Вскричала от ужаса Дружневна и стала звать на помощь к себе Полкана, который был в то время в лесу и спал. Полкан, услыхавши крик, проснулся, выскочил из лесу, подбежал к одному льву и так сильно ударил его дубиною, что сразу убил его до смерти. Потом, устремившись на другого льва, замахнулся на него, но, к несчастию, дал промах и уронил свое страшное оружие. Тогда разъяренный зверь бросился на Полкана, вонзил ему в грудь свои острые когти и терзал ее ужасно, а богатырь, ухватив обеими руками льва за челюсти, принялся раздирать их. Глубже и глубже вонзались когти в грудь богатырскую, более и более раздиралась пасть звериная, наконец, оба противника пали бездыханными.
Лишившись Полкана, своего верного защитника, несчастная мать осталась одна-одинешенька с детьми своими в месте пустом, ежеминутно грозили им новые бедствия и опасности. Долго ждала она Бову королевича, но о нем не было ни слуху ни духу. Видно, подумала она, мой милый супруг пал в битве, сколько ни ждать его, а не дождаться. Возьму с собой детей и пойду куда глаза глядят, может быть, найду где-нибудь пристанище.
Как задумала Дружневна, так и сделала и после нескольких дней трудного пути пешком, с двумя детьми на руках, прибыла к городу Данску, где княжил Салтан Салтанович. Подойдя к одному ручейку, Дружневна умылась водою с черным зельем и стала из молодой, прелестной женщины старухою черною, дурною. Потом пошла в город и нанялась там в кухарки, кушанья стряпать, на людей белье мыть, чтоб кормить себя и детей своих.
Но возвратимся к Бове королевичу и посмотрим, что сделалось с ним. Встретив несчетные силы Додона, он управился с ними живой рукой и скоро обратил их в постыдное бегство. Решившись не оставить ни одного неприятельского воина в живых, богатырь увлекся слишком за бегущими и на обратном пути сбился с дороги. Проплутав очень долгое время, он отыскал наконец шатер свой, но в нем де было уже ни супруги его, ни детей. Валявшиеся в поле трупы Полкана и двух львов навели Бову на печальную мысль, от которой затрепетало сердце его и полились слезы из глаз.
— Ах, — вскричал он, — несчастная супруга, бедные дети. Постигла вас та же горькая участь, как и верного моего Полкана, — растерзали звери лютые.
Зарывши в землю труп Полкана, поехал Бова королевич в княжество отца своего. Едет он путем-дорогою и видит: на поле стоит шатер, а вдали на горе большой город. Из шатра выходит старик, седой как лунь, и спрашивает у нашего путника:
— Откуда ты и куда едешь, храбрый витязь?
Бова, всмотревшись пристально в старика, узнал в нем Личарду, слугу отца своего Гвидона, но сам был не узнан Личардом, и отвечал ему:
— Теперь я странствую и ищу приключений, а прежде служил я оруженосцем у одного рыцаря. Плыли мы по морю, и разбило наш корабль бурею; рыцарь тот и все бывшие на корабле потонули, остался только я один и хочу найти себе другого господина. Не знаешь ли ты, почтенный старичок, где бы мне сыскать местечко?
— Знаю, витязь, и доставлю тебе хорошее место у господина моего Симбальды в городе Сумине, вон, что там на горе.
— Так отведи меня к господину твоему Симбальде, а я готов ему служить верою и правдою.
После сего Личард и Бова отправились в город. Когда вошли они в палаты Симбальды, то он тотчас же как взглянул, так и узнал своего милого пестуна.
— Ах, Бова королевич! — вскричал обрадованный дядька. — Тебя ли я вижу? Да какой же ты бравый, прекрасный витязь, точь-в-точь как покойный твой батюшка, мой господин милостивый, князь Гвидон, которого умертвил злодей Додон и по сию пору владеет незаконно градом Антоном, отчиною твоею.
— Мое от меня не уйдет, — отвечал Бова. — Рано ли, поздно ли, но мы свое возьмем и отомстим злодею нашему.
— Я уже очень стар, — говорил Симбальда, — и служить тебе не могу, государь мой, королевич. Но есть у меня сын Тервез, который будет твоим верным слугою, как я был у твоего родителя.
— Так призови сюда Тервеза, и мы с ним сейчас же отправимся к Додону и накажем этого коварного человека по делам его, — говорил Бова, кипевший гневом, но Симбальда удержал его и убедил отложить это намерение до завтрашнего утра.
На другой день, едва только занялась заря, Бова и Тервез, взявши с собою двадцать тысяч войска, пушки и пищали, отправились к городу Антону. Приехавши туда, они увидали, что городские ворота крепко заперты. Тогда королевич написал письмо и, привязав его к стрелке, пустил ее на городскую стену, где стояли караульные. В письме же том было написано:
«Злодей Додон, убийца моего отца, доброго князя Гвидона, и похититель чужой собственности, беги из княжества, принадлежащего мне, Бове королевичу; если же ты не уйдешь, то не укроешься от руки моей, погибнешь лютою смертию».
Додон, получивши письмо это, не думал бежать и оставить добровольно княжество свое, приобретенное им изменнически, и решился защищаться, запершись в городе.
Бова, узнавши, что Додон не соглашается на его миролюбивое предложение, приказал стрелять из пушек и пищалей по городским стенам и разбивать их. Целый день производилась сильная беспрерывная пальба, и, наконец, стены были во многих местах пробиты. Осаждающие быстро вторгнулись в город, но встретили там сильное сопротивление от осажденных. Завязалось жаркое дело. Никогда Бова не бился так отчаянно, как теперь, и решился не только истребить нее войско Додоново, но и добраться до него самого. Богатырь без устали работал мечом своим кладенцом; рубил им сплеча, и вражьи трупы сотнями ложились кругом его. Черный Вихрь тоже не был без дела: напирал на толпы неприятельские своею широкою, мощною грудью и давил копытами валившихся под него воинов. Видя совершенное поражение своего поиска, Додон обратился в бегство, но Бова, догнав беглеца, поразил его в живот копьем, и злодей пал мертв и был растоптан ногами коня богатырского. Таким образом сбылся сон, виденный Додоном прежде, когда Бова был еще ребенком.
Торжествующий победитель вошел после сего во дворец княжеский, к матери своей, Милитрисе Кирбитьевне, и сказал ей:
— Здравствуй, любезная матушка моя, Милитриса Кирбитьевна! Узнала ли ты сына своего? Для чего ты велела убить отца моего, а твоего супруга? Для чего посадила меня в темницу, где хотели окормить меня змеиным салом?
Милитриса Кирбитьевна, видя пред собой Бову, как грозного судью своего, не могла от страха и угрызений совести промолвить ни одного слова, заливалась слезами и хотела пасть на колени, но добрый сын не допустил ее до такого унизительного положения, бросился в объятия к ней и сказал:
— Прощаю тебе все, милая родительница моя, не хочу помнить горестного прошедшего и благодарю судьбу, что она позволила мне еще увидать тебя и застать в живых.
— Сын мой любезный! — говорила Милитриса Кирбитьевна. — Давно уже каюсь я, что поступила так несправедливо. Как сожалела я о тебе, как горько плакала! Сколько провела страшных, бессонных ночей! Будь по-прежнему моим милым, ласковым сыном, а я буду твоею доброю нежною матерью.
Примирившись совершенно с своею матерью, Бона принял управление Антонским княжеством. Но среди забот, сопряженных со званием княжеским, часто вспоминал он о несчастной супруге своей и говорил: «Много цветов душистых в саду моем зеленом, много звезд ясных на небе лазуревом, но всех прекраснее роза душистая, и всех звезд яснее солнце красное, но всех жен милее Дружневна прекрасная». Но горе забывается, мысли переменяются, и Бове скучно стало без жены, и решился он наконец жениться. Призвавши к себе бывшего своего дядьку, он сказал ему:
— Верный мой Симбальда, возьми с собою шестьдесят тысяч войска и поезжай к князю Салтану Салтановичу, скажи ему, что я требую руку его дочери Мельчигрии. Если он не согласится на мое требование, чего, впрочем, не может быть, то разори город его, а Мельчигрию волею или неволею доставь сюда.
Симбальда исполнил это приказание: приехал к Салтану Салтановичу и объявил ему желание своего королевича. Салтан Салтанович, выслушав посланного, задумался было, отдавать ли свою дочь за Бову или нет, но прекрасная Мельчигрия, находившаяся в это время тут, подошла к отцу своему и, упав пред ним на колени, говорила:
— Государь мой, батюшка! Давно мое сердце ноет-изнывает по королевиче, давно мои вздохи несутся к нему. Прошу тебя слезно, отдай меня за него, за такого прекрасного и храброго витязя.
Салтан Салтанович не противился просьбе своей дочери, сделал ей множество дорогого приданого и чрез три дня отправил ее с Симбальдою в город Антон. Приехавшая невеста была встречена и принята женихом с радостию и великим торжеством.
Весть о предстоящей свадьбе княжеской быстро распространилась по всему Данску и достигла наконец до прекрасной Дружневны, которая все еще проживала в этом городе, снискивая себе пропитание трудами рук своих. Узнав, что супруг ее жив и правит своим княжеством, она взяла с собою детей своих, пошла в город Антон. Прибывши на корабле, она остановилась на берегу морском, а во дворец княжеский не пошла, думая, что Бова позабыл уже ее и не признает своею женою, послала туда сыновей своих, наказав им:
— Милые дети мои, Личард и Симбальда! Ступайте в город, во дворец княжеский, и попроситесь, чтоб вас допустили до Бовы королевича; скажите, что вы пришли к нему с важными известиями. Если он спросит: «Кто вы?», то отвечайте: «Отец у нас Бова королевич, а мать — прекрасная Дружневна». Отправляйтесь же скорее, а я вас подожду здесь.
Когда дети ушли, Дружневна взяла воды, всыпала туда белого зелья и умылась, отчего сделалась из старухи опять дивною красавицею. Легко можно понять, с каким нетерпением дожидалась она возвращения сыновей своих, чтоб узнать от них, любит ли ее по-прежнему супруг ее или забыл совсем, пленившись красотою Мельчигрии.
Сидел Бова королевич за столом и обедал со своею нареченною невестою и множеством гостей. Вдруг докладывают ему, что какие-то два мальчика, красоты неописанной, требуют видеть его и говорить с ним. Велено было ввести в столовую. Когда их ввели, Бова начал разговаривать с ними: