— Признаться честно, я удивлен, — сказал Валландер. — Кто тебя сюда привез?
— Слава богу, у Гертруд есть водительские права и автомобиль, — ответил отец. — Пока я у тебя, она поехала навестить родственницу. Смотрел матч ночью?
— Нет, в это время я работал.
— Было здорово. Я вспомнил, как это происходило в 1958 году, когда чемпионат мира проходил в Швеции.
— Ты же никогда не интересовался футболом.
— Я всегда его любил.
Валландер взглянул на него с недоумением.
— Как же я об этом не знал?
— Ты много чего не знаешь. В 1958-м был такой шведский защитник, которого звали Свен Аксбом. Помню, у него были трудности с бразильским крайним нападающим. Ты, небось, забыл?
— Я тогда еще под стол пешком ходил.
— Да, к футболу ты никогда особой склонности не питал. Может, поэтому ты стал полицейским?
— Я сделал ставку на победу российской сборной, — сказал Валландер.
— Охотно верю, — ответил отец. — Сам-то я поставил на 2:0. Гертруд была поосторожнее. Она рассчитывала на 1:1.
Беседа о футболе подошла к концу.
— Хочешь кофе? — предложил Валландер.
— Спасибо, давай.
Валландер сходил за кофе. В коридоре он столкнулся с Хансоном.
— Посмотришь, чтобы меня не беспокоили в ближайшие полчаса? — попросил Валландер.
Хансон озабоченно нахмурился.
— Мне нужно безотлагательно поговорить с тобой.
Валландера раздражал высокопарный язык Хансона.
— Через полчаса, — повторил он. — Тогда можешь говорить со мной сколько влезет.
Вернувшись в кабинет, он закрыл дверь. Отец взял в руки пластиковый стаканчик. Валландер уселся за письменный стол.
— Надо сказать, что для меня это неожиданность, — сказал он. — Никогда бы не подумал, что увижу тебя в полицейском управлении.
— Для меня самого это неожиданность, — ответил отец. — Я бы и не приехал, если бы не было необходимости.
Валландер поставил стаканчик с кофе на стол. Как же он сразу не догадался, что отца могло привести сюда что-то крайне важное!
— Что-нибудь случилось? — спросил Валландер.
— Ничего особенного, если не считать, что я болен, — незатейливо ответил отец.
Валландер тут же почувствовал, как засосало под ложечкой.
— Как так? — спросил он.
— Я постепенно утрачиваю понимание происходящего, — безразлично произнес отец. — Не помню, как называется эта болезнь. Что-то вроде старения мозга. Начинаешь сам себя раздражать. И развивается это очень быстро.
Валландер знал эту болезнь. Он вспомнил, что то же самое было у матери Сведберга. Но и сам не мог припомнить, как она называется.
— Как ты об этом узнал? — спросил он. — Ты был у врача? Почему ты раньше ничего не говорил?
— Я даже был у специалиста из Лунда, — ответил отец. — Гертруд меня возила.
Отец замолчал и глотнул кофе. Валландер не знал, что сказать.
— Я, собственно, приехал, чтобы попросить тебя кое о чем, — сказал отец, взглянув на него. — Если это не нарушит твоих планов.
В этот момент зазвонил телефон. Валландер приподнял трубку и, не ответив, положил ее обратно на рычаг.
— Я могу подождать, — заметил отец.
— Я просил, чтобы меня не беспокоили. Лучше расскажи, что у тебя за просьба.
— Я всегда мечтал побывать в Италии, — сказал отец. — И пока не поздно, хочу туда съездить. Я подумал, что тебе надо бы поехать со мной. Гертруд в Италии делать нечего. Да, по-моему, она и сама не хочет. Вся поездка будет за мой счет. На это у меня деньги есть.
Валландер посмотрел на отца. Тот был каким-то маленьким и сгорбившимся. Словно только сейчас он стал действительно старым. Скоро ему восемьдесят.
— Решено, едем в Италию, — сказал Валландер. — Думаешь, когда нам туда отправиться?
— Наверно, лучше не откладывать надолго, — ответил тот. — Говорят, в сентябре там не слишком жарко. А может, в это время тебе неудобно?
— Свободная неделя у меня всегда найдется. Но ты, наверно, думал пробыть там подольше?
— Неделя — это в самый раз.
Нагнувшись, отец отставил кофе в сторону. Встал.
— Не буду тебя больше задерживать, — сказал он. — Подожду Гертруд на улице.
— Лучше посиди здесь, — предложил Валландер.
Отец погрозил ему своей палкой.
— У тебя дел невпроворот, — сказал он. — Чем ты там занимаешься, я не знаю. Я на улице подожду.
Валландер проводил его до дежурной части, где он уселся на диван.
— Мне бы не хотелось, чтобы ты здесь дожидался, — сказал отец. — Скоро приедет Гертруд.
Валландер кивнул.
— Значит, решено — едем в Италию, — сказал он. — Как только будет время, я к тебе доберусь.
— Приятное будет путешествие, — ответил отец. — Хотя никогда не знаешь наперед.
Валландер оставил отца и подошел к девушке из дежурной части.
— Извините меня, — сказал он. — Вы правильно сделали, что позволили отцу дожидаться у меня в кабинете.
Он вернулся к себе. И вдруг заметил, что на глаза навернулись слезы. Хотя отношения с отцом у него были напряженные и совесть на этот счет у Валландера была нечиста, сейчас ему стало очень печально при мысли о том, что отец скоро покинет его. Когда-то мы были настолько близки, что ничто не могло нас разделить. И Благородные Меценаты на шикарных американских лимузинах приезжали покупать твои картины. Уже тогда ты говорил о поездке в Италию. А в другой раз, всего лишь несколько лет назад, ты уже совсем собрался туда поехать. Я обнаружил тебя, одетого в пижаму, на полпути, с сумкой в руках. Но теперь мы действительно туда отправимся. И ничто нас не разлучит.
Валландер вернулся к столу и набрал номер сестры в Стокгольме. Автоответчик сообщил, что она вернется вечером.
Ему не сразу удалось забыть о визите отца и снова сосредоточиться на расследовании. Ему было неспокойно. Он все еще не мог смириться с тем, что́ ему пришлось услышать от отца. Он не хотел признавать, что это правда.
После разговора с Хансоном Валландер основательно рассмотрел и проанализировал состояние дела. В начале одиннадцатого он позвонил домой Перу Окесону и изложил свою точку зрения. Закончив беседу, он поехал на Мариягатан, принял душ и переоделся. В двенадцать он уже ехал обратно в полицейское управление. По пути в кабинет Валландер зашел за Анн-Бритт Хёглунд. Он рассказал ей об окровавленной бумажке, которую нашел позади сарая дорожных рабочих.
— Ты связалась с психологами из Стокгольма? — спросил он.
— Я разыскала человека по имени Роланд Мёллер, — ответила она. — Он сейчас у себя на даче возле Ваксхольма. Нужно только, чтобы Хансон как исполняющий обязанности шефа написал формальную просьбу.
— Ты с ним разговаривала по этому поводу?
— Он уже все сделал.
— Отлично, — сказал Валландер. — А теперь давай поговорим совсем о другом. Как тебе мысль о том, что преступник всегда возвращается на место преступления?
— Это расхожий вымысел и правда одновременно.
— Что здесь вымысел?
— То, что это происходит во всех случаях без исключения. Всегда.
— А что тогда правда?
— То, что на самом деле это случается только иногда. Классическим примером из нашей собственной практики можно считать случай, произошедший здесь, в Сконе. Полицейский, который в 50 лет совершил несколько убийств, а потом сам принимал участие в их расследовании.
— Это не лучший пример, — возразил Валландер. — Ему пришлось туда возвращаться. А я говорю о тех, кто приходит назад по собственной воле. Зачем они это делают?
— Чтобы подразнить полицию. Чтобы потешить свое самолюбие. Или чтобы узнать, насколько полиция продвинулась в расследовании.
Валландер задумчиво кивнул.
— А почему ты спрашиваешь?
— У меня было странное ощущение, — сказал Валландер. — Такое чувство, будто за ограждениями возле усадьбы Карлмана я видел человека, которого встречал на берегу, когда мы расследовали убийство Веттерстедта.
— А что, разве такого не может быть? — удивленно спросила Анн-Бритт.
— Нет, может. Но в этом человеке было что-то такое необычное. Только не могу понять, что именно.
— Здесь я, наверно, помочь тебе не смогу.
— Знаю, — сказал Валландер. — Но хотелось бы, чтобы в будущем как-нибудь ненавязчиво фотографировали тех, кто толпится за ограждениями.
— В будущем?
Валландер понял, что сболтнул лишнее. Он трижды постучал указательным пальцем по столу.
— Я, конечно, надеюсь, что больше убийств не будет, — сказал он. — Но вдруг.
Он проводил Анн-Бритт в ее кабинет. Затем вышел на улицу. Отца возле дежурной части уже не было. Валландер поехал к закусочной, расположенной у одного из въездов в город, и съел гамбургер. Термометр показывал двадцать шесть градусов тепла. Без четверти час он уже был в полицейском управлении.
Пресс-конференция в полицейском управлении Истада в день Праздника середины лета запомнилась тем, что Валландер полностью перестал понимать смысл происходящего и вышел из зала еще до того, как все закончилось. Впоследствии он в этом не раскаивался. Да и большинство его коллег решили, что поступил он совершенно верно. Однако на следующий день Валландеру позвонили из Главного полицейского управления, и хлопотливый начальник, занимавший должность шефа канцелярии, указал ему на то, что полицейскому не пристало вступать в конфликт с прессой. Отношения между масс-медиа и полицейским корпусом издавна были довольно напряженными, и лишние осложнения им не нужны.
Случилось это уже под конец пресс-конференции. Один журналист из какой-то вечерней газеты стал давить на Валландера дотошными вопросами по поводу скальпов. Валландер до последнего пытался избежать разговора о слишком уж кровавых подробностях. Он довольствовался сообщением о том, что часть волосяного покрова была срезана и у Веттерстедта, и у Карлмана. Но журналист не унимался. Он продолжал настаивать, несмотря на то, что Валландер уже отказался распространяться на эту тему, сославшись на интересы следствия. В тот момент у него страшно разболелась голова. Когда журналист обвинил Валландера в том, что теперь скрывать детали происшедшего — это настоящее лицемерие, Валландер внезапно потерял терпение. Он треснул кулаками по столу и встал.