Канищева мы нашли примерно через полкилометра. Он неподвижно лежал на правом боку. Нелепо задравшийся конец левой лыжи не предвещал ничего хорошего.
– Витек, очнись! Витек!..
Одегов энергично растирал снегом щеки товарища, всматриваясь в его бледное лицо. Кровь постепенно прибывала, на правой щеке Канищева обозначилось белое пятно. Обморожение…
– Это ты, Серега?.. – Голос звучал очень слабо.
Я достал флягу со спиртом. Без лишних слов Одегов схватил ее и поднес к бескровным губам Канищева.
– Глотни-ка… Ничего, боец. – Одегов утешал друга, как младшего брата. – Это только на пользу…
Примерно через час группы сошлись у подножия сопки. Бурная радость, объятия, похлопывания по плечам вызывали ассоциации с документальными кадрами времен войны. «Воссоединение двух фронтов», никак не меньше. Я постоял немного в стороне, а когда приветствия и объятия поутихли, обратился к бойцам:
– Как вы прошли эту трепку, Конин? Глядя на вас, можно подумать, что никакой бури и не было.
– Ого!.. Еще какая!.. Как увидел, что задувать начинает, собрал всех вместе. Так мы и согревали друг друга.
«Молодец парень, вовремя сообразил… Почему же я не догадался? Ведь все решали считаные минуты…»
– Ну что ж, подведем итоги.
– За трудовой день, что ли? – В присутствии зрителей Одегов не мог лишить себя удовольствия подурачиться.
– И за день, и в целом… Запаса еды хватит еще на два дня. Каких-либо следов «Крота» или тел наших предшественников не обнаружено. Сегодня мы должны были закончить прочесывание горной части, но по известным причинам не успели.
– Да уж, причины известны… – начал было Одегов, но шутку никто не поддержал.
Объективности ради следовало бы отметить «гостеприимство» хозяев, никак себя до сих пор не проявивших, но я не стал этого делать: напоминание о том, что каждый наш шаг, скорее всего, отслеживается, могло вызвать уныние, а нам и так досталось от бурана. Кроме того, план дальнейших действий у меня потихоньку созревал, оставалось только детали додумать.
– Сейчас идем к северной оконечности следующей большой сопки и устраиваемся на ночлег. Вопросы есть?
– Рано вроде бы еще?
– Тебе что, Конин, поработать не терпится? – это был, конечно, Одегов.
– Да нет, это я так…
Начало следующего, четвертого дня мало чем отличалось от предыдущих. После очередной порции изрядно надоевших сухарей с салом мы отправились прочесывать запланированную территорию. Неожиданно, примерно через полчаса, от Конина поступил срочный вызов, код которого означал «Чрезвычайные обстоятельства».
Я трижды постучал по дереву, имитируя стук дятла, и все быстро собрались около меня. Тихим голосом оповестил команду:
– Пришел сигнал срочной помощи. Причина неизвестна, предположительно возможны два варианта: или они напоролись на неприятеля, или возникла нештатная ситуация. Идем обратно в удвоенном темпе. Перед выходом – проверка амуниции.
Цепочка из четырех лыжников двигалась ударным темпом. Впереди шел Одегов, чье тяжелое дыхание слышал даже замыкающий Баталин. Шедший вторым командир поддерживал заданный темп без напряжения, с демонстративной легкостью. Шаг в шаг за ним скользил привычно сосредоточенный Канищев.
Двигаясь, я лихорадочно обдумывал ситуацию: «Если бы они вступили в бой, то мы бы услышали выстрелы, хотя бы слабые или отраженные эхом. Возможно, они попали в засаду, но это вряд ли. Кто-нибудь все равно успел бы пальнуть. Если не столкновение с хозяевами, то что тогда? Впрочем, не стоит гадать. В тайге, да еще на чужой территории, может случиться все что угодно».
Своих мы увидели издалека. Один стоял, опустив голову, двое сидели на корточках и колдовали над кем-то лежащим.
– Что произошло? – издалека выкрикнул я.
– Сагдеев угодил в яму.
– С последствиями?
– Да, к сожалению, – Конин опустил голову, – сильный вывих. Или перелом…
Я приблизился к раненому. Тот полулежал, опираясь на локоть. Оголенная левая нога, над которой склонился Соскачев, выглядела неестественно: сильно вспухшая лодыжка синела на глазах.
– Вот, товарищ, майор, отыгрался я…
– Это ты брось, Керим! Полежишь немного, отдохнешь – и в дело.
В ответ Сагдеев слабо улыбнулся.
– Как это случилось?
– Понимаете, может, он и проскочил бы эту яму с ходу, но я ему как раз знак подал смотреть внимательно вперед. Там виднеется что-то… – Голос Конина выдавал его настроение: парень явно чувствовал себя виноватым. – Смотрю перед собой, потом поворачиваюсь в его сторону. Он правее шел… И вижу что-то странное: Керим начинает погружаться вниз. Протер глаза, думал, показалось… Нет, смотрю – он палками взмахнул и начал проваливаться по землю. Ну, мы все к нему, а он лежит на дне здоровенной ямины и ни звука: от болевого шока потерял сознание.
– Откуда яма-то взялась? Охотники в приграничной полосе не бродят… и на естественное образование не похожа: ее так снегом занесло бы, что и захочешь – не провалишься…
– Мы тоже ничего не поняли, кроме того, что яма подготовлена специально: она сверху ветками была присыпана, поэтому внутри осталась пустой.
– Да уж, действительно странное стечение обстоятельств – мрачновато заключил я.
– Товарищ майор, дайте ему шанс, может, еще вытянет…
Я не произнес ни слова. Мы хорошо понимали, что судьба раненого предрешена, инструкция в таких случаях предписывает однозначный безжалостный выбор. Но и на этот счет у меня было свое мнение, даже план. Конин не выдержал первым и отвел глаза. Немного подумав, я тихо произнес:
– Мы оставим его в точке старта и будем в один-два захода, каждый день переносить в сторону продвижения.
– Спасибо, майор. – Конин странно, почти беспомощно улыбнулся.
– Только предупреди его, что в случае появления хозяев в военной форме он должен без промедления распорядиться своей жизнью.
Наложив шину, Соскачев плотно забинтовал ногу пострадавшего.
– Готово, товарищ командир!
– Что это, по-твоему, вывих или перелом?
Я умышленно задал заведомо непринципиальный вопрос: даже в случае вывиха пройдет не менее двух-трех дней, пока Сагдеев сможет двигаться самостоятельно, да и то не быстро…
– Наверно, перелом…
– Наверно?
– Я всего-навсего санитар, тут нужен врач.
Раненому устроили мощное снежное укрытие, оставили сухарей и отправились в путь.
Потрепанный и изрядно проголодавшийся отряд из семи человек молча двигался вдоль сопки. От меня не могли ускользнуть злость и раздражение подчиненных. Неимоверная физическая нагрузка, скудное однообразное питание и отсутствие нормального отдыха сделали свое дело. Еще день-два – и поведение людей станет неуправляемым. Дальнейшие последствия невозможно даже представить… Дай бог, чтобы сегодня, в крайнем случае завтра удалось что-нибудь отыскать, хотя бы тело одного человека из отряда предшественников. Этого будет достаточно для отчета.
Мрачные мысли прервал странный звук, долетевший издалека, с юго-восточной стороны. Я подал знак остановиться. Звук, сильно напоминавший рычание зверя, донесся еще раз. Обернувшись назад и жестом призвав сержантов подтянуться, я дал им понять: «Вы остаетесь здесь», – и двинулся вперед во главе небольшой колонны, в которую нехотя пристроились Конин, Одегов и Канищев.
Грозный рык донесся с эхом еще дважды, после чего наступила тишина. Вскоре мы поняли, в чем дело: около небольшой сосны кружил средних размеров бурый медведь. Время от времени он поднимался на задние лапы и принимался скрести когтями по стволу сосны. Кто-то потревожил его сон. Человек или животное?
Конин нагнулся к уху Одегова и прошептал:
– Накаркал-таки ты нам, Серега, медведя китайского. Как в воду глядел…
Не отрывая глаз от зверя, Одегов слабо улыбнулся. Я скинул рукавицы и достал «Макарова», отработанным движением навинтив глушитель. Конин слегка похлопал по висящему на плече АКС-74, на что я отрицательно покачал головой, подбросив на ладони привычный пистолет.
Медведь что-то почуял и развернулся в нашу сторону. Словно предупреждая о своем непростом характере, он встал на задние лапы, оскалился, но атаковать людей все же не решился. Убедившись в полном нашем равнодушии к себе, медведь постоял немного, затем опустился на четыре лапы и начал быстро удаляться в глубину леса.
Нам явно повезло. Медведя нужно уметь прикончить одним выстрелом, ведь раненый зверь – приговор охотнику. Медведь преследует обидчика и не останавливается, пока не отомстит. Это может занять несколько лет. Опытные охотники, ранившие медведя, никогда не возвращаются в лес, где повстречались со зверем.
Я дождался, пока медведь отойдет подальше, и тихо дал команду:
– Осмотрим местность в радиусе двухсот-трехсот метров. Толя – налево, ты, Сергей, – по центру, я – направо.
– Я остаюсь? – Канищев выглядел немного разочарованным.
– Да, остаешься. Выбери место для укрытия и смотри в оба. Не думаю, что медведь проснулся от дурного сна, его кто-то потревожил.
Окинув всех взглядом, я добавил:
– Сигнал тревоги – двойной стук дятла, повторенный дважды. Встречаемся через пятнадцать минут.
Осмотр ничего нового не дал, и вскоре отряд продолжил свой однообразный поиск. Шаг за шагом, километр за километром, участок за участком…
Завершая дневной маршрут, понурый отряд плелся по знакомой колее, когда с северного направления донеслось слабое эхо выстрелов. Один за другим бойцы приостановились и прислушались. Эхо повторилось, затем все стихло.
– Это оттуда, где мы оставили Керима!
– Да! Вы продолжаете обычным шагом, – обратился я к сержантам. – Лейтенанты ударным темпом – за мной!
Команда оказалась напрасной: все как один мощно прибавили темп. Шли тяжело, казалось, из последних сил, но никто не отставал. До места, где утром пришлось оставить Сагдеева, оставалось меньше километра. И вдруг в полной тишине прозвучал четко различимый одиночный автоматный выстрел.
Представшая перед нами картина оказалась ужасной: припорошенный тонким сло