— Во времена его бытности министром юстиции случилось многое, о чем помним мы все, — сказал Валландер. — Из всех министров правосудия и полицейских начальников, которые приходили и уходили за это время, Веттерстедт меньше всех с нас спрашивал.
Они поделили между собой задания. Валландер захотел лично переговорить с горничной Веттерстедта. Все договорились встретиться вновь в четыре часа во второй половине дня.
— Остались две вещи, — сказал Валландер. — Во-первых, нас будут осаждать фотографы и журналисты. Такое убийство как раз во вкусе масс-медиа. Нам придется столкнуться с газетными афишами, вроде таких: «В Швеции снимают скальпы». Лучше уж сообщить всю информацию прессе прямо сегодня. Мне бы не хотелось этим заниматься.
— Ничего не получится, — сказал Сведберг. — Ты обязан взять ответственность на себя. Как бы ты ни старался этого избежать, ты умеешь общаться с ними лучше, чем остальные.
— Но не могу же я один с ними разговаривать, — воспротивился Валландер. — Пусть и Хансон тоже поучаствует. И Анн-Бритт. Давайте назначим на час дня?
Они уже собрались разойтись, но Валландер попросил их задержаться.
— Мы не можем пустить на самотек расследование по делу о девушке, поджегшей себя на рапсовом поле, — сказал он.
— Ты думаешь, это как-то связано с убийством Веттерстедта? — удивленно спросил Хансон.
— Конечно, нет, — ответил Валландер. — Просто надо продолжать попытки установить личность девушки, пока мы будем заниматься делом Веттерстедта.
— В компьютерной базе данных сведения о ней отсутствуют, — сказал Мартинсон. — Комбинация инициалов ничего не дала. Но я обещаю продолжить поиски.
— Кто-нибудь должен ее хватиться, — сказал Валландер. — Молодая девушка. По-моему, все это странно.
— Лето на дворе, — сказал Сведберг. — Молодежь постоянно куда-то ездит. Несколько недель может пройти, пока ее начнут разыскивать.
— Разумеется, ты прав, — согласился Валландер. — Подождем немного.
Без четверти восемь они разошлись. Валландер провел оперативку в бешеном темпе, поскольку работы у всех было навалом. Вернувшись в свой кабинет, он быстренько просмотрел записи о том, куда нужно позвонить. Срочных звонков вроде не было. Он достал из ящика тетрадь на пружинке и написал имя Густава Веттерстедта в самом верху на первой странице. Затем он откинулся на стуле и прикрыл глаза. «Что можно сказать об этом убийстве? Кто был человек, разрубивший Веттерстедта топором и снявший с него скальп?»
Валландер склонился к столу.
Он записал: «Ничто не указывает на то, что Густава Веттерстедта ограбили, хотя пока что такую возможность, конечно, целиком исключить нельзя. Это отнюдь не случайное убийство, если только это не дело рук сумасшедшего. Убийца заранее отвел время на то, чтобы спрятать труп. Остается мотив мести. Кто имел основания взять реванш у Густава Веттерстедта таким кровавым способом?»
Валландер отложил карандаш и перечитал написанное с растущим неудовольствием.
«Слишком рано, — подумал он. — Я пытаюсь сделать заключительные выводы, которые пока сделать невозможно. Надо повременить».
Он поднялся и вышел из полицейского управления. Дождь кончился. Синоптик со Стурупского аэропорта оказался прав. Валландер поехал на виллу Веттерстедта.
На берегу по-прежнему стояли ограждения. Нюберг со своими людьми убирал брезент, закрывавший берег. Этим утром за ограждениями толпилось много любопытных. Открыв входную дверь при помощи связки ключей Веттерстедта, Валландер направился прямиком в кабинет. Он методично продолжил поиски, начатые Анн-Бритт накануне вечером. На выяснение имени женщины, которая служила у Веттерстедта «поломойкой», ушло не больше получаса. Звали ее Сара Бьёрклунд, а жила она в районе, который, насколько Валландеру было известно, располагался сразу за универмагом у въезда в западную часть города. Он подошел к телефону, стоявшему на столе, и набрал ее номер. Прозвучало восемь сигналов, прежде чем на другом конце сняли трубку. Валландер услышал хриплый мужской голос.
— Я хотел бы поговорить с Сарой Бьёрклунд, — сказал Валландер.
— Ее нет, — ответил мужчина.
— А когда она будет?
— А кто ее спрашивает? — недоброжелательно переспросил мужчина.
— Курт Валландер из полиции Истада.
На другом конце воцарилось долгое молчание.
— Алло, вы меня слышите? — спросил Валландер, не скрывая своего нетерпения.
— Это как-то связано с Веттерстедтом? — спросил мужчина. — Сара Бьёрклунд — моя жена.
— Я хочу поговорить с ней.
— Сейчас она в Мальмё. Она вернется ближе к обеду, во второй половине дня.
— Когда ее можно застать? В какое время? Постарайтесь сказать поточнее!
— В пять она будет наверняка.
— Значит, в пять я буду у вас, — сказал Валландер и повесил трубку.
Он вышел из дома и спустился к Нюбергу. За ограждениями стояла толпа народа.
— Нашли что-нибудь? — спросил Валландер.
Нюберг держал в руке ведро песка.
— Ничего, — ответил он. — Но если он был убит на берегу и упал на песок, надо искать следы крови. Кровь должна была брызнуть струей — на лбу находится мощный кровеносный сосуд.
Валландер кивнул.
— Где был найден баллончик? — спросил он чуть погодя.
Нюберг указал на место за ограждениями.
— Сомневаюсь, что баллончик как-то связан с этим убийством, — сказал Валландер.
— Я тоже, — согласился Нюберг.
Валландер уже собрался было вернуться к автомобилю, как вспомнил, что у него был еще один вопрос к Нюбергу.
— Лампа у входа в сад была выбита, — сказал он. — Не посмотришь?
— А от меня ты чего хочешь? — спросил Нюберг. — Мне что, новую вкрутить?
— Я просто хотел узнать, почему она не горит, — сказал Валландер. — И больше ничего.
Он вернулся в управление. Небо было серым, но дождя не предвиделось.
— Журналисты звонят весь день, не переставая, — сообщила Эбба, когда он проходил мимо дежурной части.
— Им назначили встречу на час дня, — ответил Валландер. — А где Анн-Бритт?
— Вышла секунду назад. Она не сказала, куда направляется.
— А Хансон куда подевался?
— По-моему, он у Пера Окесона. Найти его?
— Нам надо подготовиться к пресс-конференции. Проследи, чтобы в конференц-зале было достаточно стульев. Будет очень много народа.
Валландер вошел в свой кабинет и стал готовиться к выступлению перед прессой. Где-то через полчаса в дверь постучала Анн-Бритт Хёглунд.
— Я ездила к Саломонсону, — сказала она. — Кажется, я нашла ключ к загадке, где девушка раздобыла столько бензина.
— У Саломонсона на скотном дворе хранился бензин?
Анн-Бритт утвердительно кивнула.
— Тогда все понятно, — сказал Валландер. — Значит, она могла прийти на рапсовое поле пешком. Ей незачем было ехать на машине или на велосипеде.
— Могли они быть знакомы с Саломонсоном? — спросила Анн-Бритт.
Валландер задумался.
— Нет, — ответил он. — Саломонсон не соврал. Он до этого никогда ее не видел.
— Значит, девушка пришла откуда-то пешком. Она зашла на скотный двор и нашла канистры с бензином. Пять из них она захватила с собой на рапсовое поле. А затем подожгла себя.
— Примерно так, — сказал Валландер. — Даже если мы установим личность, нам никогда не удастся до конца разобраться в том, что же в действительности произошло.
Они сходили за кофе и обсудили, что будут говорить на пресс-конференции. Около одиннадцати к ним присоединился Хансон.
— Я разговаривал с Пером Окесоном. Он сказал, что собирается связаться с главным прокурором.
Валландер оторвался от своих бумаг и удивленно посмотрел на него.
— Это еще зачем?
— Густав Веттерстедт был когда-то важной птицей. Десять лет назад убили премьер-министра. А теперь убит министр юстиции. Думаю, он хочет проследить за тем, чтобы расследование проводилось с особой тщательностью.
— Если бы Веттерстедт до сих пор был министром юстиции, это было бы понятно, — сказал Валландер. — Но ведь умер пожилой пенсионер, который уже давно не при делах.
— Скажи об этом Окесону сам, — ответил Хансон. — Я просто пересказал его слова.
В час дня они сидели в конференц-зале на невысокой трибуне. Они договорились по возможности сократить встречу. Самое главное — предотвратить шквал диких и необоснованных газетных спекуляций. Поэтому они решили отвечать расплывчато на вопрос, как был убит Веттерстедт. Они вообще не будут упоминать о содранном скальпе.
Зал был битком набит народом. Как и предсказывал Валландер, шведские газеты решили, что убийство Веттерстедта — дело чрезвычайно важное. Валландер насчитал три видеокамеры разных телеканалов.
Потом, когда конференция была окончена и последний журналист удалился, Валландер отметил, что все прошло на редкость гладко. На вопросы они отвечали очень коротко, все время ссылаясь на то, что в интересах следствия они не могут говорить более подробно и сообщать детали происшедшего. Под конец журналисты поняли, что им не пробиться сквозь невидимую стену, которую Валландер выстроил вокруг себя и своих коллег. Когда журналисты покинули зал, он позволил представителям местного радио взять у него интервью, тогда как Анн-Бритт Хёглунд стояла перед одной из видеокамер.
Под конец пресс-конференции Пер Окесон незаметно прокрался в зал и встал позади журналистов. Теперь он поджидал, когда Валландер освободится.
— Говорят, ты собираешься позвонить главному прокурору, — сказал Валландер. — Уже поступили какие-нибудь указания?
— Он хочет, чтобы его держали в курсе дела, — ответил Пер Окесон.
— Мы будем информировать тебя каждый день, — заверил его Валландер. — И, разумеется, сообщим, когда в деле произойдут серьезные сдвиги.
— У тебя все?
— Все.
В четыре часа ненадолго собралась следственная группа. Валландер знал, что сейчас работа идет полным ходом, не время для отчетов. Они договорились встретиться на следующий день в восемь, если не произойдет каких-либо чрезвычайно важных событий.