— Или индейца, — задумчиво прибавил Валландер.
Поднявшись, он почувствовал, как стрельнуло в коленях. Время, когда безнаказанно можно было посидеть на корточках, давно для него миновало.
— У меня все, — сказал врач. — Я уже сообщил в Мальмё, что мы скоро прибудем с телом.
Валландер не ответил. Его внимание привлекла одна деталь в одежде Веттерстедта. Ширинка была расстегнута.
— Вы трогали одежду? — спросил он врача.
— Только сзади, вокруг раны на позвоночнике, — ответил тот.
— Я хочу попросить вас кое о чем, — продолжил он. — Не могли бы вы проверить, все ли на месте у него в ширинке?
Врач удивленно взглянул на Валландера.
— Если убийца срезал половину макушки, то он с таким же успехом мог отрезать и кое-что другое, — пояснил Валландер.
Врач кивнул и натянул на руки полиэтиленовые перчатки. Затем осторожно засунул руку в ширинку и пощупал внутри.
— Кажется, все на месте, — сказал он, вытащив руку.
Валландер кивнул.
Тело Веттерстедта увезли. Валландер повернулся к Нюбергу, стоявшему на коленях около лодки, которую успели перевернуть дном вниз.
— Ну как? — спросил Валландер.
— Не знаю, — ответил Нюберг. — Этот дождь уничтожил все следы.
— Все-таки надо покопать здесь завтра, — сказал Валландер и пересказал слова врача. Нюберг кивнул.
— Если кровь есть, мы ее раскопаем. Ты хочешь, чтобы мы особенно тщательно поискали в каком-нибудь конкретном месте?
— Вокруг лодки, — ответил Валландер. — А потом в районе от входа в сад вниз к морю.
Нюберг показал на открытую сумку. В ней лежало несколько пакетов.
— Я нашел у него в карманах только спичечный коробок, — сказал он. — Ключи у тебя. А одежда очень высокого качества. Не считая деревянных башмаков.
— Кажется, в доме ничего не тронуто, — сказал Валландер. — Но хорошо бы ты осмотрел его сегодня же вечером.
— Я не могу быть в двух местах одновременно, — проворчал Нюберг. — Если осталась возможность откопать какие-то следы здесь, надо делать это, пока дождь не смыл их окончательно.
Валландер возвращался в дом, когда обнаружил, что Йоран Линдгрен все еще здесь. Валландер подошел к нему. Он заметил, что Линдгрен замерз.
— Езжайте домой, — сказал он.
— Можно мне позвонить папе и рассказать? — спросил он.
— Можно, — ответил Валландер.
— А что произошло? — спросил Йоран Линдгрен.
— Пока не знаем, — сказал он.
За ограждениями по-прежнему стояла кучка любопытных, наблюдавших за работой полиции. Несколько пожилых людей, молодой человек с собакой, парень на мопеде. Валландер нервно подумал о том, что́ предстоит полицейским. Министр юстиции, которому разрубили позвоночник, а вдобавок еще и скальпировали, — это новость, которую газеты, радио и телевидение будут муссировать каждый день. Единственный положительный момент, который можно себе вообразить в этой ситуации, — то, что девушка, сгоревшая на рапсовом поле Саломонсона, не попадет на первую полосу газет.
Ему захотелось по нужде. Спустившись к воде, Валландер расстегнул ширинку. «А может, все просто, — подумал он. — Ширинка у Веттерстедта расстегнута потому, что в тот момент, когда на него напали, он мочился».
Он стал подниматься к дому. Но внезапно остановился. У него было такое чувство, будто он что-то упустил из виду. И тут он вспомнил, что́. Он пошел обратно к Нюбергу.
— Ты не знаешь, где Сведберг? — спросил он.
— Наверное, пытается найти еще полиэтилен, а лучше бы брезент. Надо накрыть песок, пока все дождем не смыло.
— Я хочу поговорить с ним, когда он вернется, — сказал Валландер. — А где Мартинсон с Хансоном?
— Мартинсон, наверное, поехал купить какой-нибудь еды, — с кислым видом ответил Нюберг. — Но у кого сейчас есть время на еду, черт возьми?
— Мы можем послать кого-то, чтобы тебе купили перекусить, — сказал Валландер. — А где Хансон?
— Он должен проинформировать кого-нибудь из прокуроров. Я не голоден.
Валландер снова отправился к дому. Он снял насквозь промокшую куртку, стянул сапоги и почувствовал, что проголодался. Анн-Бритт сидела в кабинете Веттерстедта и осматривала содержимое письменного стола. Валландер вошел на кухню и включил свет. Он вспомнил, как они пили кофе, сидя на кухне у Саломонсона. А теперь Саломонсон мертв. По сравнению с кухней фермера, кухня Веттерстедта представляла собой совсем другой мир. По стенам развешаны блестящие медные сковороды. Посередине — открытая жаровня с вытяжкой на месте бывшего дымохода старинной духовой печи. Валландер открыл холодильник и достал сыр с пивом. В одном из красивых шкафчиков, которыми были увешаны стены, он нашел сухие хлебцы. Без единой мысли в голове, он уселся за стол и принялся есть. Когда в коридор вошел Сведберг, он как раз окончил трапезу.
— Нюберг сказал, ты хочешь поговорить со мной?
— Ну что, нашел брезент?
— Продолжаем работать, накрыли как смогли. Мартинсон звонил в метеоцентр выяснить, когда прекратится дождь. Узнал, что будет лить всю ночь. А потом у нас появится несколько часов, прежде чем дождь зарядит заново. Но в этот промежуток подует настоящий летний ветрила.
На полу вокруг сведберговых сапог образовалась лужа. Но Валландер не стал говорить ему, что сапоги надо бы снять. Едва ли они найдут тайну смерти Густава Веттерстедта у него на кухне.
Сведберг сел и вытер волосы носовым платком.
— Я смутно помню, что как-то ты говорил, будто в молодости увлекался историей индейцев, — начал Валландер. — Я не ошибся?
Сведберг удивленно посмотрел на него.
— Да, — сказал он. — Я много читал про индейцев. И никогда не смотрел всех этих фильмов, которые все равно не говорят правду об их жизни. Я переписывался со знатоком индейской культуры Ункасом, который когда-то победил в телевизионном конкурсе — меня тогда еще и на свете не было. Он многому меня научил.
— Ты, наверно, недоумеваешь, почему я спросил тебя об этом? — продолжал Валландер.
— Да, собственно, нет, — ответил Сведберг. — Ведь убийца снял скальп с Веттерстедта.
Валландер внимательно посмотрел на него.
— Ты так считаешь?
— Если считать скальпирование искусством, то преступник владеет им почти в совершенстве. Один надрез острым ножом на лбу. Затем несколько надрезов вдоль висков. Чтобы одним махом содрать кожу.
— Он умер от рубленой раны чуть пониже лопаток, — продолжал Валландер.
Сведберг пожал плечами.
— Индейские воины наносили удар в голову, — сказал он. — Позвоночник разрубить трудно. Топор надо держать косо. Особенно, если жертва находится в движении.
— А если жертва стоит неподвижно?
— В любом случае индейцы так не делали, — ответил Сведберг. — Не в их обычаях было убивать человека со спины. Да и вообще убивать кого-либо.
Валландер наклонил голову и подпер лоб рукой.
— Почему тебя это интересует? — спросил Сведберг. — Вряд ли Веттерстедта зарубил индеец.
— А кто еще мог снять скальп?
— Сумасшедший, — ответил Сведберг. — Тот, кто это совершил, явно не в себе. Мы должны поймать его как можно скорее.
— Знаю, — сказал Валландер.
Сведберг поднялся и вышел. Валландер взял половую тряпку и вытер лужу на полу. Затем пошел к Анн-Бритт Хёглунд. Было почти пол-одиннадцатого.
— Голос у твоего отца был невеселый, — сказала она, когда Валландер очутился у нее за спиной. — Кажется, больше всего его разозлило то, что ты не позвонил ему раньше.
— И здесь он прав, — ответил Валландер. — Нашла что-нибудь?
— На удивление мало, — ответила она. — На первый взгляд, ничего не украдено. Замки на шкафах целы. Наверно, у него была домработница, которая и поддерживала порядок в таком огромном доме.
— Почему ты так думаешь?
— Есть два обстоятельства. Во-первых, существует большая разница между тем, как наводит порядок мужчина, и как это делает женщина. Не спрашивай, почему. Просто это так, и все тут.
— А второе?
— Я нашла ежедневник с пометкой «поломойка» и указанием времени. Пометка повторяется два раза в месяц.
— Там на самом деле написано «поломойка»?
— Прекрасное старинное слово с пренебрежительным оттенком.
— Посмотри, когда она приходила в последний раз.
— В этот четверг.
— Теперь понятно, почему везде так чисто прибрано.
Валландер опустился на стул по другую сторону письменного стола.
— А что там у вас на берегу? — спросила она.
— Рубленый удар вдоль позвоночника. Мгновенная смерть. Убийца снял скальп и испарился.
— Раньше ты говорил, что преступники орудовали по крайней мере вдвоем.
— Знаю, — ответил он. — Но на настоящий момент я могу сказать только, что мне все это совершенно не нравится. Зачем кому-то понадобилось убивать пожилого мужчину, который жил в уединении в течение двадцати лет? И почему с него сняли скальп?
Они молчали. Валландер думал о сгоревшей девочке. О мужчине со срезанным скальпом. И о проливном дожде за окном. Он попытался отделаться от маячивших перед глазами неприятных картин, вспоминая, как они с Байбой сползали с подветренной стороны песчаных дюн у Скагена. Но девочка с горящими волосами все бежала и бежала. А Веттерстедт лежал на носилках в машине, направлявшейся в Мальмё.
Усилием воли отогнав мрачные мысли, Валландер посмотрел на Анн-Бритт.
— Твои предположения, — сказал он. — Что ты об этом думаешь? Что же в действительности произошло? Рассказывай по порядку. Ни о чем не умалчивая.
— Он вышел из дома, — сказала Анн-Бритт. — Хотел прогуляться по побережью. Встретиться с кем-нибудь. Или просто поразмяться. Но вышел он ненадолго.
— Почему?
— Деревянные башмаки. Старые и поношенные. Неудобные. Но вполне подходящие, если собираешься немного прогуляться.
— Продолжай.
— Это случилось вечером. Что говорит медэксперт по поводу времени?
— Он пока не знает. Продолжай. Почему вечером?
— Днем слишком велик риск, что тебя заметят. В это время года на побережье всегда кто-нибудь да есть.