Не две тучи грозные в небе сходятся, не два буйные вихря слетаются, — то два могучие богатыря в поле сражаются. Началась битва с полуден и продолжалась до заката солнечного; ретивые кони измучились и покрылись белою пеною, но не намахались плечи могучие, не устали руки богатырей. Но вот настала роковая минута для одного из бойцов. Еруслан Лазаревич так сильно и мощно ударил Ивашку копьем против сердца ретивого, что разом вышиб его из седла вон. Упал Ивашка на землю, как овсяной сноп, а конь Орощ Вещий наступил ему на доспешное ожерелье копытом и притиснул его к сырой земле. Тогда Еруслан Лазаревич обратил копье острым концом и сказал побежденному:
— Брат Ивашка, смерти или живота хочешь?
Тут Ивашка взмолился ему:
— Государь Еруслан Лазаревич, не предай смерти, а дай живота! Прежде этого у нас с тобой брани не было, да и впредь не будет: я охотно признаю твое первенство над собой.
Тогда Еруслан Лазаревич слез с коня, поднял Ивашку за могучие руки, обнял его и поцеловал; и тут они помирились и назвались братьями.
IV
После этого Еруслан Лазаревич отправился к царю Далмату; вошел в его палаты белокаменные, поклонился ему почтительно и сказал:
— Многолетнее тебе, государь, здравие со всеми твоими боярами и людьми ратными и со всей твоей богатой Индией!
— Кто ты таков, витязь, и зачем прибыл сюда?
— Я сын славного богатыря Картаусова, Лазаря Лазаревича, и матери, княгини Епистимии, зовут меня Ерусланом, а пришел сюда тебе поклониться и попросить тебя, государь, чтобы ты принял меня на службу к себе. Буду служить тебе верою и правдою, сколько сил во мне хватит.
— Да каким же путем ты прибыл сюда, сухопутным или морским? Иль буйные ветры принесли тебя на крылах своих?
— Я прибыл к тебе, государь, сухим путем.
— А как же пропустил тебя Ивашка, Белая Епанча — сорочинская шапка? Мимо него ни один богатырь жив не проезживал, ни зверь не прорыскивал, ни птица не пролетывала!
— Ивашка точно не пропускал и меня, да мы с ним в чистом поле потешились, силами померялись, — он оказался послабее и пропустил меня.
Услышавши это, царь Далмат так и ахнул, а вельможи его от удивления глаза вытаращили и рты разинули. Сильно закручинился царь и стал думать крепкую думушку: «Посылает же мне судьба слугу непрошеного! Не служить он сюда прибыл, а моим царством завладеть; пожалуй, и завладеет, чего доброго, долго ли до греха? Уж если он победил Ивашку, которому в мире не было равных богатырей, то прочих моих вельмож-силачей и все войско как кур передушит. Постараюсь отделаться от этого гостя».
— Прекрасный, славный витязь, — сказал ласково Далмат Еруслану Лазаревичу, — большую честь делает мне твое предложение, но в настоящее время я не имею большой нужды в твоих славных услугах: мы люди мирные, войны не любим, а постоянно живем в ладу и любви с соседями.
Еруслан догадался, что царь Далмат боится его, а потому, поклонившись ему, вышел из палат белокаменных, сел на коня своего и поехал к княжеству Вахрамея. Царь же Далмат очень обрадовался его отъезду, тотчас же велел затворить городские ворота, опасаясь, как бы незваный гость не воротился опять.
А Еруслан Лазаревич между тем ехал своим путем-дорогой. Был он уже на половине дороги к княжеству Вахрамея, как попался ему навстречу прохожий старец. Увидавши Еруслана Лазаревича, он поклонился ему и сказал:
— Государь мой, храбрый витязь, Еруслан Лазаревич, многолетнее тебе здравие! Как тебя, государь, Господь Бог милует?
— Почему ты меня знаешь, почтенный старец? — спросил Еруслан Лазаревич.
— Как же мне не знать тебя, батюшка, ведь я из царства Картаусова, один из верных слуг твоего батюшки.
— Здоровы ли мои родители?
— Ох, государь мой, Еруслан Лазаревич, — сказал старик, — видно, ты ничего не знаешь и не слыхал, какое несчастье постигло нас! Через месяц после твоего отъезда из дома родительского напал опять на наше царство тот злой татарин, князь Даниил Белый. Пришел он к нам с пятьюстами тысячами своего войска и со множеством нечестивых мурз, все государство предал огню и мечу, разорил многие города и села, камня на камне не оставил, всю царскую рать перебил, многих жителей умертвил, невзирая ни на пол, ни на возраст, жен и дочерей осквернил и многих увел в плен. Самого же царя Картауса с двенадцатью богатырями и отца твоего Лазаря Лазаревича живых в полон взял, выколол им глаза и посадил в темницу; а супругу княжескую и дочь и мать твою, княгиню Епистимию, злой смерти предал. Как я-то жив остался, считаю чудом: две недели пролежал я от страху не евши, не пивши в лошадином трупе и потом немедля пошел отыскивать тебя, и вот только теперь Бог привел встретить тебя на дороге.
Выслушав это ужасное известие, Еруслан Лазаревич простился со стариком и, повернув коня, быстро помчался по дороге к княжеству Даниила Белого. Путь туда ему лежал через его родину. Какое печальное зрелище представилось глазам витязя, когда он подъезжал к царству Картаусову: ни домов, ни дворцов не было видно, только грудами лежат камни, закоптелые и поросшие мхом, да повсюду под кучами пепла валялись обгорелые бревна и доски! На широких полях валялись кучами конские и человеческие трупы, оставшиеся без погребения на съедение хищным зверям и птицам. Над ними стаями носились коршуны и вороны, и целыми стадами рыскали волки и шакалы, пожирая мертвые тела.
Вот едет Еруслан Лазаревич день, едет другой и третий, а на четвертый в полдень приезжает в княжество Даниила Белого. Он въехал прямо в столицу. На улице никого почти не было, кроме игравших ребят; видно, вся татарва, пообедавши, завалилась спать. Подозвав к себе одного из мальчуганов, Еруслан спросил его:
— А где здесь темница, в которой содержится царь Картаус со своими богатырями? Я хочу подать милостыню заключенным.
Мальчик указал темницу, и Еруслан подъехал к ней, слез с коня и хотел войти в нее, но стража не пускала его; тогда он вынул из кармана несколько золотых монет, дал сторожам и сказал им, что ему нужно пройти в темницу и подать милостыню узникам; тогда сторожа, видя его доброе намерение, пропустили его в темницу. Еруслан Лазаревич вступил в мрачную сырую тюрьму под крепкими сводами, где увидал своего родителя и царя Картауса и двенадцать богатырей. Все они, ослепленные, покрытые рубищем, изнеможенные от голода, сидели печально на каменных скамьях. Еруслан Лазаревич поклонился царю, отцу своему, и сказал:
— Государю моему, царю Картаусу, и тебе, дражайший родитель, Лазарь Лазаревич, и вам всем, могучие богатыри, желаю долголетнего здравия!
Царь Картаус, услышав знакомый голос, сказал:
— Я голос твой слышу, он мне кажется знакомым; но тебя самого не вижу и не знаю, кто ты и кого тебе надобно?
— Я — верный слуга твой, Еруслан Лазаревич, — отвечал ему витязь, — пришел повидаться с вами…
Тогда царь Картаус, не веря Еруслану, сказал ему:
— Поди от нас прочь, не смейся над нами; откуда пришел, туда и ступай.
Еруслан Лазаревич сказал ему:
— Государь мой, царь Картаус, я подлинно Еруслан, пришел посетить вас в печали и, если можно, утешить вас…
Говорит ему царь Картаус:
— Не лги ты, незнакомый человек; если бы был вживе Еруслан Лазаревич, то мы бы в такой темнице не сидели, эти горькие беды не терпели; а нынче, по грехам нашим, я не царь, когда у нас, у живых, глаза вынули, и мы сидим в сырой темнице и рук своих не видим пред собой!
Но в это время князь Лазарь Лазаревич по голосу узнал своего сына и сказал царю Картаусу, что это подлинно Еруслан.
Тогда все заключенные заплакали от радости и стали обнимать и целовать дорогого гостя.
— Сын мои возлюбленный! — говорил Лазарь Лазаревич. — Если бы ты был с нами, то мы не сидели бы в этой темнице и не терпели бы горьких бед. А теперь в нашем несчастии мы рады будем, если судьба пошлет нам смерть и избавит нас от мучений.
— Любезный родитель! — отвечал Еруслан Лазаревич. — Есть на свете правда, есть святыня, которая не может быть поругана и затоптана в грязь!.. Есть всевидящий и правосудный Бог, который всем управляет, и без Его воли ни один волос с головы человека не упадет, а кровь человеческая никогда даром не пропадет; будет праведное отомщение… грозное, справедливое, и Даниил Белый поплатится за безвинно пролитую кровь. Быть может, и моей рукой Бог совершит ему отомщение. Я вызову его на битву, побью всех его нечестивых мурз и богатырей, а его самого возьму в полон и накажу достойно по его злодеяниям, а всем его княжеством пусть владеет царь Картаус.
— Все это хорошо, — прервал Картаус, — но и княжество, и все удовольствия не милы, когда мы не можем видеть света Божьего. А ты если хочешь подлинно услужить нам, то вот что сделай: далеко отсюда, близ тихих вод, при теплых морях есть Щетин город, в Кипчакской орде, а недалеко от этого города есть источник живой воды. Княжит в том городе вольный князь — Огненный щит, Пламенное копье, и стережет этот источник крепко-накрепко, никого туда не подпускает, и князь этот очень храбр и даже непобедим. Поезжай туда, мой верный слуга, и постарайся победить этого князя и достать живой воды: она имеет дивное свойство: заживлять раны, может сращивать отрубленные члены тела и давать зрение очам. Только трудно достать этой воды: князь Огненный щит, Пламенное копье, никого не пропускает…
— О, я постараюсь исполнить это! — вскричал обрадованный Еруслан. — Отыщу этого князя, будь хотя он на краю света! Бог поможет — дело правое; я одолею его, достану живой воды и возвращу вам зрение.
Слова эти обрадовали пленников и пролили в сердца их надежду; они повеселели, ожили духом и от души благодарили доброго витязя за его желание помочь несчастным.
Простившись с отцом, царем Картаусом и богатырями, Еруслан Лазаревич вышел из темницы, сел на своего борзого коня и выехал в чистое поле.
Мальчики, игравшие на улице, видели ехавшего Еруслана от темницы за город, рассказали об этом отцам своим, а те немедленно пошли к Даниилу Белому и сказали ему: