— Потому что ты скрытная, — сказала Игрейн. — И порывистая. И ты оказываешься в центре беды чаще, чем стоило бы. И некоторые из нас могут ощущать нечто ненормальное в тебе. Но важнее всего то, что ты раздражаешь людей.
Виддершинс лишь высунула язык.
— Игрейн? — спросила она через миг шепотом, чтобы больше никто не услышал. — Услышанного вами хватит, чтобы обвинить их? Он ведь только затронул…
— Мы ничего не слышали, Виддершинс, — тихо ответила она. — Чашка к стеклу? С трудом различали каждое пятое слово.
Ольгун будто охнул, Виддершинс смотрела на нее с ужасом.
— То есть…?
— Мы прибежали на шум и надеялись, что ты выведала у него что-нибудь полезное.
Виддершинс не знала, хотела она плакать или ударить кого-то, ей нужно было что-то выбрать. Но тут Сикар кашлянул и расправил плечи.
— Хорошо, майор, — сказал епископ. — Не знаю, что случилось, или когда все пошло не по плану, но я не хотел никому страданий. Я все расскажу вам.
— Да? Отлично! — все вздрогнули с ужасом, дверь кабинета медленно открылась, и двойной жуткий голос раздался снова. — Я люблю хорошие истории!
Глава четырнадцатая
— Где она?
Робин смотрела, сидя в удобном мягком кресле в центре комнаты, как расхаживал ее похититель, словно он был в клетке. Ее тюрьма не была пустой. Помимо кресла, тут был стол с соками, сыром и выпечкой, а еще горшок, если природа потребует свое. Единственным признаком ее плена были оковы на ее запястье, соединенные с цепью. Цепь соединялась с ножкой стола, давая Робин определенную свободу, хоть она не могла добраться до стен большой и в остальном пустой комнаты. Кладовая или амбар, без сомнений.
Эврард расхаживал под рядом окон. Второй стол с графином вина и парочкой заряженных пистолей стоял неподалеку.
— Можно было оставить записку, — сказала Робин, поднося кубок с соком к губам. Кубок был из тонкого дерева, его явно выбрали из-за того, что такую вещь не сделать оружием.
Эврард замер и хмуро посмотрел на нее.
— Нет, — продолжила Робин, — если вы хотели, чтобы она нашла вас, то можно было просто…
— Она найдет меня, — рявкнул он. — У моей семьи лишь несколько поместий в Давиллоне.
— Как башня? — невинно спросила Робин.
— Ты нарываешься!
Может, так, а, может, ей стоило молчать. Робин не была бойцом, как Виддершинс, не была такой смелой, такой…
Но она не была глупой, как и не была инструментом, который можно было использовать и бросить!
— Я так не думаю, — сказала она, с сомнительным успехом сделав голос стальным, как у Виддершинс. — Ты меня не ранишь, Эврард.
— Ты так уверена? — его кубок, тоже из дерева, треснул в его руке, багровые ручейки потекли по пальцам.
— Да. Ты же почти умолял Жерара и остальных не заставлять тебя стрелять в них, когда похищал меня. Ты даже извинился, когда сковывал мое запястье! — она звякнула цепью, словно можно было подумать о других оковах. — Еда, напитки… Ты не обычный похититель, понимаешь?
— Я не похититель!
Робин посмотрела на него.
— Я не такой.
Она подняла руку, тряхнула цепью.
Эврард что-то невнятно прорычал. Он поднял графин вина со стола, начал наливать и вздрогнул, когда жидкость стала протекать сквозь трещины. Фыркнув, он бросил бесполезный кубок на пол и сделал большой и не аристократичный глоток из графина, и Робин отметила, что он уже был наполовину пустым.
— Шикарно, — сказала Робин. Эврард выдвинул стул из-за стола и обмяк на нем.
— Я не похититель, — повторил он, дуясь.
— Мы с цепью не согласны.
— Боги! Это ее вина!
— Кого? Виддершинс?
Эдвард оскалился, услышав имя.
— Кого же еще?
— Это ее вина, да? Наверное, она заплатила тебе, чтобы ты похитил меня? Есть простые способы увольнения, если она…
— Это не шутка! — Эврард снова вскочил и стал расхаживать, но в этот раз к невольной гостье и от нее, а не вдоль окон. — Я не хотел, чтобы дошло до этого. Она должна была… — он замер и пожал плечами. — Я думал, так и будет. Но твоя драгоценная Виддершинс даже не приходит за друзьями.
— Она придет! — Робин поняла, что кричит, и попыталась успокоиться. — Ты ее не знаешь. Она придет, и ты пожалеешь об этом.
— Сомневаюсь, — Эврард покачал головой и вернулся к графину вина. — Вряд ли у нее есть столько чести.
Робин не помнила, как встала на ноги.
— Честь?! — она снова кричала, в этот раз ей было плевать. — Это говоришь ты? Ты?! Ты угрожал уничтожить ее жизнь! Похитил меня! Из-за чего? Из-за пары украденных сокровищ, про которые твоя семья десятки лет не вспоминала? Разве ты можешь судить о чьей-то чести?
Графин разбился о стену, оставив пару осколков в дереве и пятно вина, из-за которого казалось, что там убили двуногого комара.
— Из-за чего этому быть, дурочка?! — Эврард тоже кричал, сжатые кулаки дрожали. — Я делал все, чтобы стереть пятно с чести семьи! И пятно оставила твоя драгоценная Виддершинс!
— Верно, — Робин задумчиво посмотрела на оковы на запястье, на пятно вина на полу. — Родители сейчас тобой гордились бы?
Робин показалось, что она зашла слишком далеко. Со сдавленным воплем Эврард пересек комнату и навис над ней, поднял руку для пощечины. Робин заскулила и отпрянула, кривясь от грядущей боли.
Но удара не было. Эврард нависал над ней, кривясь, а потом опустил плечи и отошел. Робин плохо видела его, щурясь, так что открыла глаза.
Эврард медленно моргнул, а потом отошел к дальнему столу.
— Понадеемся, что ты права, — сказал он, — и она скоро будет тут. Я хочу покончить с этим.
Робин согласно кивнула. Они ждали в тишине, затерявшись в своих бурных мыслях.
Так затерявшись, что Робин моргнула и очнулась от дремы. Она огляделась. В комнате горели масляные лампы, и только они были источником света, грубо расставленные по комнате. Они начали дымить. Значит…
Часы. С их разговора с Эврардом прошли часы. Часы, во время которых Виддершинс не пришла.
Огонь расплылся из-за слез на глазах Робин. Она не сдастся, нет! Но все же…
Она невольно подавила вопль, когда Эврард появился сбоку со зловещим эхом шагов — ей не хватало этого звука, а теперь он вернулся. Может, он тоже понял, что наживка из Робин плохая, потому что его взгляд был мрачным, ладонь касалась кожаного мешочка на поясе. Робин вжалась в стул, но рука вытащила оттуда…
Ключ?
Робин задержала дыхание. Эврард опустился рядом с ней на колени. Громкий щелчок, и оковы упали. Она встала, потирая покрасневшее запястье, а он уже отошел.
— Иди домой, — сказал он, не глядя ей в глаза. — Я не…
Ночную тишину улиц разбили выстрелы. Ставни затрещали и разбились, пули пролетели и вонзились в потолок с дождем пыли и щепок. Робин закричала, что-то тяжелое врезалось в нее и сбило на пол. Точнее, не что-то, а кто-то.
Эврард. Эврард лежал на ней, закрывая собой.
Но они тут же поняли, что зря. Пистоли целились вверх, чтобы пули пролетели над головами всех в комнате. Робин и Эврард не были в опасности, кроме риска порезаться о щепки.
Отвлечение? Это сработало, ведь, когда Эврард поднялся на ноги с рапирой в руке, было слишком поздно.
Дверь распахнулась, замок явно взломали, и двое мужчин в черно-сером бросились в стороны от двери. Она держали мушкетоны, направляли их на грудь Эврарда. Третий нарушитель в темном — женщина, судя по фигуре, но похожая на двух других — прошла в дверь сзади и стояла в конце комнаты. Ее оружие тоже было направлено на юного аристократа.
— Что ж, — Эврард смотрел на них по очереди, — стоило этого ожидать, — он повернулся к четвертой фигуре, появившейся меж двух мужчин у двери. — Ты бы не пришла одна…
Он громко щелкнул зубами, когда прибывший оказался не Виддершинс, а низким денди в яркой тунике и штанах, в коротком плаще за плечом, с идеально ровными усами. На нем была шляпа с пером страуса, рапира на боку, а в правой руке он сжимал пистоль.
— Ты не Виддершинс! — сказал Эврард почти с обвинением.
— Хвала богам. Иначе вы бы не выпустили меня из дома, — он низко поклонился. — Ренард Ламберт к вашим услугам. Робин? Ты ранена?
— Нет, — сказала она, голос дрожал, она отползла от места, где упала, и встала. — Нет, я в порядке. А… где Виддершинс?
— Боюсь, милая леди не могла прийти. Я за нее.
— Ха! — Эврард покачал головой. — Я знал, что у нее ни чести, ни верности! Она…
— Месье, не стоит оскорблять человека, чьи друзья целятся в ваше сердце.
Эврард уловил логику в его словах и притих.
Ренард посмотрел на Робин.
— Иди сюда, девочка.
Она послушалась, двигалась механически, но губы были бледными, челюсть дрожала. Она ощущала тепло слез на щеках, но даже не пыталась их вытереть. Она знала, что должна быть благодарна, радоваться спасению (хоть ей оно, похоже, не требовалось), но вся радость утонула в отчаянии.
Виддершинс даже не появилась.
— И что теперь? — спросил Эврард, словно обсуждал планы на обед. В его голосе не было переживаний. — Она послала и убить за нее?
— Месье, я убиваю только для себя, — парировал Ренард. — Вы просто злитесь, что Виддершинс обошла западню.
— Бросив друзей, — фыркнул Эврард, источая презрение.
Робин видела, как палец Ренарда напрягся на курке, его лицо стало мрачнее, а оружие будто дрожало от предвкушения, хоть это было невозможно, да? В последний миг щеголь ослабил хватку и громко вздохнул. Он посмотрел на беспомощного аристократа перед собой, а потом на заплаканное лицо Робин.
И Ренард говорил, обращаясь то ли к одному из них, то ли к обоим:
— Не стоит сомневаться в ней, — тихо сказал он. — Мы с большим трудом убедили ее не приходить. Я еще никогда не видел ее такой встревоженной, девочка. Если бы не ловушка этого идиота, даже боги Священного соглашения не удержали бы ее.
— Тогда почему? — тихо спросила Робин, но ее заглушил вопрос Эврарда.
— Видимо, я должен спросить, что удержало ее? Ладно. И что бы это могло быть? Не смогла упустить кражу? Встреча с возлюбленным?