звуки нежной арфы в глубокой тишине долины. Она пела:
Ложится в поле мрак ночной;
От волн поднялся ветер хладный.
Уж поздно, путник молодой!
Укройся в терем наш отрадный.
Здесь ночью нега и покой,
А днем и шум, и пированье.
Приди на дружное призванье,
Приди, о путник молодой!
У нас найдешь красавиц рой;
Их нежны речи и лобзанье.
Приди на тайное призванье,
Приди, о путник молодой!
Ложится в поле мрак ночной;
От волн поднялся ветер хладный.
Уж поздно, путник молодой!
Укройся в терем наш отрадный.
Так пела прекрасная Пульхерия и манила к себе Еруслана Лазаревича. Усталый витязь не мог противиться искушению и подъехал к замку. Ему страшно захотелось отдохнуть. Он слез с коня и вошел в замок; а Пульхерия уже встречает его прелестною улыбкою, берет за руки и ведет в богато убранные покои; здесь она усадила его за великолепно убранный стол и радушно угощала всякими кушаньями и напитками. Разговаривая с ней, Еруслан Лазаревич всматривался в ее прелестное миловидное личико и должен был сознаться, что она хотя несколько ниже была красотою супруги его, но зато много превосходила ее какой-то обольстительной, чарующей прелестью в манерах, обращении и уме. Еруслан Лазаревич ночевал в этом тереме, а утром очаровательная Пульхерия упросила его остаться и погостить еще денька два или три. Он остался, а через три дня остался еще на недельку. И так идет день за днем, удовольствие за удовольствием, веселье за весельем, пир за пиром, беседа за беседой; и проходит, таким образом, время невидно и незаметно для Еруслана. Ему, точно очарованному умом и обаятельными прелестями княжны, кажутся целые дни за минуту, а годы — за короткие дни. И таким образом ровно девять лет протекло с тех пор, как он живет в Девичьем княжестве, а ему думается, будто он недавно еще приехал туда. К чести нашего героя должно сказать, что он был всегда добрый сын отцу и верный муж жене, хранивший свято закон супружества и ни на минуту не забывавший того, куда он ехал.
Почти каждый день собирался Еруслан Лазаревич домой к отцу своему, а оттуда к милой и прекрасной Анастасии; но Пульхерия каждый раз сумела выдумывать какой-нибудь предлог и отдалить отъезд.
И вот однажды сидит княжна в своем златоверхом тереме, у косящатого окошечка, и видит, что по ее заповедным лугам разъезжает на красивом борзом коне какой-то юный статный витязь. Она послала к нему одного из своих богатырей с приказанием наказать за такую дерзость этого мальчишку, который осмелился без позволения стать на заповедном лугу. Выехал посланный богатырь и грозно понесся прямо на юного витязя; но тот был не трус и встретил долгомерным копьем своего противника так ловко, что сразу высадил его вон из седла и чуть не зашиб до смерти. Посланы были еще два могучих богатыря, но и тех постигла та же участь. Тогда Пульхерия пошла к Еруслану Лазаревичу и рассказала ему о случившемся. И он, сев на своего Ороща Вещего, выехал на заповедный луг к незнакомому молодому витязю. Съехались они и поразили друг друга копьями так сильно, что даже Еруслан Лазаревич пошатнулся на коне, а юный витязь чуть совсем не вылетел из седла.
— Молоденек еще ты, а дерешься славно! — сказал Еруслан Лазаревич своему противнику и ударил его тупым концом прямо против ретива сердца изо всей силы.
Свалился юноша на землю, а Орощ Вещий наступил ему копытом на доспешное ожерелье. Еруслан Лазаревич обратил копье острым концом и приложил его к груди противника, а тот ухватился за копье правой рукой. В это время блеснул на руке его перстень с камнем самоцветным, подарок чудовища озерного, и Еруслан Лазаревич, изумленный, отнимает копье от груди юноши и спрашивает его:
— Кто ты таков? Чей ты сын? Откуда едешь и где добыл этот камень самоцветный?
— Я из города Дебрии, — отвечал юноша, — из княжества Вахрамеева, а зовут меня Ерусланом Еруслановичем; мать у меня Анастасия Вахрамеевна, отца звали Ерусланом Лазаревичем, но я его не видывал и…
Еруслан Лазаревич не дал докончить ответа, соскочил с Ороща Вещего, подбежал к юноше, поднял его с земли, прижал к своему сердцу и, обнимая и целуя его, говорил:
— О, милый сын! Приди в объятия отца твоего, который — о ужас! — чуть не сделался убийцей твоим! Здорова ли мать твоя, а моя супруга Анастасия?
— Здоровье свое она расстроила печалью и тоскою по тебе, любезный родитель мой! — отвечал Еруслан Ерусланович. — Никогда я не видывал ее веселою, всегда она грустит и плачет да про тебя вспоминает и думает, что ты уже сложил где-нибудь свою голову.
— Сейчас же отправимся к матери твоей, а к моей супруге, — сказал Еруслан Лазаревич сыну. — Сядем на коней и с Богом поскорее в путь!
И поскакал Еруслан с сыном из Девичьего княжества, а с Пульхерией даже и не простился: боялся он, чтобы эта очаровательница снова не удержала его у себя как-нибудь. Дорогой Еруслан Ерусланович рассказал отцу своему следующее о себе:
— Родился я вскоре после твоего отъезда, любезный родитель мой, так сказывала мне матушка. Дней моего младенчества я не помню, а слыхал я от других: рос я не по дням, а по часам. Когда исполнилось мне девять лет, то ростом я был точно взрослый мужчина и силу имел непомерную, совсем не по летам моим. Хаживали к нам на княжеский двор дети боярские ко мне играть и однажды сказали мне с насмешкой: «У нас у всех есть отцы, а у тебя нет; скажи-ка, кто твой отец? Вот и не скажешь, а еще числишься внучком княжеским!»
Такие дерзкие слова привели меня в сильную досаду, я и давай справляться с моими обидчиками по-своему: дерну кого за руку — рука прочь, схвачу за голову — голова с плеч долой, ударю кого слегка ладонью, а он уж повалился на землю, лежит, не дышит. Пришел я домой в таком расстройстве, что матушка заметила и спросила:
«Отчего ты, любезный сын Еруслан, так невесел?» — «Родимая матушка, — отвечал я ей, — смеются надо мной дети боярские, упрекают меня, будто нет у меня отца. Позволь, государыня-матушка, ехать мне отыскивать родителя моего по белу свету!» — «Но где же ты отыщешь его?» — спросила у меня матушка, и я сказал ей в ответ: «Слыхал я от тебя самой, что мой батюшка поехал в Картаусово княжество, а если не туда, то, наверное, в Девичье, к прекрасной Пульхерии. Итак, я прежде отправлюсь к ней, в Солнечный город, по пути; а если нет там отца, поеду к Картаусу, если же и там его нет, объезжу все царства и государства, а отыщу его непременно, хоть будь он на краю света».
Долго не отпускала меня от себя матушка, но наконец по усиленным просьбам моим согласилась и позволила мне ехать отыскивать тебя. Простившись с дедушкой и с матушкой, надел я на себя доспехи богатырские и шлем пернатый, опоясался мечом острым, взял копье долгомерное, сел на коня и выехал из нашего княжества. Дорогой со мной не случилось ничего примечательного, и я прибыл в Девичье княжество, где и нашел тебя, моего любезного родителя, а, по незнанию, дерзнул состязаться с тобою и ударил тебя копьем.
Так закончил свой рассказ Еруслан Ерусланович. Более полугода наши путешественники были в дороге и приехали наконец в Вахрамеевы владения. Лишь только увидала прекрасная Анастасия своего сына и мужа, то выбежала на крыльцо встречать их. Бросилась она на шею Еруслану Лазаревичу, обнимала его и целовала, а сама говорила:
— Но тебе я выплакала все оченьки, все сердце в груди у меня выболело, сокол мой ясный! Без тебя мне был и свет постыл, а с тобою опять стал дорог и мил; воротилось ко мне мое счастие, возвратились мои ясные дни!
На ласки жены Еруслан Лазаревич отвечал такими же ласками. Он тут же заметил, что на Анастасии было черное траурное платье, и спросил у нее:
— Прекрасная супруга моя, по ком же это траур?
— Ах, милый мой Еруслан Лазаревич! — отвечала она. — Мы лишились нежного и доброго отца нашего. Он умер, но на смертном одре, в присутствии всех бояр и сановников своих, завещал, чтобы ты, по смерти его, управлял нашим княжеством.
После этого Еруслан Лазаревич с супругою своего и сыном пошли в княжеские палаты, куда вскоре явились все знатнейшие люди княжества Вахрамеева и говорили:
— Государь Еруслан Лазаревич, по воле покойного князя Вахрамея и по желанию нашему и всего народа, избран ты властелином над Дебрией. Бьем тебе челом и просим принять бразды правления.
Еруслан Лазаревич согласился на это предложение и стал княжить в Дебрии. Зажил он с супругою своею в великом ладу и согласии и почитал себя счастливейшим человеком в мире, обладая такою прелестною и любящею женою, которая умела все радости умножить и все печали уменьшить. А сынок их Еруслан Ерусланович все подрастал, укреплялся силами все больше и больше, набирался ума-разума и был на утешение родителям. Минуло ему пятнадцать лет, и он сделался славным богатырем, нисколько не хуже отца своего, если только не сильнее его.
— Милое мое детище! — сказал однажды Еруслан Лазаревич сыну. — Возьми мои доспехи богатырские, меч-кладенец заколдованный, мое копье долгомерное и коня Ороща Вещего и поезжай в чистое поле погулять и ратными делами заслужи себе славное имя могучего, непобедимого богатыря, как и я в молодые годы старался заслужить добрую славушку. Отправляйся прежде в Картаусово княжество и повидайся со своим дедушкой Лазарем Лазаревичем, а оттуда проедешь ты в бывшее Феодулово княжество, которым правит теперь названый брат мой Иван, русский богатырь. После того поезжай в Щетин город, где прежде княжил вольный царь, а теперь княжит там другой названый брат мой, сильный и славный богатырь Росланей. Узнай о здоровье всех этих богатырей, поклонись им от меня и скажи: родитель-де мой вас любит и уважает и часто вспоминает о вас. Во время пути будь смирен, честен и добр, сам никого не обижай и себя в обиду не давай, да помни пословицу: «Нам добро, никому зло — то законное житье».
Еруслан Ерусланович, простившись с родителями своими, надел на себя отцовские доспехи богатырские и пернатый шлем, опоясался мечом-кладенцом, взял копье долгомерное, сел на Ороща Вещего и отправился, куда посылали его. Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается, скоро сказать: поехал и приехал, да не скоро на самом деле это исполнить, особливо если путь-дорожка и дальняя и трудная. Побывал Еруслан Ерусланович у всех, с кем отец велел повидаться ему, и через два года вернулся домой. Родители с великою радостью встретили приехавшего сына из дальнего путешествия.