе еще кофе.
Раздался телефонный звонок.
— Привет! — услышал он голос Люси.
— Привет, — сказал Кэлворт. — Только собирался вам позвонить.
— Отец обещал вам позвонить, но… он у вас?
— У меня? Он разве собирался прийти сюда ко мне?
— Он сказал, что зайдет к вам в 10.30. Сначала хотел повидать Гастингса в госпитале, а затем…
— Может быть, задержался?
Она ответила тихо, почти шепотом:
— Я очень беспокоюсь. У них с Эдом вышла ссора перед его уходом, прямо здесь, в галерее. Оба кричали, но сразу же прекратили, когда я вошла.
— Я сейчас возьму такси и приеду.
— А если отец приедет и не застанет вас дома?
— Оставлю у швейцара записку… Плейера не видели?
— Нет, не видела.
— Буду у вас через двадцать минут, — сказал Кэлворт.
Повесив трубку, он сел на кровать и стал задумчиво потягивать кофе, который принес из кухни. Конечно, это не имело большого значения, и тем не менее он бы чувствовал себя лучше, если бы Плейер был где-нибудь в поле его зрения. Если участие Бостона незначительное и он ничего не знает о роли Плейера, это подтолкнуло двух братцев к более решительным действиям против него. Род знал, что Бостон собирается в больницу навестить Гастингса. Люси не допускает вины своего отца, но Кэлворт решил, что сам должен все проверить объективно, а не поддаваться влиянию Люси…
Только факты… Если он придет к какому-нибудь решению, то только на основании фактов.
ГЛАВА 14
При естественном дневном освещении, без эффектной переливающейся подсветки, картина в витрине уже не казалась столь привлекательной.
Чахоточного вида младенец, сидевший на впалых коленях своей бабушки, похоже было, вот-вот отдаст концы.
Кэлворт отвернулся от витрины и вошел в галерею. Едва дверной колокольчик возвестил о приходе посетителя, как из-за портьеры служебного кабинета вышел Род. На нем был костюм черного цвета, который вместе с темными волосами и маленькими усиками того же цвета подчеркивал бледность его лица.
Кэлворт с любезной и приятной улыбкой произнес:
— А, мистер Род, вольный стрелок… Надеюсь, вашу шляпу и пальто доставили в лучшем виде?
— Что вам нужно? — спросил Род угрюмо.
— Должно быть, чертовски хлопотное дело руководить галереей… Люди пошли такие капризные, что просто трудно угодить им.
Род посмотрел на него с минуту, затем повернулся и собрался уйти.
— Мисс Бостон здесь?
— Вон там.
Род кивнул головой в сторону главного выставочного зала, находящегося в конце коридора, увешанного многочисленными картинами.
— Вы знаете, Кэлворт, у меня такое чувство, что вам бы лучше к нам вообще не заходить.
Кэлворт хладнокровно отпарировал:
— В самом деле? Почему это вам пришло в голову?
Но неожиданное изменение в манере Рода держаться и говорить насторожило Кэлворта… Неужели Грейс уже вошла с ним в контакт и он знает, что у Кэлворта больше нет расписки… А может быть, Бостон как раз встречается с ней по этому поводу.
Глаза Рода потемнели.
— Я надеюсь, что вы отдаете себе отчет о вашем положении? Оно уже не так безопасно, как вы себе представляете.
Но Кэлворт продолжал улыбаться.
— Не пугайте меня, Род.
— Вы считаете, что я вас запугиваю?
— Конечно, — сказал Кэлворт, а про себя подумал: "Копни, копни немного поглубже…" — Я для вас олицетворение расписки. Не будет меня — не будет и расписки.
— Вы в этом уверены?..
Таинственная улыбка промелькнула на губах Рода.
— Абсолютно.
Про себя он подумал: "Сделай глубокий вдох и ныряй без оглядки в глубину".
— Пока она у меня, я могу ни о чем не беспокоиться. Я скажу вам даже больше: я решил с ней не расставаться.
— Эта ваша формула уже устарела. Предположим, я скажу вам, что эта расписка… — Он не договорил, и губы его скривились снова.
— Договаривайте… Что значит "она уже устарела"?
Род ничего не ответил.
Кэлворт пошел ва-банк. Блефовать, так уж до конца,' и он выпалил:
— Гастингс мне все рассказал.
Род резко повернулся к нему:
— Что он вам рассказал?
— Все! Я знаю, как дорога вам эта расписка. Я все знаю о Ван дер Богле и о картинах де Гроота. Если бы у меня ее не было, если бы я ее продал…
Глаза Рода превратились в щелки, дыхание стало прерывистым.
— Но она у меня, и я с ней не расстанусь, — докончил Кэлворт.
Род облегченно вздохнул.
— Да, я знаю, что она у вас. Но теперь она уже не имеет такого большого значения для нас.
— Старые приемчики торгашей, играете на понижение, стараясь сбить цену.
— Нет, — сказал Род. — Откровенно говоря, я бы купил ее по первоначальной цене, но только теперь, потому что к концу следующей недели…
Он опять умолк и даже улыбнулся.
"Итак, он не знает", — подумал Кэлворт. Скрывая удовлетворение, он быстро сказал:
— Не верю вам! Она нужна вам сейчас, и через неделю, и через месяц. Без нее у вас огонь под ногами. >
Он замолчал и улыбнулся.
Род покачал головой.
— К концу следующей недели она будет не нужна, а может быть, даже и раньше… Я дам вам знать, когда она будет не нужна…
Улыбка его стала еще зловещей.
— Через Плейера, — добавил он.
Кэлворт взглянул на забинтованную руку Рода.
— Как ваша рана?
— Плейер спит и видит вас во сне. Он очень не любит вас. У него, я бы сказал, прямо-таки патологическая ненависть… Чем вы ему так насолили?
Кэлворт прямо взглянул в глаза Рода:
— Ван дер Богля он, по-видимому, также ненавидел? Это, видимо, у него профессиональное?
Глаза Рода сверкнули, но тут же блеск их угас, и он спокойно добавил:
— Он даже не знал Ван дер Богля лично, но вот вы просто приводите его в бешенство.
— Не могу понять, — сказал Кэлворт. — Я ведь очень милый парень. Жаль, что вы меня не знаете ближе.
— Помните то, что я вам сказал.
— Благодарю вас, Род. Я буду держаться от него подальше. Нет ничего хуже, как играть с плохими мальчиками. Вы тоже имейте это в виду.
Кэлворт с серьезным видом двинулся по коридору в конец галереи. Он заметил темное облачко, пробежавшее по лицу Рода, и подумал, что задел какую-то скрытую струнку… Может быть, Род сам боялся Плейера? Нет, конечно, не открыто, но где-то в глубине души…
Ему вдруг стало ясно, что не Род, не Бостон, именно Плейер — главная фигура в их компании. Возможно, это влияние было результатом его зловещего, садистского характера, решительных, бескомпромиссных поступков, склонности к убийству. Все это держало двух первых в руках этого бандита и убийцы. Они были его нанимателями и одновременно заложниками.
Люси сидела на обитом плюшем стуле в большом зале, внимательно слушая Фрэнка Лазаруса, который объяснял ей смысл одной из своих картин. Внимание его равномерно распределялось между девушкой и полотном.
Когда Кэлворт вошел, рука художника остановилась, и он застыл, как бы пораженный мгновенным параличом.
— Продолжайте, Лазарус, — сказал Кэлворт. — Не обращайте на меня внимания.
Он подсел к Люси.
Лазарус взглянул на него своими совиными глазами.
— Вы же ничего не поймете из того, что я говорил.
Лазарус отошел от картины, и Кэлворт увидел, что на ней изображен желчный пузырь, насаженный на частокол изгороди. Работа была выполнена гуашью и называлась: "Минотавр в межсезонье".
Не обращая внимания на склонившегося над своей мазней Лазаруса, Кэлворт тихо спросил:
— Отец нашелся?
Она отрицательно покачала головой.
— Перестаньте шептаться, — сказал Лазарус. — Я продолжаю. Как я уже говорил, если вы, подобно мне, видите отсутствие воздуха, непрозрачность на полотне — это не импрессионизм, а чистейшей воды метафизика. Но вы не слушаете!
Люси посмотрела на него.